Отступив от Брэдана на шаг, она оглядела его с ног до головы. Брэдан с покорным видом замер перед ней. Он был переодет слугой. Фиона обошла вокруг Брэдана. Нескладные широкие брюки пузырились на нем, рубаха была сшита из грубой ткани. Этот нелепый наряд никак не вязался с высокой стройной фигурой.

Оглядев его со всех сторон, Фиона усмехнулась.

— Смею надеяться, что мой скромный наряд вызвал у вас одобрение, миледи? — отвесив поклон, поинтересовался Брэдан.

— Не совсем.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Брэдан, изобразив на лице тревогу. — Я одет как настоящий слуга. На мне простой наряд из грубой ткани, который рассеет сомнения даже самого подозрительного сводника.

Фиона покачала головой:

— Нет, Брэдан, в твоем костюме отсутствует одна важная деталь.

Подойдя к мешку с одеждой, которую они купили в одной из лавок за шесть пенсов, Фиона порылась в нем и достала какой-то коричневый предмет. Это была шляпа с ремнем, застегивающимся под подбородком.

— О нет, Фиона, я это не надену! — воскликнул Брэдан. — Моему терпению и покорности есть пределы, и ты пытаешься их перейти. Да такие шляпы носят только старики!

— Такие шляпы носят слуги, Брэдан, — возразила Фиона. — Она тебе очень пригодится, поверь мне. Наша задача состоит в том, чтобы твоя внешность не бросалась в глаза окружающим и чтобы тебя не запомнили те, кого мы будем расспрашивать. Если кто-то из них и сообщит Дрейвену о парочке, наводящей справки в борделях, то не сможет нас описать. Мы будем выглядеть точно так же, как сотни других торговок и слуг. Эта шляпа поможет нам безбоязненно собирать сведения об Элизабет. Взвесь, что тебе дороже — сестра или красивый головной убор?

Брэдан закатил глаза, демонстрируя свое негодование. Но он все же позволил Фионе надеть на себя уродливую коричневую шляпу и затянуть ремешок под подбородком. Отойдя на шаг, она взглянула на свою работу и от души расхохоталась.

Брэдан раздраженно тряхнул головой.

— Знаешь, на кого ты похож, когда вот так трясешь головой? — смеясь, спросила Фиона и сама же ответила на свой вопрос: — На одну из обезьянок, с которыми выступают шуты на рыночных площадях.

— Ладно, Фиона, я на тебя не в обиде, — миролюбиво проговорил Брэдан. — Ведь твой костюм еще более нелеп, чем мой. Так что мы в расчете. Нам пора идти, хватит пустословить, иначе мы за целый день так ничего и не сделаем.

Взяв набитый монетами кошелек, Брэдан привязал его к своему поясу, и они вышли из комнаты.

Приподнятое настроение не покидало Фиону, пока они шли по улицам Лондона. Они миновали Бейкер-стрит, улицу, наполненную ароматами свежеиспеченного хлеба, и Милк-стрит, по которой гуляли коровы и где пахло далеко не так аппетитно. И вот наконец впереди блеснула водная гладь реки.

Они остановились на берегу. Здесь, как всегда, царило оживление. Через Темзу можно было переправиться двумя способами: на лодке или по мосту. На Лондонском мосту было многолюдно. В толпе сновали разносчики еды и уличные торговцы, в воздухе перемешались самые разнообразные запахи. Фиону оглушил шум толпы. Она не любила город за суету, постоянную давку и грязь.

— Что скажешь, Брэдан? — спросила она своего притихшего спутника. Ей приходилось почти кричать, так как царивший вокруг шум заглушал ее голос. — Наймем лодку или заплатим мостовину и перейдем на другой берег по мосту? В последнем случае нам придется долго ждать своей очереди, а потом медленно двигаться в плотной толпе. Думаю, мы доберемся до Саутуорка лишь после полудня.

— Если мы перейдем реку по мосту, то потеряем много времени, а если переправимся на лодке, то потратим много денег. А они необходимы нам для подкупа и взяток. Задаром нам никто ничего не расскажет.

Рассеянно слушая Брэдана, Фиона не сводила глаз с толпы людей, идущих по мосту со стороны Саутуорка. Они уже приближались к будке, где взимали мостовой сбор, когда она заметила в толпе нескольких женщин в полосатых чепцах, которые закон предписывал носить проституткам.

Дрожь пробежала по телу Фионы, и это не укрылось от внимания Брэдана.

— Что с тобой? — спросил он, с беспокойством глядя на нее.

— Ничего, все в порядке, — выдавила из себя Фиона и слабо улыбнулась. — Я думаю, нам следует сэкономить деньги и перейти реку по мосту. Ты не возражаешь?

Брэдан был доволен ее решением, и они направились к мосту. Фиона шагала с беззаботным видом, стараясь не выдать своих эмоций. Уличные проститутки напомнили ей прошлое. Заплатив небольшую сумму, они стали протискиваться сквозь плотную толпу, очень медленно продвигаясь вперед. Дальше толпа поредела, и здесь можно было двигаться уже быстрее. Фиона и Брэдан прошли мимо калеки на костылях, ссорящейся парочки и мужчины с тележкой. И тут Фиона снова заметила впереди полосатые чепцы. У нее защемило сердце. Она как зачарованная не могла отвести от них глаз. В памяти Фионы снова возникали картины прошлого, которое она так старалась забыть. Как-то еще ребенком она вышла утром к арке этого моста, чтобы встретить мать, которая каждую ночь работала на улице или в борделях.

Тогда Фиона еще не понимала, почему ее мать уходила из дома, как только опускались вечерние сумерки, но от души радовалась ее возвращению. И вот, не усидев в своей каморке, расположенной над скобяной лавкой, где всегда стоял тяжелый запах металла и стучали молотки, девочка побежала к реке, чтобы встретить маму и вместе с ней вернуться домой.

Рано утром на мосту было не так многолюдно, как днем, и Фиона быстро заметила в толпе мать. Ее густые каштановые волосы сияли на солнце. Она шла медленно, опустив голову и едва передвигая ноги от усталости. Фиона уже была готова броситься к ней. Ей не терпелось рассказать о найденном накануне вечером возле мясной лавки пенсе. Это было радостным событием, означавшим, что сегодня они смогут пообедать не черствой коркой, как обычно, а купить свежий хлеб и, возможно, немного сыра. Но прежде чем Фиона успела сорваться с места, она увидела, как какой-то хорошо одетый мужчина грубо схватил ее мать за руку и стал на нее кричать, показывая на волосы.

Фиона замерла на мгновение, а потом побежала за человеком, потащившим ее мать по улице. И тогда она узнала, что незнакомец был представителем лондонских властей. Ее мать предстала перед судом мэра и была приговорена либо к выплате штрафа в один шиллинг восемь пенсов, либо к трехдневному наказанию у позорного столба за то, что вопреки предписаниям не надела полосатый чепец. Все публичные женщины, торговавшие своим телом в Саутуорке, должны были носить такие головные уборы.

Мать Фионы была не в состоянии заплатить столь крупный штраф, и тогда судебные приставы вывели ее из дома и привязали на площади к позорному столбу вместе с другими осужденными женщинами. Один из приставов в течение дня во всеуслышание перечислял их преступления на потеху зевакам, издевавшимся над несчастными. Фиона, сжав кулаки и едва сдерживая слезы, издали наблюдала за позором матери.

Эта ужасная картина навсегда врезалась ей в память и не давала покоя.