Рычаг упруго подался назад и, отпущенный, с громким лязгом вернулся на место. Из длинного отверстия справа вылетел конический патрон с тонкой острой пулей, покатился по полу. Что она сделала? Ещё есть патроны? Разумеется, есть, их в автомате много. Она не помнила, сколько, но помнила, как их учили набивать патронами автоматные рожки, засекая при этом время. Много, у неё пальцы болели после того, как она запихивала все патроны в рожок. Пружина становилась всё туже, и каждый следующий патрон влезал всё с большим усилием. Ещё у автомата в школе был приклад, а у этого нет. Маша схватила маленький автомат за рукоятку и за изогнутый магазин, подняв его перед собой и подумав, как же неудобно его держать, наверняка она делает что-то неправильно.

«Упырь», как его мысленно уже прозвала Маша, всё же встал на ноги, шагнул в её сторону, но наткнулся ногами и плечом на раму двери, заставив дверь задребезжать. Маша вскинула автомат, пытаясь вспомнить, как надо целиться, но всё расплывалось перед глазами, а руки дрожали. «Упырь» тихо зарычал или застонал и начал поворачивать назад. Маше представилось, как он сейчас пойдёт в комнату и будет биться в запертую дверь ванной, где спрятались её дети, и тогда она закричала: «Куда пошёл, сволочь?», подскочила ближе к двери и, почти уперев ствол автомата ему в голову, нажала на спуск.

Грохот очереди, казалось, расколол воздух, автомат задёргался у Маши в руках и вскинулся чуть не в потолок, зазвенели стекла от акустического удара, струя гильз хлестнула по мойке из нержавеющей стали. С перепугу Маша отпустила спусковой крючок, чуть не уронив при этом тяжёлую железяку. Пули прошили голову бывшего милиционера насквозь, прострочив её от шеи до затылка, тело тяжело рухнуло на паркет, зазвенев битым стеклом, рассыпанным по полу.

— Ты не пойдёшь к моим детям, скотина, — сказала она, опустив ствол автомата в пол.

«Почему так неудобно было стрелять?» — совершенно неожиданно и некстати возникла мысль. Она вновь посмотрела на оружие и обнаружила откидной приклад, прижатый к корпусу автомата слева. Судя по всему, приклад должен был откидываться, и найти, как он фиксируется, труда не составило. Она откинула его, упёрла в плечо. Всё равно левой рукой неудобно держаться за изогнутый рожок. Она попробовала взяться за горизонтальную деревяшку перед коротким стволом с маленьким раструбом на конце. Вот теперь удобно, и оружие даже не кажется очень тяжёлым.

Тут её мысли вновь вернулись к тому, что на самом деле произошло здесь. До этого оно пряталось за мыслями о прикладе и прочем. Затряслись руки, перехватило дыхание. В глазах потемнело, и Маша вынуждена была привалиться к стене, чтобы не упасть.

Дети. Дети сидят в ванной, дети слышали выстрелы. Надо их успокоить, но пусть пока не выходят. Пол, залитый кровью, и труп человека в квартире — не самое лучшее зрелище для них. Взяв себя в руки и уняв дрожь, Маша открыла дверь из кухни и остановилась на пороге. Он точно мёртв? Не схватит он её рукой за ногу, когда она будет проходить мимо? Крови под головой трупа натекло совсем немного. Маша подняла глаза и увидела, что вся стена слева вверху и частично потолок в красных брызгах. Нет, не может он быть живым, четыре маленькие дырки в голове видны ей прямо отсюда, даже волосы ещё дымятся, обожжённые струей огня из надульника. Никто не выживет после такого. Она быстро обежала лежащее тело, пронеслась через гостиную, постучала в дверь ванной между двумя детскими.

— Саша, это мама, открой, — сказала негромко.

Запор двери щёлкнул, дверь открылась. Сын стоял за дверью, спокойный и серьёзный. Лика сидела на маленькой табуретке возле ванны.

— Саша, всё хорошо, нам ничего не грозит, — успокаивающе затараторила она. — Но вы пока не выходите из ванной ещё пять минут, хорошо?

— Почему? — спросил сын.

— Мне надо… — она чуть растерялась, не зная что сказать, — …кое-что сделать ещё, я вас позову.

— Ты убила этого дядьку?

Маша не нашлась что ответить, но Саша спросил снова:

— Что он хотел с нами сделать?

— Съесть? — подала голос Лика.

Вопрос детский, но полностью отражает действительное положение вещей. Что ответить? Можно наврать, но… как знать, что дети увидят в ближайшем будущем и что придётся объяснять им ещё. И, может быть, правда сделает их чуть более осторожными.

— Да, милая, съесть, — подтвердила Маша. — Но у него уже не получится, он…

— Ты победила его? — спросила дочка.

— Да, победила, ничего не бойтесь теперь.

Дочка кивнула с видом всё понимающего человека, а Сашка спросил:

— Мам, а можно, мы поиграем пока у меня в комнате и не будем выходить? Там лучше, чем в ванной.

Действительно, подумалось Маше, почему бы и нет? Они всё равно по пути в детскую не увидят труп на полу в холле.

— Хорошо, но до того, как я вас не позову, вы даже дверь не открывайте, хорошо? — выставила условие она.

— Хорошо, — серьёзно согласился Сашка. — Лика писать хочет. Я хотел помочь, но она сказала, что будет писать только с тобой.

— Как всегда, — вздохнула Маша. — Ладно, давай в свою комнату, а я её приведу.

— Это его автомат? Он настоящий? Это из него так стреляли сейчас? — спросил Сашка.

— Да, давай в комнату, я всё тебе потом расскажу.

— Хорошо.

Сашка ушёл в свою комнату и честно захлопнул дверь за собой, а Маша уложила на унитаз детское сиденье и усадила на него дочку. После того, как все дела были сделаны и исполнение всех желаний было подтверждено с самым серьёзным видом, она отвела дочку к брату. Тот даже запер дверь изнутри на защёлку. Маша считала, что в восемь лет дети имеют право на личное пространство и наличие защёлки не оспаривала.

Оставив детей, Маша побежала обратно. В холл она вышла, подняв автомат, но труп был неподвижен, в воздухе стоял резкий запах сгоревшего пороха, крови и палёной шерсти. Маша хотела вытащить труп из квартиры, но в последний момент спохватилась — на милиционере висело множество всего, что ещё пригодилось бы. Преодолевая брезгливость, она с трудом перевернула тяжёлое обмякшее тело на спину и вскрикнула в ужасе. Маленькие дырочки от пуль, которые были с той стороны, с этой превратились в жуткие рваные раны, откуда торчали кости, куски плоти и что-то ещё. А кровь почти не текла. Маша не знала, что кровь течет сильно лишь тогда, когда сердце её гонит по сосудам, она же застрелила ходячий труп.

Взявшись за пряжку ремня, она расстегнула его, увидела, что он соединён с ремнём наплечным, расстегнула и тот. С усилием вытащила ремень из-под тела, при этом с него слезла и осталась лежать на полу брезентовая сумка с тремя длинными карманами. Маша подобрала её, откинула клапан, заглянула внутрь. В сумку стоймя, каждый в своё отделение, были вставлены три автоматных рожка, в каждом матово блестели плотно уложенные патроны.

Ещё на ремне была кобура, Маша открыла её и вытащила небольшой увесистый воронёный пистолет с чёрной пластиковой ручкой. Ещё в кобуре, в специальном кармашке, был запасной магазин, и она его тоже вытащила, покрутила в руках. Куда он вставляется? Она заметила, что рукоятка пистолета снизу заканчивается точно такой же «пяткой», как и магазин. Возле неё было нечто вроде ребристой пружинной защёлки, и Маша попыталась её отогнуть. Точно, магазин после этого легко вышел наружу. Автомат надо было взводить для первого выстрела, оттянув ручку назад, а как взводить пистолет?