Винс похлопывает его по плечу. Огибает Тика, заходит в кладовку, переворачивает ведро. Встает на него, ощупью ищет ключи за потолочной плиткой. Идет с ключами к люку, спускается в подвал со своим рюкзаком. Дергает цепочку, чтобы включить свет, смотрит на лестницу, передвигает пустые мешки, достает коробочку и открывает ее. Все на месте: двадцать тысяч и мелочь.

Винс оглядывается, потом поднимает с пола пустой пакет из-под муки и складывает в него деньги. Запихивает пакет в рюкзак. На верхней ступеньке стоит Тик в фартуке и держит в руке сложенный листок из блокнота.

— Да, вы знаете эту обалденную девчонку, которая всегда берет дюжину по средам? Фарру? Она зашла сегодня рано утром и оставила вам вот это.

Винс подносит записку к глазам.

«Винс, пожалуйста, позвони мне. Есть важный разговор. Келли».

Винс идет к телефону в кухне. Келли рада его звонку. Она спрашивает, есть ли у него время встретиться с ней. Они договариваются, что Келли будет ждать его за два дома от магазина пончиков, в переулке. Повесив трубку, Винс идет к кухонной двери и оглядывается. Тик стоит на месте Винса за стойкой, подставив под ноги ящик из-под молока, разговаривает с одним из стариков о воскресном матче НФЛ на тему, смогут ли «Стилерс» благодаря победе над «Пакерс» попасть в обойму. Нэнси ходит по залу, подливая кофе посетителям. Облачка сигаретного дыма висят над столиками, как дым походных костров.

Если бы научиться делать фотографии в голове — запечатлевать время и место. Тогда можно было бы листать память, как фотоальбом: последний день, когда ты видел своих родителей вместе, вид на линию горизонта с водительского сиденья первой украденной тобой машины с открытым верхом, утро, когда ты ушел от спящей Тины и отдался в руки ФБР. Его вдруг осеняет, что ближе он никогда не подходил.

Винс еще раз вдыхает насыщенный запах: пончиков, кофе и сигарет. Пятится, забрасывает рюкзак на плечо, пересекает кухню и выходит через заднюю дверь.

Дюпри шлепает рукой по своей гостиничной кровати.

— Так он там?

— Ага, — отвечает Фелпс на другом конце провода. — Вчера вечером я звонил помощнику маршала по этому делу и рассказал ему, что ты разузнал о Камдене. Он обещал содействие. А сегодня утром сам позвонил и сказал, что Камден пришел к нему.

— Когда же Камден улетел назад?

— Видимо, пока ты пялился на статую Свободы.

— Он что-нибудь сказал?

— Сказал, что не убивал Дага, что у него есть дела, но он заглянет завтра. А потом убежал. Мы установили наблюдение за его домом, но до сих пор… ничего.

— А девушка? — спрашивает Дюпри. — Его алиби. Туда кого-нибудь послали?

— У нас, к твоему сведению, сотрудников не хватает, — объясняет Фелпс. — Вчера ночью окружной нашел парня с пулей в голове в багажнике его же собственной машины. Я тебе так скажу, салага: денек у нас выдался — мама, не горюй. Поговорим, когда вернешься.

Он кладет трубку. Дюпри идет в ванную, берет бритвенный набор и укладывает его в чемодан. Сегодня он собирался навестить Доминика Колетти и еще раз переговорить с Бенни, но теперь в этом уже нет нужды. Он звонит в бюро путешествий. Служащий просит его подождать, возвращается и говорит, что есть рейс авиакомпании «Юнайтед эрлайнс» из аэропорта Кеннеди до Денвера через полтора часа. Если он успеет на ближайшую пересадку, то вернется в Спокан к десяти вечера.

Алан звонит Дебби, чтобы сообщить ей об этом, но никто не берет трубку. Он разряжает револьвер, убирает патроны в бритвенный набор, а револьвер кладет рядом с наплечной кобурой в чемодане, берет куртку и выскакивает в гостиничный коридор. Бежит к лифту, огибает угол и чуть не налетает на широкую спину Донни Чарлза, который озирается, пытаясь понять, в какую сторону убывают номера. Его огромная голова поворачивается, и он сталкивается нос к носу с Дюпри.

О Донне Чарлзе: с правой стороны его подбородок отливает алым и желтым и вздулся, будто у него за щекой табачная жвачка. Рот скреплен проволокой, изнутри наружу. Каркас обхватывает толстую неровную шею, заходит под подбородок и исчезает между губами, цветом и формой напоминающими дождевых червей. Над бровью ровный кроваво-красный рубец. Правая глазница превратилась в темно-фиолетовую щель.

Секунду они смотрят друг на друга. Дюпри не выдерживает и делает шаг назад.

— Полагаю, ты приехал сюда не для того, чтобы проводить меня в аэропорт?

Чарлз лезет в карман, достает маленький блокнот на пружине и ручку. Он царапает что-то на листке и показывает Дюпри.

«во сколько рейс»

— Через полтора часа.

Чарлз кивает. Потом делает настолько молниеносный выпад, что Дюпри не успевает даже среагировать на взметнувшееся колено, которое отрывает его от земли и с глухим стуком отбрасывает на узорчатый ковер. Он садится, и Чарлз пинает его в лицо, отчего Дюпри катится по полу. Придя в себя, Дюпри видит возвышающегося над ним Чарлза, который что-то пишет в блокноте. Наконец Чарлз наклоняется и поворачивает блокнот к Дюпри, которому приходится затаить неровное дыхание, чтобы сосредоточиться на словах:

«не надейся улететь»

Келли переключается на первую передачу и останавливает свой «Мустанг II» напротив дома Аарона Гребби.

— Винс. Можно тебя спросить? Что-то случилось той ночью, когда ты ушел с Аароном? — ее светлые волосы убраны на затылке в хвост. Винс удивляется, как ей удается так туго натянуть их по бокам. Ровная, блестящая, идеальная поверхность — сотни различных оттенков золотого. Она ерзает на открытой ладони синего ковшеобразного сиденья. Это все, чем он может отвлечь себя от длинной линии ее ног в голубых джинсах.

— Нет. Ничего особенного, — врет Винс.

— Просто… — Келли кивает на многоуровневый дом Гребби. — Он не вышел на работу сегодня утром. Не участвовал в предвыборной кампании. Вчера вечером пропустил форум кандидатов. Даже на звонки мои не отвечает. Я просто… не знаю, что делать, Винс.

Винс озирается.

— А где пикап?

— Наверное, жена на нем уехала. Он там один.

Она бросает взгляд на Винса, словно ожидая вопроса, откуда она об этом знает.

— Я просидела тут все утро, следила за домом. Он только ходит из комнаты в комнату. Мне кажется, он запил. — Она прикрывает рот длинными аристократическими пальцами, и Винс понимает, что смотрит на нее так же, как на произведения архитектуры, — восхищенно, даже с вожделением, но всегда издали.

— Я не знала, кому еще позвонить. Надеялась, ты придумаешь, что делать.

— Не волнуйся. Я поговорю с ним. — Винс похлопывает ее по плечу. Берет свой рюкзак и открывает дверцу машины.

— Винс?

Оглядывается.

— Пожалуйста, скажи ему… что мне очень жаль. Что я не… — она не заканчивает фразу.