Вражеский залп заглушил мой крик. Фрязи, заприметив бойницы, откуда велся огонь, догадались использовать их для собственной безопасной стрельбы по противнику. И хотя бойниц не более ста, а аркебузуры понесли значительные потери от нашей стрельбы – огонь из-за стенки выкосил треть алебардщиков первой шеренги.

– Быстрее! Забейте бойницы пиками!

В ответ раздался чудовищный грохот – кусок вала на левой стороне буквально разорвало мощным взрывом, а огромные комья земли разметали стоящих за ним воинов. Никто из полусотни поверженных бойцов не встал, раздаются лишь отчаянные крики боли и вопли о помощи.

– Стрельцы, быстрее к пролому!

Сам же одним прыжком вскакиваю в седло, не чувствуя веса доспеха. Крупный вороной жеребец, дальний родственник Ворона – я назвал его Смолок – лишь довольно всхрапнул, почувствовав вес всадника. По всему выходит, что сегодня нам обоим доведется поучаствовать в схватке…

Стрельцы бегом строятся напротив пролома. Подскакав ближе, не своим от надрыва голосом кричу:

– Стройтесь друг напротив друга! Образуйте коридор! Между вами должно быть два выстрела, два!

Понукаемые мной бойцы не сразу понимают задумку, образуя коридор. По моему сигналу с нашей стороны его «стенки» запирает плотный строй кирасир. Практически идеальная ловушка готова… Вот только сквозь пролом Бергарский двинул не пикинеров, нет. С диким визгом сквозь него прорывается конное ополчение баронов.

Те, кого не жалко.

– Стрельцы! Ждать моей команды!

Легкие всадники во множестве проскакивают пролом и мгновенно разделяются на два потока, что тут же устремляются к обеим «стенкам» ловушки. Более ждать нельзя.

– Огонь!

Грянул залп, отбросивший большинство всадников противника. Многие выбиты из седел, часть стрелков для верности ударила по лошадям – и вновь жалобный крик животных перемежается с людскими воплями боли и отчаянными проклятиями.

– Стрельцы, отступаем! Кирасиры – в атаку!

Полторы сотни тяжелых, закованных в броню всадников бросаются с места в карьер, нацелив на врага дула самопалов. Разрядив оружие по плотной массе врага, кирасиры ударили в копье. Для изменников все закончится в ближайшие мгновения…

Я же, поборов желание лично повести гвардию в атаку, не спешу бросаться в бой. Вряд ли Бергарский не понимает, что легкую кавалерию мы вскоре уничтожим и тогда ее остатки сомнут следующую сзади пехоту. А раз так, весь этот маневр со взрывом стены (не считая чуть ли не полсотни покалеченной пехоты) является лишь отвлечением от основного удара. И возможно, ловушкой: за спинами изменников моих кирасир может ждать точно такой же коридор из аркебузуров.

Моя догадка подтверждается взрывом на правом фланге – и вновь десятки моих воинов просто разметало комьями земли… Твою же баталию, лехи прямо при нас забили бочонки с порохом в подошву вала и подорвали их! А-а-а! Нельзя было их подпускать к стенке, Бергарский вновь меня перехитрил!

До пролома еще бежать и бежать, коридор стрельцы точно не построят!

– Быстрее! Строиться и перезаряжать!

Воины окружают меня и начинают бешено забивать порох и пули в огнестрелы. А между тем в пролом хлынул очередной противник. И это не пикинеры… Во главе гвардии за стену прорвался сам герцог – крылатые гусары легкой рысью минуют вал, ветер красиво играет с огромными «крыльями» за спинами всадников, по нему полощет разноцветные знамена… Завораживающе красивое зрелище. Настолько завораживающее, что мороз по коже…

Да где же там Луцик пропал?!

– Стрельцы, приготовились к залпу!

Одновременно с герцогской охраной на вал наконец-то полезли пикинеры врага – и выбрали для этого самый удачный момент: ошарашенные взрывами, потерями товарищей и прорывом гусарии, мои воины упускают наиболее удобный момент для встречной атаки. И первая шеренга фрязей-алебардщиков, без потерь соскользнув по внутренней стенке вала, тут же вступила в бой.

Встревоженно оборачиваюсь назад, влево – и волосы на голове встают дыбом: кирасиры, смяв легкую конницу, азартно рубят показавших спину изменников и, похоже, не слышали сигнал горна! А между тем за валом их наверняка ждет ловушка!

– Пепел на ваши головы! Стойте!

Пришпоренный Смолок легко срывается на галоп. Поднеся к губам свой личный рог, что есть силы трублю в него, обращая на себя внимание гвардейцев. Похоже, получилось – воины задних рядов стали оборачиваться и тут же криками или хлопками по спинам находящихся впереди товарищей начали их тормозить.

– Кирасиры! Разворот! От вала отойти, самопалы зарядить!!!

Подчинившиеся бойцы отступают от стенки, поворачивают разгоряченных боем скакунов и выстраиваются в две шеренги лицом к гусарам. Гвардейцы спокойно, без суеты берутся перезаряжать самопалы, пропуская вперед бойцов, сохранивших пики. Их не более трети, и все же в бывалых рубаках чувствуется непоколебимая уверенность и готовность драться на равных хоть с гусарией, хоть даже с конными драбантами короля!

А Бергарский между тем не спешит бросать в бой тяжелую кавалерию. Видимо, отметил отсутствие моей многочисленной легкой конницы и что-то заподозрил. Впрочем, возможно, он ждал, как сквозь первый проход ровными рядами двинется бронированный кулак пикинеров – а они двинулись… Все же я не ошибся с определением места первоначальной атаки резервной баталии.

Пикинеры врага, нарастив фалангу с нашей стороны вала уже до трех шеренг, успешно теснят моих бойцов. Алебардщики обеих линий, азартно нарубившись в начале схватки, уступили место бойцам с копьями – и ландскнехты быстро перехватили инициативу за счет гораздо лучшей выучки и опыта. В некоторых местах ряды моей фаланги прорваны.

– Вперед.

Повинуясь негромкой команде, кирасиры легкими уколами шпор посылают жеребцов вначале шагом, что переходит в легкую рысь, а вскоре сменяется тяжелым галопом. Не выдержав, командует атаку и Бергарский – сотня его гусар столь же неспешно подаются вперед.

Сместившись на правый фланг конного строя, что есть силы кричу остающимся сбоку стрельцам:

– Остановите атаку баталии!

Стрельцы спешно разворачиваются к наступающим фрязям.

Ветер свистит в ушах, плотной струей бьет в лицо… Сорвавшись на галоп, мы словно режем воздух, пробиваясь к противнику. И вот до залпа врага остается едва ли пять ударов сердца… Навожу самопал на противника и, потянув за спусковую скобу, кричу:

– Огонь!

Залп с обеих сторон бьет одновременно. Результата своей стрельбы я не вижу. Смалодушничав и уйдя за спины бойцов, я избегаю свинцовой смерти, а Смолок спасает нас, перепрыгнув через свалившегося впереди жеребца, подмявшего собой наездника.

Человек семьдесят уцелевших после нашего залпа гусар сбиваются в плотный кулак, ощерившийся пиками. До столкновения остаются считаные мгновения – и вперед вырываются всадники с копьями. На скаку выхватываю из притороченных к седлу ножен палаш – оружие, на мой взгляд, более удобное в конной схватке.