– Учи, девочка моя. Если что-то будет неясно – зови.

Альбом содержал подробнейший план королевского дворца и придворцовых территорий. Вплоть до системы тайных ходов и сокровищницы! Кое-где стояли особые значки – из сносок выяснила, что это обозначение типов магической защиты и заклинаний, вплетенных в стены. Интересно, откуда у властителя Даора такие сведения? Изучать хитросплетение линий было, конечно, интересно, но усталость взяла свое, я задремала. В итоге, пропустила главное событие дня – отъезд Райлена. Меня решили не тревожить, просто аккуратно перенесли в спальню, разули и укрыли легким покрывалом…

Брюнет уехал недалеко – перебрался из отцовского дома в гостиницу, но… сразу так тоскливо стало. Умом понимала – это для моего же блага, ведь жить под одной крышей с будущим мужем неприлично, вот только сердце все равно защемило, а настроение рухнуло в пропасть.

А потом стало не до грусти – мир сошел с ума окончательно!

К заучиванию схем дворца добавились занятия танцами – Рэйс решил, что мне лучше попрактиковаться перед балом. Встречи с Эроситом и двумя швеями не прекращались – мастер был недоволен нарядом, то и дело перекраивал лиф, расширял и сужал подол, менял декор с лилий на розы и обратно, и… в общем, мучил и меня, и помощниц. Кроме этого Рэйсу вздумалось обременить девичий ум знаниями о политической обстановке… От лекций их светлости глаза на лоб лезли, а подбородок приходилось придерживать ладошкой.

Нет, понятно, что у нас, в Верилии, все непросто. Все знают, что наследника у короля нет – ни прямого, ни косвенного, но…

– Соули, болтать об этом не нужно, – пояснял Рэйс. – Просто ты должна быть в курсе, чтобы глупостей не наделать.

Под «глупостями» подразумевались такие вещи, как проявление неучтивости по отношению к первому министру – господин Форан, по утверждению Рэйса, один из первых претендентов на трон; отказ в танце послу третьего мира – невероятно заносчивому и самовлюбленному типу, который склонен принимать любые личные неприятности за непочтение к своему народу; флирт, даже самый легкий, с сыном господина главного казначея, и многое-многое другое.

После таких наставлений, дополнительные занятия танцами перестали казаться чем-то ненужным. И даже похвалы господина Пьера – учителя, выписанного герцогом из столичного балетного училища, уже не радовали. Когда нервничаешь, танцевать действительно сложно, и если на балу, перед самым танцем, столкнусь с каким-нибудь господином Фораном… О Богиня, может, мне заболеть и не пойти?

Я уставала, как пони, который тянет гужевую повозку на вершину горы. Редкие визиты Райлена, жестко вписанные в рамки этикета, были подобны глотку родниковой воды, но новая волна жажды настигала слишком быстро. А сниться он почему-то не спешил, хотя каждый раз, укладываясь в постель, старательно повторяла имя и воскрешала в памяти образ.

На четвертый день после ужина я едва не разрыдалась и таки осмелилась сказать Рэйсу все, что думаю, о предстоящем знакомстве со столичным обществом. Меня ласково погладили по руке и без тени злорадства пояснили:

– Девочка моя, так надо. Если б не похищение и шумиха в газетах, мы бы смогли избежать этого бала. Я вообще планировал тебя представить на открытии осеннего сезона, и никак не раньше. Но рекомендации первого министра… их нельзя игнорировать.

Тем не менее занятий поубавилось, и альбом со схемами дворца у меня забрали. Правда, вместо него вручили три других – куда более толстых и, как ни странно, по-настоящему полезных.

– Эти тоже за пределы гостиной не выносить и об их существовании никому не рассказывать, – пояснил седовласый, а я… я нервно сглотнула и пискнула:

– Ясно.

Конечно, не расскажу! Если аристократы Верилии узнают, что кто-то кроме тайной канцелярии и Особого отдела собирает на них досье, такой крик поднимется – представить страшно.

– Сперва страницы с закладками посмотри, – добавил герцог и оставил в одиночестве.

Я послушно принялась за дело.

С фотографических портретов на меня взирали самые влиятельные люди двора. Не каждый из них обладал громким титулом, даже безродные попадались, и именно эти безродные, согласно пометкам Рэйса, представляли самую большую опасность.

Мне тут же вспомнилась наша госпожа Флер. Главная портниха Вайлеса тоже не имеет ни титулов, ни богатств, но пренебрегать мнением этой женщины не рискует даже мэр. Вот и в столице, оказывается, то же самое…

Запоминать имена было куда легче, чем схемы коридоров и залов, а читать… временами интересно, временами противно. Рэйс, он же про все писал. И хотя пометки были краткими, перед глазами, как наяву, вставали картины предательств, а душу заполняло чувство тревоги.

А потом я натолкнулась на особенный портрет.

Нет, закладки на этой странице не было, я ее совершенно случайно открыла. Тут же попыталась взять себя в руки и перелистнуть, но не смогла. С альбомной страницы на меня взирала та, при одном воспоминании о которой становилось неловко и… и рычать хотелось, если честно.

Госпожа Ларре отличалась неестественной, почти кукольной красотой. Точеное личико, маленький острый подбородок и прям-таки огромные глазищи. Портрет был черно-белым, но в девице без труда угадывалась платиновая блондинка. Цвет глаз? Вероятно, зеленый или темно-голубой.

В памяти тут же всплыли слова горничной – от таких девушек, как госпожа Ларре, не отказываются. Стало больно. Еще больней стало, когда представила, что Райлен идет рука об руку с графиней, шепчет ей на ушко комплементы и… О Богиня! Она же невестой была! И ей он наверняка самолично предложение делал! Такую, как она, невозможно просто взять и уведомить, такая, как она, подобного обращения не простит. А я?

Я закусила губу и решительно захлопнула альбом.

О Богиня! Что же мне делать? Как быть?

На бал мы выезжали в сумерках. В этот раз никакой коляски – карета с герцогскими гербами, запряженная четверкой белых лошадей.

Рэйс сидел напротив. От взглядов, которыми одаривал мой… почти свекор, хотелось забиться под сиденье или в окошко выпрыгнуть. Нет, ничего такого, просто властитель Даора пришел в восторг от моего платья и от прически и вообще восхитился. Принялся засыпать комплиментами, рассуждать о внуках и внучках – мол, красивые у нас с Раем дети получатся. А вот теперь, после десятого предупреждения, раздулся от гордости и продолжил выражать свое отношение молча.

Было невероятно приятно, но ужасно стыдно. Ведь я действительно старалась, собиралась с особой тщательностью, заставила горничную дважды переделать прическу, и я… впрочем, не важно.

Теперь сидела и переживала как никогда в жизни!

Мы ехали очень медленно – в честь годовщины победы были объявлены народные гуляния, и уступать дорогу карете никто не спешил. В центр города в кои-то веки пустили циркачей и вольных актеров, украсили фасады домов гирляндами, выкатили на площади бочки с вином и телеги с пирогами. В темнеющем небе уже расцветали первые фейерверки, отовсюду слышался смех.