– Ну, говорит, после той операции ему недолго жить осталось, хотелось бы передать фирму в родственные руки. А ты и не знала?

– Я в его дела не вникаю, – коротко ответила Марина.

Не объяснять же этому оболтусу, что они с Дикуловым вообще не родня! При чем тут вообще Дикулов? Марина хотела добиться только одного: чтобы музыкант стал навещать бабулю, чтобы она не чувствовала себя брошенной.

Но если Дикулов хочет отойти от дел, откуда он возьмет деньги для нее, Марины? Или у него основной капитал так велик, что можно об этом не беспокоиться? Черт знает что!

– В общем, предлагает ознакомиться с делом, а уж потом решать.

– Вот и ознакомься.

– Да не хочу я!

– А ты через «не хочу». Ничего с тобой не случится, если пробежишься по его магазинам.

– Много их, магазинов этих? – осторожно спросил Валентин.

– Понятия не имею. То ли шесть, то ли десять.

– Большие?

– Ну ты даешь! – восхитилась Марина. – Ты что, сам не видел? Они называются «Дешево, да мило».

– Видел, – растерялся музыкант. – Здоровенные магазинищи, просто жуть… Нет, это точно не для меня.

– Дурак, – резюмировала Марина. – Там же толпа всяких управляющих, консультантов, юристов, экономистов и так далее. Тебе и делать ничего не надо будет.

– Если бы не надо было ничего делать, он бы ко мне не приставал, – возразил Валентин.

В общем, его возражение выглядело разумным.

– Ну, не знаю, – сказала Марина. – Меня это не касается. Разбирайся сам. Меня только одно интересует: когда ты к бабушке собираешься?

– Вот привязалась, зануда! Не знаю я!

– А ты подумай.

Упрямства Марине было не занимать.

Она твердила одно и то же, как попугай, пока не вырвала у музыканта обещание летом обязательно съездить в Завойское.

– Я тоже, наверное, летом туда поеду, – сказала она, когда окончательно одуревший Валентин трижды повторил, что не передумает. – Там места просто замечательные.

– Вот только тебя мне там и не хватало! – взвыл музыкант.

– Не плачь, детка, – язвительно хихикнула Марина. – Я другое время выберу. Меня твоя компания тоже не слишком воодушевляет.

– Утешила, ничего не скажешь.

На этом они расстались, не слишком довольные друг другом.

Однако теперь Марине не давало покоя то, что она услышала от Валентина. Неужели Дикулов и вправду был настоящим бандитом? Как в «Бригаде»? С ума сойти! И его собственный брат погиб по его вине? А бабушка, наверное, знает об этом, иначе почему же она никогда не вспоминала при Марине о своем внуке? Конечно, знает, и ей прекрасно известно, что вдова ее младшего сына во всем винит плохую мать…

А как сам Дикулов объяснил бы те давние события?

Два дня Марина сгорала от желания услышать ответ на этот вопрос, а потом, поддавшись внезапному и совершенно непонятному ей самой порыву, позвонила Сергею Пафнутьевичу.

И только когда он уже ответил на звонок, Марина сообразила, что не имеет ни малейшего представления, как его называть.

– Да, слушаю! – повторил он в трубку.

– Это Марина, – сказала она наконец, даже не поздоровавшись. – Я хочу знать, что случилось с твоим братом.

Вот так. Коротко и по существу.

После довольно долгой паузы Дикулов спросил:

– А с чего вдруг такой интерес к прошлому?

– Я недавно с Валентином встречалась, – сухо объяснила Марина.

– Вот оно что… Понятно. А теперь ты хочешь выслушать другую сторону? Ради торжества справедливости?

– Да.

– Ладно, давай поговорим. Приглашаю тебя завтра в ресторан.

– В какой?

– Давай в «Астории» посидим, не против? В восемь.

– Хорошо.

Марина положила мобильник на журнальный стол перед собой и долго молча смотрела на телефон, как будто ожидая, что тот сам по себе что-то добавит к уже сказанному. Или просто зазвонит… он так давно уже не звонил!

Никому Марина не была нужна.

Ну и черт с ними со всеми. Пропади они пропадом!

Лучше она подумает, что надеть завтра. Дикулову и в голову не должно прийти, что его бывшая дочь страдает, что ей плохо, что она совершенно одинока… Марина предстанет перед ним в полном блеске своей красоты. И в прекрасном настроении.

Да, для встречи с Дикуловым Марина постаралась принарядиться как следует, выбрав из своего гардероба самые дорогие вещи (только пожалела, что все они уже устарели, на последний писк моды не тянут, но Дикулов вряд ли способен был это понять.). И на прическу тоже денег не пожалела. А заодно маникюр, макияж… В общем, фукнула в салоне пятьсот долларов, как в старые добрые времена.

Зато, посмотрев в зеркало в последний раз, уже перед самым выходом из дома, Марина осталась вполне довольна собой.

Такси она заказала заранее, и машина уже ждала ее перед подъездом.

По дороге она позвонила Дикулову, сказала коротко:

– Я еду. Буду минут через пятнадцать.

И тут же выключила сотовый.

Зачем она это сделала? Чуть-чуть подумав, Марина поняла: чтобы водитель такси понял, кого он везет. Не просто девицу, возжелавшую повеселиться, а человека, которого кто-то ждет.

Но какое ей дело до таксиста, какое дело таксисту до случайной пассажирки?

Нет, тут же решила Марина, надо что-то придумать, и срочно, а то так от одиночества и с ума сойти недолго. Ольга, конечно, хорошая подруга, но нужно искать и других людей, с которыми можно общаться.

Додумать до конца она не успела, поскольку ехать было совсем недалеко.

Дикулов ждал ее перед входом в ресторан с пунцовой розой в руке. Надо же, подумала Марина, увидев его, прямо как кавалер… Ухажер, так сказать. Ладно, плевать. Пусть держится как хочет, но ответить на Маринины вопросы ему все равно придется.

Они сели за столик. Марина отмахнулась от официанта, предоставив выбор блюд и напитков Дикулову. Ей не хотелось отвлекаться на всякую ерунду, она уже сосредоточилась на предстоящем разговоре. С чего же лучше всего начать? Или ни с чего не начинать самой, а предоставить говорить Дикулову? Да, пожалуй, это будет лучше всего. А уж потом сказать все, что она о нем думает.

Найдя таким образом наилучшее, с ее точки зрения, решение, Марина сухо потребовала:

– Рассказывай.

Дикулов заговорил не сразу, и пока он молчал, Марина осторожно рассматривала его. Как он изменился… Постарел, поседел, худой стал, как скелет… Сердце Марины внезапно болезненно сжалось. Черт побери, да ведь он тоже никому не нужен, точь-в-точь как сама Марина! Жены нет, дочери нет, племянник не желает его знать… Да, теперь Марина понимала, что это такое – одиночество, что это значит – быть никому не нужным… Но он ведь сам во всем виноват, напомнила она себе. Да, сам… и все равно ей было безумно жаль сидевшего перед ней старого, уставшего человека. Человека, который когда-то любил ее и называл дочерью.