В кино ему захотелось очень не скоро.

Ханна вышла замуж и покинула дом (в дорогу она надела платье-чарльстон, открывавшее ее ноги гораздо выше лодыжек, и чрезвычайно длинную нитку жемчуга, всегда привлекавшую Винсента возможностью ее крутить, превращая в пропеллер аэроплана).

Вскоре и Нетти вышла замуж. На скромной церемонии венчания с мистером Тредуэллом, проходившей в местной баптистской церкви, она была в семейной фате Холлингвортов. Суженый ее работал кузнецом в городке штата Массачусетс. Его и ее родители на север перебрались из Кентукки. Нетти долго встречалась с ним по воскресеньям и своим выходным. Свадебное застолье Холлингворты устроили в садовом шатре, который Сара распланировала по рисункам, в рулонах найденным на чердаке. Брайди приготовила блюда по любимым рецептам новобрачной.

С отъездом Ханны и Нетти дом как будто опустел, и Брайди охотно взяла на себя обязанности кухарки, пока не найдут приходящую повариху. В постоянной не было надобности, поскольку в семье осталось всего три взрослых едока.

Поначалу она занималась и огородом Нетти. Однако у нее, выросшей на городском пятачке, слишком тесном для сада или курятника, не было ни особых навыков, ни тяги к земледелию. А потому для посадок, прополки и полива наняли работницу.

Девицу взяли по рекомендации, но работала она спустя рукава. Однажды Сара из окна увидела, как эта труженица, облокотившись на ограду, дует на одуванчик, наблюдая за полетом семян. Этого хватило, чтобы разъяренная хозяйка цапнула конверт с приготовленными деньгами, сбежала, подхватив юбки, по лестнице и уволила разгильдяйку.

До конца года земля стояла заброшенная, но весной появился работник, который очистил почву от сорняков и вскопал грядки под будущий «огород победы». С этой задачей справился бы Оскар, не уйди он на фронт.

Случилось то, чего все так опасались: война, тянувшаяся уже несколько лет, затронула и Америку.

Типографские станки работали день и ночь, печатая плакаты, призывавшие население внести посильный вклад в победу над врагом. Помощью фронту могли стать собственные огороды граждан, ибо тогда овощи, которые обычно покупались в магазинах, шли бы в действующую армию.

Сарина активность в помощь суфражисткам – организация чаепитий, обедов и бесед не только в Веллингтоне, но и в близлежащих городах – снизилась, поскольку округу лихорадило: мужчин срывали с рабочих мест и, переодев в военную форму, отправляли в дальние учебные полки.

Он понимал, почему Оскар записался добровольцем. Чтоб доказать: не всякий немец – ганс. Из-за гансов голодали дети в Бельгии. «Отдай голодным бельгийским сиротам», – говорила Брайди, когда он отказывался от свеклы или брокколи. Гансы потопили пароход «Лузитания», на котором были американцы, гансы воевали со всем миром.

Если ты американец, ты должен быть против гансов. Вот почему в Рождество больше не пели «О, елочка!» и не готовили сливовый суп. Вот почему на бочке с квашеной капустой в лавке мясника появилась другая надпись – «победная капуста». Вот почему дантист мистер Гловер больше не пользовался услугами своей ассистентки с длинной косой, уроженки Дюссельдорфа: газета опубликовала письмо пациентов, пригрозивших расставаться с зубами в других местах.

Оскар как-то сказал: сейчас он даже рад, что его родителей нет в живых. Иначе им бы пришлось встать на учет и сдать отпечатки пальцев, точно преступникам. Он сменил написание своего имени с Oskar на Oscar. Но в письмах Холлингворты обращались к нему по-прежнему – Винсент это заметил, ставя свою подпись внизу листа, который вложили в конверт с адресом Красного Креста.

В брошюрах маминого церковного клуба рассказывалось, как самим вырастить фрукты и овощи, дабы вся фермерская продукция шла на фронт и голодающим в других странах. Мама записала его в «Земельные бойцы», и он помогал ей сажать горох, фасоль, морковь и помидоры, чтобы потом Брайди их законсервировала и убрала в подвал.

Учеников распустили на летние каникулы, и потому после завтрака с дедулей и Бенно, который уходил на фабрику, они с мамой отправлялись на огород. Винсент надевал резиновые бахилы и наколенники, но быстро забывал о своей задаче делать лунки и закапывать в них семена, стараясь, чтобы грядка получалась ровной. Вместо этого он выковыривал червяков из земли или наблюдал за муравьями, строившими свои небоскребы.

* * *

Однажды за завтраком мама объявила, что сегодня их ожидает прополка. Он сказал, мол, сейчас вернется, а сам незаметно выскользнул из дома, для чего воспользовался не черным ходом, но боковой дверью с тамбуром, и рванул к Мохнатому дереву.

Так называлась ива, длинные ветви которой склонялись к земле, образуя этакий занавес. Ступив за него, ты оказывался в совершенно ином мире. Если снаружи свет был яркий и золотистый, то здесь – мягкий, зеленоватый. Тут была тишина, все звуки оставались за занавесом. Ничто не шевелилось. Здесь не росла трава. Старый огромный ствол в наростах располагал здоровенным дуплом, в котором ты запросто помещался. Это место показала Нетти. Он забрался в дупло. К верхней ветке прилепились коконы. Он уже знал, что придет день – и эти белые мешочки лопнут, выпустив желтое облако бабочек.

Он вообразил себя Али-Бабой в пещере, где стены испещрены древними знаками – на стволе были вырезаны инициалы: НУ (ребенком Нетти здесь часто играла), БХ, ХХ, РХ. Только мама не оставила свою метку. Говорила, ей было жалко ранить дерево. Свои инициалы она, используя бабушкино кольцо с бриллиантом, вырезала в доме, на подоконнике.

– Когда-нибудь это кольцо станет твоим, – пообещала она, показав надпись в Желтой комнате. – Только не вздумай вырезать инициалы на стекле, расколешь!

Могла бы не предупреждать. Он и не собирался, потому что почерк у него корявый, не то что мамин. Свои буквы он вырезал на стволе рядом с инициалами других Холлингвортов.

Мама вечно его поучала. Не бегай по лестнице. Не сутулься. Когда пишешь, держи локти на столе, иначе станешь кособоким.

Услышав скрип садовой калитки, он выбрался из дупла и сквозь занавесь ветвей глянул наружу.

Мама пришла на огород. Видимо, отчаялась найти своего помощника. Чтобы юбкой не сбить побеги на грядках, она подвязала подол и выглядела забавно.

Мама натянула перчатки и присела перед накренившейся белой решеткой, которую Оскар успел покрасить. Она предназначалась для пока еще не выросшего винограда. Мама поправила решетку, словно уже видела обвившие ее лозы.

Смотреть на это было скучно, и он, достав ножик, стал метать его в ствол ивы.

Опять скрипнула калитка. Он глянул сквозь ветви. В сад прошла Брайди. Зачем это? Огород – не ее забота. Ага, на сгибе локтя висит ведерко, значит, собралась по ягоды. Вот бы с ней пойти к озеру! Он любил собирать ягоды, из которых Брайди делала пудинг. Только ежевика ему не нравилась, но иногда он и ее собирал.