— Вестиджи, — произнес он. — Это же переводится как «осколки, обломки, развалины». Но обломки чего? Содружества? Предтеч?

Рука его нашарила прорезь платья и начала оглаживать ее попку.

Смех Тины Чжи был подобен перезвону «музыки ветра».

— Ох уж это приснопамятное Содружество! Все, что на свете есть прекрасного, приписывается ему. Но оно пало жертвой собственной гордыни и самонадеянности, и смертельный удар был нанесен технологией. Мы используем технологии осмотрительно, стараясь поступать мудро… ведь любое их изменение неизбежно влечет за собой и перемены в культуре. А когда цивилизация достигла совершенства, как, к примеру, наша, разве это не будет означать отхода от идеала? Вот почему Вестиджианские Девы оберегают Чудеса от нечестивых.

Домино Тайт рассмеялся и притянул ее поближе.

— Ну, тебя-то девой уж никак не назовешь!

— Ох! — Она коснулась его губ пальцем, чтобы заставить замолчать. — Это ведь всего лишь имя.

Ему показалось или последнее слово она произнесла по-особенному? Домино Тайт вздрогнул, и вовсе не из-за того, что она пыталась его щекотать.

— Расскажи мне об этих технологиях, — произнес он. — Я хочу знать все.

Она отстранилась и улеглась на диван. Потом схватила его и притянула к себе. Простыни были тоньше шелка, их словно бы сплели из самого воздуха.

— Я могу сделать тебя сильным, — сказала она, — быстрым.

— Я и без того силен и быстр, — рассмеялся он.

— Не настолько. А еще в моих силах позволить тебе… видеть.

Он осторожно ее ущипнул.

— Кажется, со зрением у меня тоже все в порядке.

— Нет. Я могу дать тебе особенные линзы, которые нужно будет носить прямо на глазах. С их помощью ты сможешь видеть моих коллег, когда те надевают плащи.

— Что еще за плащи?

— Смотри.

Тина Чжи взмахнула своими облачениями и исчезла.

На мгновение Домино Тайт неподвижно застыл в удивлении. Но затем почувствовал ее тепло рядом с собой, дыхание возле своей шеи… Он протянул руку и нашел искомое, а потом вновь услышал мелодичный перезвон ее смеха.

— Да, — сказала она, — я все еще здесь. И это тоже один из семи вестиджей.

— Но… как такое может быть?

Тина Чжи помедлила, прежде чем ответить:

Взмахнув рукой, она добавила:

— Технарство. Можно повторить, но не понять. Древний бог Фэнцзы спрял это на своем ткацком станке в стародавние времена.

Домино Тайт, сколько-нибудь веривший в богов лишь потому, что презирал их, воспринял эти слова так, что когда-то на свете жил человек, который хоть как-то в этих вопросах да разбирался.

— И что, эти твои особенные линзы позволят мне разглядеть тех, кто носит плащи?

Он уже был не слишком уверен, что действительно хочет видеть обладателей плащей, поскольку понял, кем они являются.

— Да, — ответила его возлюбленная, откидывая завесу и вновь появляясь перед ним во плоти. — Но никому из них не должен ты причинить вреда… кроме разве что нее.

Ее голос стал жестким, а в глазах снова отразилась глубокая старость. Она протянула руку — на ладони лежала небольшая голостойка, а над ней парила крохотная фигурка.

Это была женщина с кожей цвета темного шоколада, с длинными волосами, собранными в замысловатую прическу, оставлявшую шею и плечи открытыми. Незнакомку с крепким, мускулистым телосложением пловчихи запечатлели в тот момент, когда она обнаженной выходила из вод океана. Кроме того, фотограф заснял не мгновение, но некоторый временной интервал. Фигурка шагнула по направлению к Тени и распустила волосы, обрушившиеся водопадом до самых бедер.

Домино Тайт был не столь умен, сколь обворожителен, но ему хватило ума не озвучивать перед своей любовницей возникшие в его голове мысли.

«Клянусь судьбой, — подумал он, — более соблазнительной женщины я никогда не встречал! Достойным сожжения грехом стало бы оставить хоть синяк на ее идеальной коже».

— Но почему? — поинтересовался он.

И переспросил более уверенным голосом:

— Почему ты хочешь, чтобы я ее убил?

— Не убил, — рассмеялась Тина Чжи. — Причинил боль… может быть, шрам на ее личике… Это стало бы достойным наказанием. Джимджим Шот сжульничала на одном из этих ваших падармов. Тебе все расскажет Ошуа, когда я возвращу тебя на Юц’гу. И ее поступок нарушил… определенные возложенные на нее требования. Ее желают наказать.

— Желают? Но кто?

— Скажи, Домино Тайт, ты правда уверен, что хочешь услышать ответ?

Ее голос странным образом изменился, из него напрочь выветрилась дурашливость. Он больше не окрылял. А взгляд девушки вдруг стал жестким. В ее глазах все еще читалась любовь, но помимо нее было что-то еще. Спустя время, оглядываясь назад, он думал, что уже в тот момент должен был все понять.

Она пристально посмотрела ему прямо в глаза.

— Эх, — печально протянула она, — ты уже догадался. Но не бойся, мой Смертоносный. Тебе ничто не угрожает. Мои чресла жаждут тебя, мое сердце принадлежит тебе. Вместе мы разрушим ее планы.

Она сжала ладонь в кулак, загасив мерцающее изображение.

Когда Домино Тайт возвратился на Юц’гу, он был уже наполовину машиной. Его ноги и руки заковали в титановую оболочку, ощущающую его мысли и желания, многократно усиливающую движения. Облаченный в этот экзоскелет, он мог бегать наперегонки с ветром; бить кулаком не хуже, чем молотом. И даже Названные не сумели бы теперь укрыться от его глаз под своими плащами. Кстати, такая накидка теперь была и у него самого.

— Я уподобился древнему богу, — прошептал он себе под нос, незримо скользя по улицам Кривограда.

«Лира», — произнес он в коммуникатор, но ответа не получил. Связи не было. Домино Тайт понял, что его личные спутники на орбите уничтожены. Возможно, даже прямо в ночь нападения. Он решил проверить канал Большого Жака… и, к своему удивлению, обнаружил, что подключился к сети Ошуа.

То, что он увидел, казалось полной бессмыслицей, но это объяснялось отсутствием у него кодов Ди Карнатаки. Домино Тайту оставалось только ждать и надеяться. Вскоре поток несвязных сообщений привел его в сеть Большого Жака, и там он обнаружил инструкции, предназначенные для лиры! Эти послания он мог прочесть. Не сбавляя шага, Тень включил цифровые очки своего шэньмэта, чтобы взглянуть на выложенную в сеть карту. Заброшенный ангар на краю города. Бледно-зеленые точки отмечали расположение дружественных целей. Красные — противников. Понаблюдав некоторое время за их танцами, он приказал своему поясному модулю рассчитать оптимальный путь.