А если его визит на Коккес-лейн окажется безрезультатным, он все равно отправит Фиону назад в лагерь и уже один продолжит поиски сестры. Брэдан надеялся, что ему удастся убедить возлюбленную вернуться в стан разбойников, к брату. Приняв такое решение, Брэдан облегченно вздохнул и крепко поцеловал Фиону.

После ухода Брэдана Фиона не могла найти себе места. Все последние дни у нее было тяжело на сердце, но те несколько часов, которые она провела сегодня с Брэданом наедине, немного успокоили ее. Они поужинали и вместе приняли ванну. Брэдан так нежно и трепетно обращался с ней, что на глазах Фионы выступали слезы, но она старательно сдерживала их.

Потом они занимались любовью. Это было великолепное бурное соитие, после которого они, обессилев, уснули в объятиях друг друга. Но несмотря на восторг, вызванный ласками Брэдана, Фиона ощущала какую-то странную грусть. У нее было предчувствие, что они скоро расстанутся…

А потом Брэдан ушел, приказав ей закрыть дверь на щеколду и никого не пускать до его возвращения. Он отправился в бордель на Коккес-лейн, где, по словам трактирщицы, находилась его сестра.

Фиона согласилась с тем, что в сложившейся ситуации Брэдану лучше было действовать одному, однако она очень беспокоилась за него. Если это была ловушка Дрейвена, то Брэдан мог попасть в беду, хотя он и убеждал Фиону, что готов к любому развитию событий и не даст себя в обиду. Брэдан обещал действовать осторожно, хорошо зная коварство своего противника.

Фионе оставалось только терпеливо ждать его возвращения. Задвинув щеколду, она снова легла. Но ей не спалось. Фиона решила чем-нибудь занять себя до прихода Брэдана. Тревога в ее душе нарастала, и ей необходимо было как-то отвлечься от тяжелых мыслей. Она встала, умылась холодной водой из стоявшего на умывальнике кувшина и подошла к висевшему на спинке стула тяжелому наряду вдовы, который она носила в течение трех лет. Бросив взгляд на ватные накладки, делавшие ее фигуру бесформенной, Фиона поморщилась.

Только теперь ей стало ясно, как она ненавидит это черное одеяние. Эта ненависть родилась в душе Фионы, когда в ее жизни появился Брэдан. До этого она спокойно носила вдовий наряд, и он не вызывал у нее чувства протеста. Однако теперь ей не хотелось искажать свой облик и уродовать фигуру, пряча красоту под черными одеждами. Брэдан изменил ее отношение к самой себе и к жизни. Он полюбил ее такой, какой она была на самом деле, со всеми ее недостатками и пороками. И теперь Фионе было невыносимо возвращаться к прежнему придуманному образу грузной суровой вдовы, владелицы швейной мастерской. Она не была уверена, что справится с этой ролью снова, несмотря на то что играла ее на протяжении трех лет.

Фиона приходила в ужас при мысли о том, что наступит время, когда ей придется жить без Брэдана. Подавив тяжелый вздох, она отвела глаза от ненавистного вдовьего наряда. Слава Богу, ей не придется надевать его до утра.

Она достала из дорожного сундука одно из платьев, которые взяла с собой, и надела его. Причесавшись, принялась убирать комнату, пытаясь занять себя каким-нибудь делом. Перестелила постель, а потом подтащила к окну бадью и вылила из нее воду в сточную канаву. Убрав со стола остатки вечерней трапезы, Фиона села на резной деревянный стул у очага и задумалась. В комнате было тепло, и она не стала разжигать огонь. Фиона старалась отогнать тревожные мысли о Брэдане, Дрейвене и о своих дурных предчувствиях. С тех пор как они поселились в этом злачном месте, Фионе казалось, что ее с каждым часом все плотнее обступает темнота.

У нее болезненно сжалось сердце… Несмотря на все усилия, Фионе не удавалось унять тревогу.

Досадуя на себя, она резко встала и, подойдя к окну, пошире приоткрыла ставни, чтобы выглянуть на улицу. Прошло всего полчаса с тех пор, как ушел Брэдан, а ей казалось, что их разлука длится уже целую вечность. Фиона высунулась из окна и окинула взглядом тихий переулок. Там не было ни души. Она заметила лишь красные горящие глазки какого-то грызуна, копавшегося в куче отходов. Фиона боялась крыс. Дрожь пробежала по ее телу, и она, отпрянув от окна, закрыла ставни. Уж лучше духота, чем отвратительное зрелище голодной крысы. Кроме того, с улицы проникали неприятные запахи, вызывавшие у Фионы приступы тошноты.

Подойдя снова к столу, Фиона зажгла еще несколько свеч, стоимость которых входила в плату за комнату. В этот момент раздался тихий стук в дверь. Фиона встрепенулась, в ее душе вспыхнула надежда. Неужели Брэдан уже вернулся? Фиона подбежала к двери и хотела было распахнуть ее, но, вспомнив строгое предупреждение Брэдана, не стала сразу отодвигать щеколду.

— Кто там? — с замиранием сердца спросила Фиона, надеясь услышать в ответ голос любимого.

— Прошу прощения, госпожа, — раздался за дверью молодой женский голос. — Это Энн, я работаю на кухне, мне надо забрать бадью. Один из наших постояльцев тоже хочет принять ванну. Надеюсь, вы уже помылись?

Фиона почувствовала разочарование.

— Да, Энн, мне уже не нужна бадья, — сказала она, испытывая досаду. Однако служанка в конце концов была не виновата в том, что Брэдан еще не вернулся. Фиона отодвинула щеколду. — Бадья стоит у окна, можешь забирать ее. Я уже вылила воду и…

Фиона осеклась и отшатнулась от двери, когда увидела, кто стоит на пороге. Оцепенев от ужаса, она смотрела на человека, одетого во все черное. До нее доносился хорошо знакомый пряный запах. У Фионы упало сердце. На нее смотрели ледяные карие глаза. Испуганная Энн, которую заставили постучать в дверь комнаты Фионы, тут же сорвалась с места и убежала.

Дрейвен некоторое время молча стоял, прислонившись к косяку, со скрещенными на груди руками. Фиона чувствовала себя совершенно беспомощной.

— Судя по всему, Гизелла, — произнес Дрейвен, и на его чувственных губах заиграла улыбка, — вы совсем отвыкли от хороших манер, которым я в свое время обучал вас. Вам следовало бы пригласить меня в комнату. Впрочем, я могу войти и без приглашения.

И с этими словами он переступил порог.

Фиона, пятясь, отступила в глубину комнаты. У нее дрожали колени. Закрыв за собой дверь, Дрейвен огляделся вокруг и, покачав головой, зацокал языком. Затем он быстро подошел к окну и плотнее закрыл ставни. Дрейвен держался, как всегда, самоуверенно. Фиона как завороженная следила за ним, не в силах сдвинуться с места. Подойдя к очагу, непрошеный гость снял перчатки и бросил их на полку.

Бесцеремонность Дрейвена вновь напомнила Фионе те годы, когда она находилась в его власти. Ее сковал ужас от мысли, что теперь она навсегда останется в руках этого чудовища.

— Не надо бояться меня, Гизелла, я не собираюсь вас бить. Вы оскорбляете меня своим недоверием, — усмехнулся он.

— Что вам от меня нужно? — спросила Фиона, чувствуя, что ее колотит мелкая дрожь.

— Ничего, — пожав плечами, ответил Дрейвен и уселся на резной деревянный стул.

Откинувшись на спинку, он вытянул длинные ноги и сцепил пальцы рук на животе. От его ледяного взгляда по спине Фионы забегали мурашки. Она понимала, что Дрейвен снова начинает с ней обычную игру, наслаждаясь своей властью. А через некоторое время он открыто предъявит права на нее, свою неотъемлемую собственность, и полностью подчинит ее себе.