— На что посмотреть? — повторила она вопрос Джун.

— На то, во что мы превратились. Что он сделал с нами. И чтобы он понял, что он больше ничего не может нам сделать!

— С нами, — повторила Джун. — Не с нами, а с тобой. Он делал это только с тобой.

Джипси вздохнула:

— Не только со мной, Джун. Со всей нашей семьей. Он всех нас трахнул.

— Может, мы еще и не пройдем в финал, — сказала Джун почти с надеждой.

— Всегда проходим, — ответила Джипси.

«Отец наш, — подумала Темпл, — совершенно точно не может быть сущим на небесах. Не может он там быть, если прилетит на конкурс в эту субботу вечером».

Хорошо, что Темпл не была мировым судьей. Она предложила «Золотым двойняшкам» обратиться вдвоем к психотерапевту, а потом устроить консультацию у специалиста для всей семьи. Ничего общего с соломоновым решением это, конечно, не имело: Соломон решал мудрым сердцем, проникая в самую суть вещей. Но то, что она посоветовала, было, по крайней мере, мягким современным выходом, популярным вариантом решения проблем, иногда помогающим справиться с человеческой болью, не изменившейся со времен Софокла и Эдипа. На этом она их оставила и ушла.

— Я думала, вы отправились домой час назад.

Эти слова заставили Темпл замереть на месте. Они настигли ее, когда она пробиралась к выходу через «Каравансерай лонж». Голос Молины прозвучал прямо у нее над ухом: длинная рука закона дотянулась до Темпл даже за пределами зала для приемов.

Она обернулась:

— Э-э… мне нужно было сначала выпить.

— Если вы действительно нуждаетесь в выпивке, лучше было сделать это дома, — заметила Молина кисло. — Вам пора бы знать, когда следует остановиться.

— Я уже ухожу. Честно.

— Хорошо. Я вам позвоню, будьте уверены, — добавила Молина со сладким ехидством в голосе, — если случится что-то такое, о чем вам следует знать. А теперь — марш отсюда.

Темпл терпеть не могла повиноваться чужим распоряжениям, но ее энергия уже совершенно иссякла. У нее болело все, от бровей до пальцев на ногах, и эта боль уже достигла своего пика.

И все же она чувствовала себя точно солдат французского иностранного легиона пока тащилась между переполненными столиками «Каравансерай лонж», волоча за собой тяжелую сумку. К тому же, приподнятая атмосфера ее цепляла: пестрая суета приготовлений к шоу вызывала ностальгию по театру, и Темпл ненавидела свою слабость, мешающую ей влиться в эту суету. Представляете, сколько ниточек к преступнику разбросаны сейчас в этой толчее, ожидая хорошего следователя, чтобы связать их вместе?..

Громкие голоса заставили ее обернуться. У импровизированного регистрационного пункта для новых конкурсантов, сделанного из двух столиков, пока зал для приемов был недоступен, стояли две женщины. Одна была Линди, просматривающая списки и выдыхающая вулканические клубы дыма, а вторая, чьи блестящие черные волосы оттеняла черная кожаная куртка, устраивала ей небольшой скандал.

— …только приехала! — женщина, на взгляд Темпл, не имела таких роскошных форм, как у других стриптизерш, и выглядела весьма обычно. Правда, она не сняла темных очков, и Темпл подумала, что, может быть, у нее тоже синяки, которые надо спрятать.

— Это ужасно поздно, — возражала Линди.

— Что, есть такое правило?

— Ну, не то, чтобы…

— «Не то, чтобы» означает «нет». Когда я смогу начать репетировать?

— Зависит от полиции.

— Ни фига себе, охрана отеля совсем озверела, что ли?

— Не в этом дело, — начала Линди и замолчала. Темпл прошла мимо них, поражаясь, на что только не идут эти конкурсантки, готовы прямо заплатить, лишь бы иметь возможность принародно показывать задницы. Идиотская беседа сопровождала ее, как сварливый рэп.

— У вас хоть сцена крепкая? — спрашивала новенькая.

— Вы все же не настолько много весите, лапуля.

Кэрол Нельсон Дуглас

— Спасибо, но я не про себя говорю. Я про моего ко-няшку.

— Вы собираетесь выступать с конем? Это что, по-вашему, должно раззадорить старичков вашего «За шестьдесят» типа?

— Не с конем, я говорю, а с коняшкой! С мотоциклом! Весит тысячу фунтов.

— Э-э-э… с мотоциклом?!

Обалдела не только Линди. Темпл, которая уже почти ушла, замерла на месте. Потом медленно обернулась, вглядываясь в кожаную спину «ангела ада».

— Слушайте, — сказала пришедшая в себя Линди. — Эта сцена выдерживала рояли и даже слонов. Я думаю, она переживет один тысячефунтовый мотоцикл.

— Тогда ладно. Держите деньги и внесите меня в список, — потребовала мотоциклетная кавалерист-девица и помахала на прощанье перчаткой.

Темпл поспешила назад и поймала Линди, засовывающую списки в красный конверт.

— Ты знаешь, кто это такая?

— В темных очках? Понятия не имею. Даже никогда не слышала о ней, и точно не видела. Ничего странного — она записана в «За шестьдесят».

— А что написано у нее в анкете? Линди надула губы, вытаскивая листы.

— Тут только псевдоним, мы ничего больше не требуем…

— Какой?

— Молл Филандерс (Имя и фамилия Молл Филандерс пишутся и читаются так же, как и английские слова «moll» и «philander», которые можно перевести как «уличная девка» и «донжуан») соответственно… Не знаю, что это означает.

— Зато я знаю. Адрес там есть? — Темпл перегнулась через стол, пытаясь прочесть анкету вверх ногами. Потом огляделась по сторонам в поисках фигуры, которая напомнила ей Элтона Джона, переевшего наркотиков.

Загадочная конкурсанта обнаружилась за столом у парней. Челюсть у Темпл отвисла. Дама, наконец, сняла свои огромные темные очки стиля семидесятых и явила миру ярко-зеленые тени и черную подводку с блестками. Великолепная четверка за столиком явно находила эффект потрясающим. Они смеялись, ухали и кивали головами. Пока они радовались, Электра Ларк повернулась к Темпл и подмигнула.

Темпл повернулась и поковыляла прочь, совершенно обессиленная, теперь по-настоящему хромая и, вдобавок, кажется, галлюцинируя: ей показалось, что черная кошка прошмыгнула между столиками. Почему ей мерещатся коты? Почему бы нет…

— И ты, Брут? — горько прошептала она, имея в виду Луи. С ее стороны было наивностью считать, что он послушно отправится домой только потому, что хозяйка его обнаружила. Она не ушла, когда Молина ей велела. Ну, по крайней мере вожделенная Иветта заперта на «молнию» в своей переноске.

Припарковавшись, наконец, на стоянке у «Серкл-ритц» и выключив мотор, она некоторое время посидела в машине, чувствуя, как кондиционированный воздух салона постепенно нагревается под жарким солнцем. Ее лицо ощущалось как болезненная маска, а все тело казалось закованным в железный корсет. Она не желала ни в чем соглашаться с матерью-настоятельницей из Департамента полиции Лас-Вегаса, но ей и правда был необходим отдых.