— Вот, господин президент! Электрическую энергию можно преобразовывать в механическую! Это грандиозно! — голос Барри буквально дрожал от радости и гордости.

— Действительно грандиозно, Барри, — еще бы! Парень практически на пороге создания первого в мире электродвигателя. А это значит и динамо машины и вообще целого спектра очень нужных мне приборов и механизмов.

Когда у него получится, не если, а именно когда, производительность абсолютно всех наших заводов и мастерских вырастет буквально на порядок. Мы же сможем переделать станки с привода от паровой машины на электродвигатели.

— Как думаешь, мы сможем применить этот эффект на практике?

— Я уже начал работы над этим. Надо подумать, чтобы заменить паровую машину нужно возвратно-поступательное движение. Я сейчас как раз и думаю как это лучше осуществить.

— Барри, ты сделал гениальное открытие и тут же умудрился выставить себя дураком. Это же очень просто. Дай-ка лист бумаги и перо, — получив все требуемое, я размашистыми движениями нарисовал колесо с шатуном по типу тех, что мы изготовили для паровоза Фултона, моей персональной головной боли и мечте. Из-за грядущей войны проект строительства железных дорог пришлось отложить в долгий ящик. И это несмотря на то что его главная часть была уже готова.

— Что ты здесь видишь? — спросил я Барри.

— Колесо и шатун, господин президент. Такие у мистера Фултона много где применяются.

— Как движется шатун?

— Возвратно-поступательно.

— А движения колеса какие?

— Круговые. Всё, господин президент. Я понял. Возвратно-поступательно движение можно преобразовать в круговое и наоборот. Действительно очень просто.

— Вот и хорошо, как думаешь, если электрическую энергию можно преобразовать механическую, можно ли сделать наоборот? — надо брать быка за рога и загружать парня по полной, не дожидаясь пока он сам до всего дойдет. Может быть это и неправильно, но мне сейчас не до сантиментов. Эта чертова война и подготовка к ней занимает все мои мысли.

— Надо подумать. А зачем нам это? Когда я сделаю работающий электромеханический преобразователь, то его можно будет использовать в любом нашем станке, только нужно будет гальванические батареи менять.

— Которые будут размером с это помещение. Нет, нужно придумать другой источник электрического тока. Без этого твой преобразователь будет всего лишь любопытной лабораторной игрушкой, неприменимой на производстве.

— Так, вы правы. Ерунда получится с гальваническими элементами. Если предположить что механическую энергию можно преобразовать в электрическую, то на наших кораблях с паровыми машинами уже стоят источники энергии!

— Вот и я так думаю. Абсолютно нет необходимости все твою машинерию подключать к гальваническим элементам, если энергию по проводам передавать от единого источника для многих приборов. Телеграфные сигналы мы передаем и получаем по проводам, вот и в случае с энергией.

— Одна паровая машина для получения энергии, которая потом по проводам передается на электромеханические преобразователи, от которых, в свою очередь работают станки!

— Да, а еще электрическое освещение на улицах и в домах. Мне только надо будет решить вопрос с доставкой гуттаперчи или каучука, изоляции нужно будет много.

— А вам Роза не говорила, что она вообще делала в лаборатории Тома? Она как раз и ищет искусственные варианты изоляции. Вроде бы что-то получается.

— Тогда ладно. Если у нее получится, то не жалко и еще одна лабораторию спалить. Шучу, шучу. В общем работай.

Какие, однако, интересные вещи творятся в моей Калифорнийской республике! Но все это не будет иметь никакого значения, если мы не отобьемся от англичан. Надо снова вызвать к себе Резанова, а после разговора с ним на завод к Луке. Чувствую, я там буквально пропишусь, заказать, что ли себе складную койку?

Двадцать второе декабря тысяча восемьсот седьмого года, поселок Гамильтона Калифорния.

— И что я вижу, господа? Вы нагло манкируете своими обязанностями, и вместо разработки морских мин развлекаетесь, стреляя из пушек?

— Именно так, господин президент. Нагло манкируем и развлекаемся!

— Ладно, прощаю. А если серьезно, Лука, вы же действительно должны работать над минами.

— Так мы и работаем, вернее Ангелос работает. А мы с Костасом тут на полигоне, проверяем кое-что.

— Что именно? Рассказывайте.

— Мы же толком не изучили воздействие наших новых снарядов на различные цели.

— Как это не изучили? Для чего тогда с Шиаем отправился один из твоих инженеров? Бедняга Милос ноги лишился для чего? Чтобы тебе, дорогой друг, отчет составить.

— Он и составил, но война с тинклитами протекала в очень специфичных условиях, там наши пушки, ни разу не стреляли по укреплениям или стенам. А борт английского линкора ничем от стены, по большому счету не отличается. Вот мы сейчас и изучаем реальное воздействие наших снарядов на корабли.

— А почему, собственно решили этим заняться?

— Честно сказать, господин президент, мне не очень нравится сама идея массированных минных постановок.

— А что в ней плохого?

— Нет, в качестве меры борьбы с англичанами мины очень хороши, слов нет. Но есть ненулевая опасность, что мы сами на своих, же минах будем рваться. Или придут к нам снова ваши друзья из Новой Испании, или очередной русский появится. Мы же даже никакой сигнал подать не сможем, что проход закрыт, а впереди мины.

— Но это единственный вариант, как я понимаю.

— Не согласен, господин президент. Вы зря недооцениваете наши с Костасом орудия. По дальности мы кроем любую английскую пушку как бык овцу. Точность у нас тоже хорошая и мы продолжаем работать над улучшением прицельных приспособлений. Осталось только проверить, насколько наши снаряды разрушительны для кораблей, если их действие достаточное, то можно, хоть сейчас перевооружить северный и южный форты.

— То есть ты предлагаешь вообще отказаться от идеи мин?

— Если артиллерия докажет свою эффективность, то мины не нужны.

— Согласен, но работы над минным оружием будут продолжены. Считайте это блажью самодура, но мины у нас должны быть. В конце концов, если англичан будет слишком много, просто вывалим мины на входе в залив.

— Хорошо, господин президент, но давайте вернемся к испытаниям.

Что сказать? День, проведенный на полигоне, меня несколько успокоил. Наши орудия уверенно поражают цели на расстоянии в четыре морские мили, а их фугасные снаряды отлично работают по деревянным мишеням, имитирующим борта и палубу английских кораблей. Пожалуй, зря я так сильно переживал, несколько попаданий и английский линкор превратится в плавучий костер.