Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он кривится.
– Мне будет… непросто отказаться от короны, – говорит он, и тяжесть его слов опускается на меня. – Я сначала и помыслить не мог, что отдам ее тебе, единственной из всех фейри. – Вина отражается на его лице. – Келлан был прав насчет тебя в ту ночь. Несмотря на все кровные узы и потенциал, ты выросла в человеческом обществе. У тебя человеческое сердце. Я чувствовал необходимость защитить Двор от той уязвимости, которую ты представляла. – Пока слова срываются с его языка, он словно отдаляется, вероятно, мысленно представляя меня в ту первую ночь в Подземелье три недели назад. – Но в тебе есть сила. Я чувствую ее. Ты станешь выдающейся королевой. Как жаль, что я не смогу увидеть это.
Я беспокойно пожевываю губы.
– Пожалуйста, останься, – прошу я, и нет никакого способа избежать этого. Я умоляю. – Ты будешь нужен мне здесь. Там…
Он смеется, и в его смехе сквозит что-то настолько мрачное, что я замолкаю.
– Ты должна прекратить требовать от меня невозможного, ясноглазка.
Я делаю глубокий вдох и встаю. Он смотрит на меня уставшими глазами.
– Хорошо. Я прекращу. Но предложение в силе, если ты передумаешь. – Я направляюсь обратно к двери, но на мгновение задерживаюсь, упершись одной рукой в раму. Я оглядываюсь через плечо. – Обещай мне, что ты хотя бы подумаешь об этом.
Его ухмылка кривовата и насмешлива, хотя я не знаю, адресована она ему или все же мне. Он качает головой.
– Поверь мне. Я только об этом и думаю.
Слова повисают между нами и угасают, и мне приходится прикусить губу. Я медлю, но он, кажется, и не планирует нарушать молчание. Мне казалось, что мы пришли к какому-то взаимопониманию. И разочарование ощущается удивительно горьким. Я вздыхаю и отступаю, еще более измотанная, чем когда-либо, с тех пор как впервые попала в Лощину. Он ничего не говорит, пока я выхожу за дверь. Но меланхоличные звуки скрипки преследуют меня по коридорам до моей собственной спальни. И я зарываюсь в подушки, чтобы заглушить эту мелодию.
* * *
Я смещаюсь не по своей воле, когда кровать прогибается под чьим-то весом в полумраке комнаты. Движение едва уловимо, но возникшей мысли о том, что здесь находится кто-то еще, достаточно, чтобы я проснулась.
– Я должен тебя поцеловать? Разве не так будят спящих принцесс в человеческих сказках? – В шепоте слышится смех создания, которое никогда не относилось к себе со всей серьезностью. Я вздыхаю, ослабляя хватку на ноже под подушкой.
– Келлан, – ворчу, уворачиваясь от тепла его тела. – Я могла бы зарезать тебя.
Он довольно вздыхает.
– О, крошка, ты покорила мое сердце.
Я слышу, как он устраивается на моих подушках.
– Чего ты хочешь? – бормочу я.
– Я слышал, Прядильщица была здесь, – уклончиво говорит он.
– И?
– И я пришел узнать цвет твоего платья, чтобы одеться соответствующе.
Я фыркаю и закатываю глаза в темноте.
– Келлан, иди домой.
– Я поймал себя на мысли, что не хочу сегодня оставаться в своей постели. – Тихая грусть в его голосе заставляет меня замереть.
– Почему?
Он колеблется.
– Там есть тот, с кем я не хочу засыпать рядом.
Я оборачиваюсь на звук его голоса, но не понимаю, на кого смотрю – на него или на груду подушек в образе Келлана.
– Тогда прогони, – мягко говорю я ему.
– У меня нет такой власти.
Я усмехаюсь.
– Ты – принц, – напоминаю ему.
– Да.
– Единственная, над кем у тебя нет власти, – это твоя сестра.
– Да, – повторяет он, и его голос едва ли громче дыхания.
Ни звука не срывается с моих губ, но он чувствует, как ужас от сказанных слов и вопросов, повисших в тишине, охватывает меня. Он ерзает.
– Солиэль помешана на родословных, – говорит он мне. Объясняя. Оправдывая. Я не знаю, что из перечисленного подходит больше.
– Келлан… – Мой голос срывается на его имени. – Это недопустимо. Она не может… не может так с тобой поступать.
Он останавливает меня.
– Моя сердечная девочка из Неблагого Двора. Я не прошу тебя все исправить. Просто ищу минутное убежище.
Он так спокоен. Несмотря на все его разговоры о моем человеческом сердце, я не могу не думать о том, что фейри испытывают не меньше глубоких чувств. Все, что они выигрывают от вечности, – это навык скрывать свои эмоции. Я думаю обо всех тех словах, что он не договорил, о том, что он не может уйти, когда вздумается. Сухой всхлип застревает у меня в горле, а сердце разрывается от боли из-за него. Неудивительно, что он всегда приезжает сюда. Я думаю о Сии, суровой и бесконечно прекрасной, и задаюсь вопросом, не больше ли у них общего, чем он думает. В тишине, воцарившейся между нами, я слышу его размеренное дыхание.
– Как я могу помочь? – шепчу я.
На мгновение мне кажется, что он уже уснул. Затем он двигается ближе ко мне, и его кожа, поцелованная вечным летом, согревает меня своим теплом.
– Ты бы спасла душу проклятого принца, человеколюбивая малышка? Примешь меня как своего короля-консорта и вырвешь меня из ее лап?
В груди все сжимается.
– Это единственный способ спастись?
– Она способна изменить правила любой игры. Но это… – Его пальцы находят мои и переплетаются с ними в знак единения. – Другая королева? Ты – та претендентка, которую она не сможет отвергнуть.
Я испускаю тяжелый выдох. Я не знаю, что будет значить этот брак для Народца, но я не могу отказать ему. Но мое эгоистическое сердце сжимается, когда я думаю об Исле. И если быть до конца честной с собой, то и о Гейдже тоже. О потенциальных возможностях, которые пропадут с этим браком.
Видимо, я слишком долго молчу. Он находится так близко ко мне, что я почти слышу улыбку, расползающуюся на его губах.
– Не волнуйся, Фэй. С приливом все меняется. Я надеюсь, что и моя ситуация скоро изменится. – Он пытается вытянуть свои пальцы из моих, но я крепче сжимаю их, когда разочарование в его голосе пронизывает меня насквозь.
– Я… я сделаю это. Если тебе это нужно. Если мы не сможем найти другой способ.
Он не отвечает, но его пальцы расслабляются в моей хватке. Его тепло обволакивает в темноте, и я прижимаюсь к нему, мысленно прокручивая проблему снова и снова, пока сон не настигает меня.
Стук прерывает мой сон, и я, спотыкаясь, иду к двери, еще не до конца проснувшаяся. Исла улыбается мне в лучах утреннего света.
– Боуэн хочет увидеть вас сегодня утром, – весело сообщает она мне. – Разве не самое прекрасное начало дня?