— Тогда не понимаю твоих претензий: мы вроде бы не давали клятв в вечной верности и любви, не так ли?

— Я давал, — тихо сказал он. Пальцы сжали рукоятку ножа. Неужели он сможет изувечить эту красоту?

— Но не я же! Брось, Гриша! Ничего страшного не произошло. Кстати, ты деньги получил?

Она удивилась.

Искренне. Она действительно искренне удивилась, что он смог сделать это. Нож с жутким всхлипом вошел в гладкий живот. Милена вскрикнула от испуга и боли. Руки инстинктивно обхватили его, прижав к себе, к горячей умирающей плоти. И от этого судорожного, почти нежного объятия он совсем обезумел. Нож мелькал, нанося сильные удары, разрушая красоту тела и убивая ускользающую мечту.

Он остановился, тяжело дыша.

Откуда здесь кровь?

Почему в его руках нож. И… И завыл, глядя на истерзанное любимое тело: «Боженька, что ж я сделал?». Боженька… На лице Милены застыло странное выражение: боли и удовлетворения, словно она обо всем догадывалась, но до конца не верила.

— Что ты наделал, Гриша? — Константин с брезгливостью оглядел кровавые простыни. — Мясник! И что нам теперь делать?

Белый карлик ничего не ответил. Рухнув на мертвое тело, он рыдал.

— И как тебе это удалось? — еле слышно спросил Сухова бледный Белозубов. — Он же любил ее.

— Элементарно, Юрик! — ухмыльнулся Сухов. — Немного психологии, немного наркотиков, и наша маленькая проблема разрешилась сама собой. Кстати, тебе понравилось спать с женщиной за несколько минут до ее смерти? Ладно, не отвечай. Сам знаю, что понравилось. Совсем иные ощущения. По собственному опыту знаю.

— И что мы теперь будем делать? — Белозубов старался не смотреть в сторону постели.

— Мы — ничего. А вот у нашего друга могут быть большие проблемы, если, конечно, мы не пойдем ему навстречу. Кстати, Юрик, знаешь, что меня в этой ситуации больше всего забавляет?

— Тебя еще что-то может забавлять?

— А как же! Эта дурочка сама ему подмешивала наркотики целую неделю в обмен на деньги. Представляешь, она сама оплатила собственную смерть. И всего за несколько тысяч долларов. Смешно! Себя нужно ценить!

Все! Больше не пью по ночам. Похмельный синдром — штука вредная и неприятная. Особенно для женщины моего возраста. Кеша, конечно, нарисовал мне лицо. Но бог мой, какое это было лицо — шофера! Битых полчаса мы спорили, надо ли мне приклеивать усы или так сойдет.

— Кеша, согласно сценарию я — шофер-женщина, какие к бесу усы?

— Для надежности, — стоял на своем Иннокентий. — Женщина за рулем — страшнее пистолета, особенно такая женщина, как ты. Они же тебя как увидят… — тут он запнулся.

— И что они сделаю, когда меня увидят? — настороженно переспросила я. Неужели все так плохо?

— Ну-у, они восхитятся, — Кеша вильнул ужом и отпрыгнул на безопасное расстояние. — Мы едем или как?

По пути в пансионат мы опять поссорились. Подозреваю, что основной причиной был синдром утреннего раздражения, помноженного на похмелье. Однако Кеша не верит в синдром утреннего раздражения точно так же, как я не верю в астральный макияж. Вполне понятно, почему мы сцепились по дурацкому поводу, да так, что чуть было не угодили в ДТП («Говорил же, что надо было наклеить усы», — тут же прокомментировал ситуацию Кеша.) После эмоциональной беседы с гаишником, мы вернулись к прежней теме. Как два заводных апельсина. Кеша по-прежнему ратовал за эзотерическую науку, а я ее привычно подвергала остракизму.

— Как ты не понимаешь, что мы попали в руки к шарлатанам! Ни один здравомыслящий человек не будет заниматься подобной ерундой, которая не приносит ему ни денег, ни социального статуса.

— При чем тут социальный статус? — простонал Кеша. — Ты на нем просто помешана. Не все в жизни можно измерить твоим положением в обществе, есть и другие ценности.

— Неужели?

— Представь себе, — Иннокентий, казалось, совсем не обратил внимания на мой издевательский тон. Обидно. Теряю квалификацию. — Да и насчет того, что астрология не способна приносить денег, не могу с тобой согласиться. Возьмем для примера Вольфганга Ангермейера…

— Это по его фамилии назвали болезнь?

— Нет, болезнь назвали по фамилии Анцгеймера, а этот — Ангеймер. Излишняя эрудиция тебя погубит, Эфа. Так вот, кто знал Вольфганга до того, как он начал заниматься астрологией? Только родные и близкие. Ну, еще пара кредиторов. Астрология изменила в его жизни все. Теперь любой образованный человек в мире, подчеркиваю, образованный, — он выразительно посмотрел на меня. — Знает, что Вольфганг Ангеймер — известнейший профессионал высочайшего класса по экономическим вопросам. Другими словами, он — отец экономической астрологии. Понимаешь? В 1978 году Ангеймер организовал и основал собственное предприятие, которое практически сразу стало пользоваться просто сказочным успехом. Естественно, появились завистники, тогда Вольфганг сделал ход конем. На астрологическом симпозиуме в Вене он прочитал уникальный во всех отношениях доклад «Астрология — экономика и финансы с космологической точки зрения». Сказать, что этот доклад потряс весь экономический и финансовый мир, значит, не сказать ничего. Это была настоящая астрологическая бомба, которая достигла как запада, так и востока. Ангеймер первым доказал (причем не только в теории, но и на практике), что все процессы на мировом рынке зависят от влияния транзитных планет и звезд, которые в свою очередь зависят от соотношения планет в гороскопах государств и городов, отдельных корпораций, трестов и концернов.

— Ну и что?

— А то, что все это можно предсказать и прогнозировать уже на многие годы и даже — десятки лет вперед. Ангеймер не остановился на сделанном открытии, он значительно усовершенствовал свою методику: его прогнозы считались и считаются самыми безошибочными. Не мудрено, что его фирма завалена заказами. Хотя стоит бизнес-космограмма весьма недешево. Но игра стоит того. Факт остается фактом: у Вольфганга Ангермейера самая обширная клиентура. Особенно его популярность выросла после предсказания биржевого краха 1987 года и экономического кризиса осенью 1989 года.

— У нас? — встрепенулась я.

— У них, — покровительственно похлопал меня по плечу Кеша. — Но если бы наши господа-товарищи обратились к экономическому астрологу в 1998 году, а еще лучше — в 1997 году, думаю, многих финансовых катастроф удалось бы избежать.

Я вспомнила очереди у банков, девальвацию и рубля, и доллара, пустые полки в магазинах и поежилась. Не будем о грустном.

— Не будем, — легко согласился Кеша. — Давай лучше о высоком. Ты не виновата в своем скептическом отношении к астрологии. Долгое время эта наука была изгоем. Потом стала уделом шарлатанов. ХХ век стал началом ее расцвета. Особенно здесь преуспели американцы.

— Кто бы сомневался. — пробурчала я, изучая карту. Черт бы побрал эти питерские дороги, свернешь не туда, потом три часа будешь обратно выбираться. А я, кажется, уже несколько раз сворачивала не туда. — Ну что там, американцы?