На этом станке амбиции Фёдора Васильевича и уральского царя удовлетворились, и мастерская получила заказ на два десятка станков именно этой серии. Кстати, подобный станок обходился государству раза в два дороже парохода с двумя двигателями. Не столько по трудоёмкости, сколько по дороговизне необходимых сплавов и точности ручной сборки. Однако сам станок для Белова стал окончательным, самым объективным доводом того, что уральцам удалось, хоть одной ногой, но забраться на технический и технологический уровень двадцатого века. Остальные игрушки, вроде радио, телефона и паровых двигателей, хоть и поражали аборигенов, позволяя зарабатывать хорошие деньги, не гарантировали техническую устойчивость Уральского царства. Не давали уверенности в технологическом росте мастеров и общем подъёме технической культуры уральских инженеров и ремесленников.

Грубо говоря, кидать уголь в топку парохода и обезьяна сможет, включить и выключить радио тоже большого ума не надо. Случись что с Уральским царством, эти игрушки исчезнут из памяти людей, оставив одни сказки, не более того, даже если часть мастеров спасётся и осядет в другом месте. Станки давали надежду, что обученные на них люди получат запас знаний и умений, достаточный для восстановления хотя бы малой части уральских технологий. Люди будут знать не в теории, а на практике, чем серийное производство лучше ручного, чем станки интереснее, нежели зубило с молотком. Хоть малая часть из них обязательно будет восстанавливать утраченное, учить молодёжь и стремиться к техническому прогрессу.

Это в части воспитания молодёжи, не говоря о технических возможностях. С этими станками уральцы выходили на производство точных подшипников, генераторов и электродвигателей, других важных деталей оборудования пароходов и скороходок. И не просто выходили, а с кратным снижением стоимости почти всего этого. Те детали, которые до сего времени доводились до необходимой точности вручную, неделями, будут производиться десятками в день. Ну, с небольшой шлифовкой, не без этого. Зато генераторы и дизеля, паровые двигатели и лесопилки станут долговечнее, мощнее, дешевле в пару раз, как минимум. Своим появлением станок резко повышал конкурентность уральской продукции, причём не просто технической. Тем более что с этой зимы в Бражинске, рядом с ГЭС, стали выплавлять алюминий, пока немного, отрабатывали технологии получения «летучего» металла. Появлением сплавов алюминия, таких, как дюралюминий, хотя бы, производство технических новинок получит дополнительный толчок к развитию и росту конкурентоспособности. И не только в строительстве самолётов и изготовлении посуды.

Ткацкие и прядильные станки, пока находящиеся в стадии экспериментов, будут работать надёжней, соответственно их продукция станет гораздо дешевле. Как и продукция многих уральских мастеров, от оружейников до производителей черепицы и кирпича. Белов постарается, чтобы мастеру было выгоднее купить необходимое оборудование, нежели держать людей на механической работе. Сам уральский правитель сравнивал появление станка разве что с первой пушкой, так важен для царства 1К62. С изготовлением линии подобных по точности и сложности станков становились не опасными многочисленные попытки промышленного шпионажа.

Нет, пресекать любопытных уральцы будут. Но на многие десятилетия вперёд уральская продукция останется дешевле, пусть даже сам станок украдут. Простое воспроизведение системы зубчатых передач и точных направляющих ничего не даст в перспективе. К этому понадобятся два с лишним десятка стальных легированных сплавов, а технологию их производства Третьяк не спешит обнародовать. Без нужных сталей и сплавов даже точная копия станка через сотню часов работы превратится в разбитое чудовище. Конкурентам станет дешевле изготовить ружьё или паровой двигатель на «коленке», нежели терять огромные силы и средства в попытках скопировать станок.

«Надо Железко этим летом в графы произвести, да его мастеров в боярство, заслужили, молодцы! Хоть государственную премию учиняй…» – Царь уже развернулся от окна к столу для совещаний. Там рассаживались вызванные командиры, а секретарь положил на стол перед царским местом два листа бумаги, видимо служебную записку радиста. Пора начинать совещание. Он сел на своё место во главе стола и просмотрел записку радиста. Так и есть. Две сотни молодцов из Хлынова, этой разбойничьей столицы Прикамья, решили развлечься зимой, по-соседски, так сказать. Опасаясь грабить уральцев, оторвались на двух самых южных городках по реке Вятке. Там, правда, жили такие же вятичи, что и в Хлынове, но, на беду свою, шибко далеко они оказались, почти и не родня для ушкуйников.

– Что будем делать? – взглянул на своего наследника Белов, ему, как самому молодому, высказываться первым.

– Так, помочь надо, люди просят, – неуверенно начал Максим, пытаясь рассмотреть разные варианты. Помощь ближнему соседу всегда была в приоритете его отца, парень продолжил: – Вятичи наши соседи, помочь им – дело святое. Думаю, сотни дружинников хватит.

– Это понятно, – кивнул ему отец, – а дальше как? Осенью эти же вятичи от нашей власти отказались. Вполне возможно, что и ныне, после нашей помощи, откажутся. Брать их насильно? А с хлыновцами, как быть? Кровь наших воев не водица, зря её лить нельзя. И боеприпасы больших денег стоят.

– Мыслю так, – встрепенулся Максим, – прийти с отрядом к Красной Горке, предложить злодеям убраться. Вдруг они миром всё решат. Тогда, после их ухода, снова предложить вятичам нашу власть, иначе, мол, не поможем. Думаю, согласятся, коли нет, наша совесть чиста, в другой раз даже слушать не станем. Пускай разоряют, своими людьми Вятку заселим. Если же хлыновцы воевать станут, затраты на боеприпасы взять с вятичей, кровь – с хлыновцев. Тогда вятичи точно пойдут в уральцы, патроны и снаряды дорого стоят.

– Дело говорит Максим, государь, – вступил в разговор Сысой, – парни наши застоялись, такая учёба к месту будет. А чтобы хлыновцы уйти не успели, предлагаю передовой отряд по Вятке на снегокатах отправить. Человек двадцать, как раз получится, с парой орудий. Они тех разбойников задержат, в случае чего.

– За ними я обоз из десятка саней отправлю, с товаром, под аманатов, – продолжил Кудим, строго следивший за выгодой Уральска.

– В сотню ту половину новичков необстрелянных нужно включить, в целом план добрый, – подытожил Ждан.

– Хорошо, так и сделаем, а командовать сотней буду я, – прихлопнул ладонью по столу Белов. План ему понравился, а на Вятке он ни разу не бывал, даже в старые времена. – Съезжу, проветрюсь, завтра выступаем. Кудим, распорядись по технике, пусть готовят к рассвету. Ждан, на тебе люди и оружие. Да, свяжись с Верхним, пусть вышлют группу разведки, ближе к утру, человек пять с сигнальными ракетами. Как услышат шум снегоходов, пустят ракеты. Как обычно, зелёная ракета – путь свободен, красная – враг рядом.

– Ясно, – Ждан поднялся, понимая, что совещание закончено.

Отряд вышел из Уральска ещё затемно, до рассвета оставалось полчаса. Белов уселся за спину водителя передового снегохода, в оставленном будущем такую конструкцию называли бы мотонартами. Удобное, выстланное волчьей шкурой сиденье на трёх человек, сзади прицеплен лубяной короб, с боеприпасами. Всего таких снегоходов отправилось семь, три оставались в Уральске. Жизнь приучила Белова и его командиров всегда сохранять резерв, тем более в столице. За передовым отрядом, чьи водители разогревали двигатели на холостом ходу, на заснеженный камский лёд выезжали два с лишним десятка саней, запряжённых лошадьми, в сопровождении конного отряда. Это выезжала основная ударная сила, которая доберётся к месту событий через двое суток, не раньше.