– Ничего не липовое, а только просроченное! – возразил он.

Больше я спорить не стала, и мы поехали в бизнес-центр «Пиастр».

Дядя Вася припарковал свои ржавые «Жигули» на стоянке рядом с «Тойотами», «Опелями» и прочим, как он выражается, импортным металлоломом, и мы вошли в холл.

На этот раз я повела его не к лифту, а в подвал, где обитал бравый отставник Антон Иванович.

– Ну вот, это здесь! – проговорила я, подведя дядю Васю к дверям завхоза. – Дальше действуйте по обстоятельствам.

Дядя Вася толкнул дверь, переступил порог и остановился.

– Антон? – проговорил он удивленно. – Клубникин? Никак ты?

– Я-то Клубникин, – ответил завхоз и подслеповато уставился на моего шефа. – А ты кто таков?

– Не узнаешь, Антоша? – Дядя Вася сделал шаг вперед. – Это же я, Василий Куликов!

Антон Иванович приподнялся, надел очки и снова вгляделся в посетителя.

– Ой, и правда, Вася! – проговорил он наконец и бросился навстречу моему шефу с распростертыми объятиями.

Несколько минут они обнимались и обменивались какими-то междометиями, а я стояла в сторонке и молча удивлялась. Наконец дядя Вася вспомнил о моем существовании, повернулся ко мне и сообщил:

– Вот, тезка, как бывает – встретил я своего старого сослуживца! Мы с Антоном без малого двадцать лет назад были вместе в командировке в Ивановской области, брали там маньяка-убийцу…

– Иваново – город невест… – проговорила я машинально.

– Вот-вот, – подхватил дядя Вася, – этого маньяка даже прозвали «Ивановский жених», потому что он на каждую убитую девушку надевал фату и венок из белых цветов. Но мы с Антоном его все же взяли… оказался регистратор из местного ЗАГСа…

Нет, но это же надо – у моего шефа везде либо старые подруги, либо бывшие сослуживцы! Но это, в конце концов, очень помогает ему в работе!

– А это дочка твоя? – заметил меня Антон Иванович. – Очень на тебя похожа!

Вы только послушайте! Оказывается, я похожа на пожилого бывшего мента! Ничего себе!

Я, однако, смолчала, чтобы не портить игру.

– Да нет, Антоша, это моя коллега! – ответил дядя Вася. – Мы ведь здесь не просто так, а по службе!

– Ты, значит, еще служишь? – с завистью проговорил Антон Иванович. – А я уже ушел в отставку. Теперь вот здесь вроде как на хозяйстве…

Дядя Вася хотел было сообщить, что тоже вышел в отставку, но вовремя одумался и вместо этого сказал:

– Вот, кстати, Антоша, ты мне можешь помочь. У вас тут убийство произошло, так я хотел с коллегой еще раз осмотреть место преступления. У тебя ведь есть дубликаты ключей от всех комнат?

– Имеются, – солидно проговорил завхоз и покосился на шкафчик у себя за спиной, – но ведь ваши взяли один ключ…

– Понимаешь, Антоша, – дядя Вася доверительно понизил голос, – этим делом молодежь занимается, и у них явно расследование зашло в тупик. Так вот, я хочу доказать, что и мы, ветераны, еще на что-то годимся. Что мы еще всем молодым сто очков вперед дадим. Показать им, как надо работать! Помнишь, как мы с тобой тогда…

– Помню, Вася! – вздохнул Антон Иванович, открыл шкафчик и протянул дяде Васе ключ. – Только смотри, никому меня не выдавай!

– Как можно, Антоша! – Дядя Вася приложил руку к груди. – Ты же меня знаешь!

Через несколько минут мы уже стояли в офисе страховой компании, где работала покойная Анфиса… то есть Альбина.

Дядя Вася внимательно оглядывался по сторонам. В отличие от меня он здесь был первый раз. Мне же здесь все было уже знакомо, только на мебели появился заметный слой пыли.

– Ну, вот тут лежала Анфиса, – я показала на обведенный мелом силуэт. – Судмедэксперт определил, что смерть наступила не позднее восьми часов вечера, но Елизавета Ерощенко была здесь в половине восьмого, и Анфиса была уже мертва…

Дядя Вася слушал меня невнимательно. Он наклонился и разглядывал пятна крови на полу, потом опустился на колени и заглянул под стол.

– Не знаю, что вы там рассчитываете найти, – проговорила я. – Тут милиция все внимательно осмотрела…

– Что ты сказала? – переспросил он, вылезая из-под стола. На голове и на плечах у него появились комки пыли.

– Что милиция тут все осмотрела.

– Нет, до этого…

– Что в половине восьмого Анфиса уже была мертва.

– Вот-вот! Это нам Елизавета сказала! А почему она запомнила точное время?

– Ну, она посмотрела на настенные часы… – проговорила я, вспомнив слова свидетельницы. – Квадратные такие… стеклянные…

– Вот оно! – воскликнул дядя Вася, и глаза его загорелись. – Часы! Ты их видишь?

Я удивленно огляделась. Никаких часов я не видела.

– Что же это значит? Она нам соврала?

– Да нет… – Дядя Вася наморщил лоб и пошел в глубину помещения, заложив руки за спину. – Не врала она… я чувствую, когда человек врет, а когда правду говорит! Потом, она так подробно эти часы описала… не стала бы она врать, это ведь проверить легко…

Он дошел до стены, точнее, до открытого стенного шкафа, и повернулся ко мне:

– Не понимаю…

И вдруг его глаза удивленно расширились:

– Да вот же они!

Он показывал на что-то у меня над головой. Я проследила за его взглядом, но ничего не увидела.

– О чем вы говорите, дядя Вася?

– Подойди сюда, – проговорил он многозначительно.

Я послушно подошла к нему, повернулась к двери – и увидела над входом в офис настенные часы. Точно такие, которые описывала Елизавета – квадратный циферблат из голубоватого матового стекла, металлические стрелки.

Фокус был в том, что над дверью в стене было небольшое углубление, вроде горизонтальной ниши. Часы находились в этом углублении, поэтому, чтобы их увидеть, нужно было отойти в другой конец комнаты.

Непонятно, кому пришло в голову повесить их в таком неудобном месте, но факт остается фактом.

– Я же тебе говорил, что она не соврала… – проговорил дядя Вася. – Вот они, часы…

– Не соврала насчет часов, – возразила я, – зато соврала насчет всего остального. Насчет того, что не входила в комнату дальше Анфисиного стола, что увидела труп, перепугалась и сбежала, только подбросила фотографию и сережку и дала деру… На самом деле она что-то делала в глубине комнаты, потому что только оттуда она могла видеть часы!

– А мне все же кажется, что она не врала, – настаивал дядя Вася. – Не соврала насчет часов, не соврала и в остальном. Поверь мне, тезка, я вижу, когда человек говорит правду!

Надо же, до чего он уверен в себе! Такая уверенность невольно заражает…