— Мы вернемся в город, — сказал Юрис.

— Как хотите. Благодарю, брат.

— Удачи, Талос. Аве доминус нокс!

Второй Коготь покинул зал разобщенной группой, ничуть не более организованной, чем приведенные ими пленники.

Талос обернулся к жалким отродьям. Сетка прицела на его шлеме переключалась от лица к лицу.

— Кто возглавляет вас? — спросил он.

Одна из женщин выступила вперед. Ее рваная мантия ничуть не отличалась от одежд остальных.

— Я.

— Меня зовут Талос из Восьмого легиона.

В тусклых глазах женщины блеснуло недоумение.

— Что такое «Восьмой легион»?

Черные глаза Талоса вспыхнули. Он склонил голову, как будто астропатка каким-то образом доказала его правоту.

— Я сейчас не в настроении читать вам лекцию по мифологии и истории, — отрезал он, — для простоты скажем, что я один из первых архитекторов Империума. Я придерживаюсь идеалов времен его основания: человечество должно прийти к миру через повиновение. Я намереваюсь вновь привести Империум в здешние небеса. Когда-то на этой планете мы получили урок. Мне кажется поэтичным использовать этот мир для того, чтобы преподать ответный урок.

— Какой урок? — спросила женщина.

В отличие от остальных, она почти не выказывала внешних признаков страха. Средних лет, она почти наверняка находилась на пике своих сил — псайкерский дар еще не успел иссушить ее. Возможно, поэтому она их и возглавляла. Талосу это было безразлично.

— Заблокировать двери, — передал он Первому Когтю.

Узас, Кирион, Меркуций и Вариил направились к двум выходам из зала, сжимая в руках оружие.

— Знаешь ли ты о варпе? — спросил он главу астропатов.

— Мы слышали истории, и у нас есть городские архивы.

— Позволь мне угадать: для тебя варп — это посмертие. Преисподняя, лишенная солнца, где наказывают за грехи тех, кто изменил Императору.

— Это то, во что мы верим. Согласно всем архивным запи…

— Мне плевать, насколько ошибочно вы истолковали записи. Ты сильнейшая из вашей гильдии, так ведь?

— Так.

— Хорошо.

Ее голова взорвалась фонтаном крови и обломков кости. Талос опустил пистолет.

— Закройте глаза, — сказал он. — Все вы.

Они не подчинились. Дети прижались теснее к родителям. По толпе пробежал испуганный шепот, перемежаемый всхлипываниями. Труп главы гильдии ударился о палубу с костяным стуком.

— Закройте глаза, — повторил Талос. — Обратитесь к силам, которыми владеете, любым удобным для вас способом. Освободите сознание и попытайтесь нащупать душу вашей мертвой госпожи. Те, кто все еще слышит в воздухе вокруг нас крики ее души, шагните вперед.

Повиновались трое. Взгляды у них были растерянные, ноги дрожали.

— Только три? — спросил Талос. — Какое разочарование! Мне не хотелось бы снова начинать стрельбу.

Вперед выступила еще дюжина. Затем еще несколько.

— Уже лучше. Скажете мне, когда она замолчит.

Он молча ждал, вглядываясь в лица тех, кто утверждал, что слышит голос их мертвой госпожи. Одна женщина морщилась и вздрагивала особенно сильно, словно ее мучил нервный тик. Даже когда все остальные заявили, что больше ничего не слышат, она расслабилась лишь через несколько минут.

— Теперь она ушла, — сказала женщина, огладив жидкие тусклые волосы, — слава Трону.

Вытащив свой гладиус, Талос подбросил и поймал его три раза. Когда рукоять в последний раз легла в его ладонь, воин развернулся и швырнул меч через комнату. Один из тех, кто выступил вперед, осел на палубу — беззвучно задыхаясь, с выпучившимися глазами и ртом, открывающимся и закрывающимся, как у рыбы на песке. Меч, пронзивший его грудь, тихо позвякивал о палубу при каждой судороге умирающего.

Наконец человек затих.

— Он солгал, — сказал остальным Талос. — Я прочел это по его глазам. Он не мог ее слышать, а я не люблю, когда мне лгут.

Воздух вокруг столпившихся членов гильдии теперь звенел от напряжения.

— Варп — совсем не ваша глупая преисподняя. Под слоем видимой Вселенной лежит незримое. В Море Душ обитает бесчисленное количество демонов. Даже сейчас они поглощают души ваших погибших собратьев. Варп не обладает ни разумом, ни злой волей. Он просто существует, и он реагирует на человеческие эмоции. Сильнее всего он отвечает на страдания, страх и ненависть, потому что именно в такие мгновения люди чувствуют острее и искреннее всего. Страдание расцвечивает варп, а страдание псайкера подобно маяку. Ваш Император использует такое страдание как горючее для своего Золотого Трона, чтобы зажечь свет Астрономикона.

Талос видел, что понимают его лишь немногие. Невежество затупило их разум, а страх ослепил и лишил способности воспринимать его слова. Переводя взгляд красных глазных линз с одного лица на другое, Талос ощутил мрачное веселье.

— Я использую ваши страдания, чтобы создать свой собственный маяк. Пытки и истребление жителей этого города лишь начало. Вы уже чувствуете, как на ваш разум давит бремя смерти и боли. Я знаю, что это так. Не сопротивляйтесь ему. Позвольте ему наполнить вас до краев. Вслушайтесь в вопли душ, переходящих из этого мира в иной. Пусть их мучения зреют в вас, как плод. Несите их с честью, потому что вместе вы превратитесь в орудие, ничем не отличающееся от вашего возлюбленного Императора. Вы, как и он, станете светочами в ночи, созданными из боли.

Чтобы достичь этого, я сломлю каждого из вас. Медленно, очень медленно, так что из боли зародится безумие. Я возьму вас на свой корабль и в течение следующих недель подвергну самым жестоким пыткам. Вас изувечат, с вас сдерут кожу живьем. А ваши страдающие, искалеченные тела — в которых мы искусно сохраним жизнь — я передам в тюремные лаборатории, где компанию вам составят лишь освежеванные трупы ваших детей, родителей и других жителей вашего погибшего мира.

Вашей болью, вашим тягостным и долгим страданием я переполню варп на краю Империума. Для расследования вышлют флот — в страхе, что ближайшие миры стали жертвой демонического вторжения. Империя человечества не сможет больше игнорировать Тсагуальсу и повторится урок. Недостаточно обречь преступников и грешников на изгнание. Вы должны сделать из них пример и раздавить окончательно. Милосердие, доверие, терпимость — это слабости, за которые Империуму предстоит заплатить. Империум должен был уничтожить нас здесь, когда ему выпала такая возможность. Пусть усвоят это еще раз.

Ваши жизни подошли к концу, но в смерти вы совершите нечто почти божественное. Вы так долго молились о том, чтобы покинуть этот мир. Радуйтесь, потому что я собираюсь удовлетворить вашу просьбу.

Замолчав, он увидел, как на лицах псайкеров расцветают ужас и недоверие. Они едва могли представить, о чем он говорил, но это было не важно. Вскоре они поймут.