К сожалению, наши желания далеко не всегда идут в ногу с возможностями, а уж если безжалостная госпожа Неудача простерла над вами свою черную длань, то милости Небес можно не ждать. Единственное, на что еще остается рассчитывать, так только на то, что ручка коварного божества рано или поздно устанет, и если вы переживете все неприятности и невзгоды, то когда-нибудь да выберетесь из тени проклятья. Судьба как будто испытывала Аламеза, посылая ему один за другим мелкие, но очень неприятные сюрпризы, каждый из которых приводил к пустой трате драгоценного времени. Моррон же сохранял спокойствие и стоически переносил невзгоды, уповая на завтрашний день, который он мог полностью посвятить подготовке.

Тренировка началась совсем не так, как Дарк рассчитывал. Вместо того чтобы выдать моррону оружие, а самому поспешить в кузню да побыстрее принести доспехи, основательно подошедший к делу Октар заставил Аламеза раздеться по пояс, после чего тщательно измерил его руки и плечи. Судя по брани, обильно слетавшей с уст хмурого оружейника, а заодно и конюха, подгонка оружия обещала быть долгой и более утомительной, чем сами упражнения с ним. Так и случилось; жестокосердный Октар заставил Дарка перепробовать на манекене почти все из разложенных на столе мечей, секир, топоров и дубин. Деревянный болван оказался крепким и выдержал полчаса непрерывных атак, а вот будущий рыцарь с непривычки подустал, да к тому же вывихнул левую кисть при неудачном ударе с финтом (двуручный меч никогда не был любимым оружием Дарка). Затем произошло то, чего Аламез никак не ожидал. По приказу недовольно ворчавшего хозяина дома слуги сгребли со стола почти все оружие и потащили его со двора. Покинул Аламеза и Октар, лишь бросив на прощание: «Мы в кузню, скор бум, на лошадке пока поезди!»

«Поездить» бы Дарк мог, да вот беда, вскоре ему предстояло вовсе не ездить и даже не скакать, а быстро мчаться на противника, метясь тяжелым длинным копьем в узкую щель его забрала иль иное уязвимое место на закованном в доспехи теле. У моррона имелось копье, в его распоряжении был добрый конь и манекен, но вот только совсем не было времени, чтобы вспомнить то, чем он в последний раз занимался несколько столетий назад.

В течение долгих трех часов Дарк не слезал с коня, с завидным упорством и болью в мышцах повторяя одно и то же незамысловатое действо: разбег, удар копьем, отъезд на исходную позицию. К середине последнего часа истязаний себя и бедного животного под седлом всадник наконец-то научился попадать острием копья в центр небольшого щита, прикрепленного к руке крутящегося манекена. Успех был налицо, и моррон отважился усложнить испытания, для чего заставил единственного оставшегося при нем мальчишку-слугу развесить по деревьям стальные кольца. Пока десятилетний сорванец обшаривал заваленные всяким хламом углы сарая в поисках веревок, которые никто почему-то не додумался заблаговременно приготовить, Аламез решил сделать парочку кругов верхом по двору. Вот тут-то как раз и произошло досадное недоразумение, положившее конец его конным занятиям. Дарк так и не понял, что же именно случилось, но только конь рухнул под ним на полном скаку. Возможно, жеребец запнулся о торчавший из земли корешок, а быть может, он наступил на крысу или крота. К счастью, конь не переломал ног при падении, но вот подковы на его передних копытах сбились так, что до посещения кузни о езде верхом можно было смело забыть.

Сам моррон отделался легкими ушибами и парочкой ссадин на руках, но смог продолжить упражнения в пешем строю, благо, что в его распоряжении кое-какое оружие да осталось. Вооружившись старенькой булавой с обшитым несколькими слоями толстой кожи набалдашником и небольшим каплевидным щитом, Аламез еще пару часов посвятил беспощадному избиению манекена и прекратил занятия, лишь когда на дворе стало темнеть.

Солнце клонилось к закату. Дневное светило уже скрылось за высоким забором, и вскоре Мелингдорм и его окрестности должны были погрузиться в зловещую темноту ночи. Почему-то Октар с подручными до сих пор не вернулись из кузни, да и отославшая Дарка во двор компания заговорщиков так ни разу не показывалась, чтобы посмотреть, как идут дела у претендента на рыцарские шпоры. Эти странные обстоятельства не то чтобы насторожили Аламеза, но вызвали у него некое непонимание и недоумение. Отбросив опостылевший щит и наконец-то распрощавшись с натершей ладонь булавой, Дарк направился в дом.

Осмотр комнат и подсобных помещений привел к неутешительному результату: Аламез обнаружил лишь спящую в одной из спален Милену да толстую кухарку, бойко управлявшуюся с половниками, черпаками и ножами на кухне. Впервые за последние годы Дарк почувствовал себя брошенным, забытым и обманутым, и это, наверное, ввергло бы его в ярость, если бы не внезапно разыгравшийся аппетит, мгновенно заглушивший и сведший на нет все душевные переживания. Не посчитав нужным ни представиться, ни спросить разрешения у взиравшей на него с удивлением хозяйки, моррон срезал ножом уже хорошенько прожарившийся кусок с нанизанного на вертел поросенка и молча покинул обитель дурманящих ароматов.

Хоть кусок мяса был довольно большим, но он скрылся в недрах оголодавшего желудка еще до того, как Дарк дошел до стола с оскудевшим арсеналом оружия. Разбудив мальчугана, устроившегося на боковую прямо посреди нагромождения щитов, мечей да булав, Аламез послал его за едой, а заодно и приказал принести факел. Сам моррон решил пока понежить бока на конюшне. Там, определенно, должно быть мягкое сено, а запах, исходивший из-под конских хвостов, его ничуть не смущал.

Вот только дойти до заветной двери манящего лежбища Дарку было не суждено. Не успел он сделать и пары шагов, как со стороны запертой псарни прозвучал сигнал об опасности. Дружный вой пятерых здоровенных псов, весьма напоминавший жалобное поскуливание забитых сапогами щенков, не мог не встревожить моррона. Странно только, что из конюшни не донеслось тревожного конского ржания. Видимо, запах приближавшегося чужака не вызвал у парнокопытных друзей человека ни страха, ни отторжения. Лошади всегда беснуются, когда к их дверям приближается нежить; они чуют источаемый гниющими телами запах смерти. Кони всегда ржут и неистово бьют копытами, если рядом со стойлами бродит волк, оборотень иль иной хищник. Поскольку кобылки хранили спокойствие и не думали предупреждать хозяев об опасности ржанием, вывод напрашивался сам собой: незваный гость, пожаловавший на двор морронов на закате, пахнул человеком. Впрочем, это совсем не означало, что злоумышленник человеком являлся, ведь тела вампиров после обращения источают почти такие же ароматы, как и при дневной жизни. От них не тянет могилой, да и не разит хищником – пожирателем плоти, поэтому лошади чувствуют себя в безопасности и позволяют кровососам не только находиться рядом, но даже ездить на себе. Собак же «детям ночи» обмануть не удается, хвостатые друзья человека более разборчивы в людских запахах и распознают в кровососах опасных зверей, противников, с которыми им не совладать. Именно по этой причине из псарни слышался жалобный вой, а не вызывающий на схватку лай. Неусыпные стражи покоя хозяев почуяли, что на двор пожаловал вампир.

Чтобы прийти к подобному выводу, обычному человеку потребовалось бы около часа, который, кстати, ему враг и не дал бы. Дарк же понял, с кем ему предстоит иметь дело, еще до того, как хлопнул ладонью по голове, притворяясь, что корит себя за забывчивость, и, резко развернувшись на каблуках, пошел обратно к столу. На ходу краем глаза Аламез увидел, как на заборе промелькнула тень. Безумный вампир, осмелившийся пожаловать в обитель морронов, легко перепрыгнул через высокую преграду и тут же скрылся в кустах, где притаился, по всей вероятности, ожидая удачного момента для внезапного нападения. Вампиры распознают и находят морронов по запаху, в этом одно из их преимуществ; однако кровососы зачастую не столь хитры, как воины Одиннадцатого Легиона, и в этом кроется их беда.