– Таким образом, убив двух женщин, Нора возвращается в аэропорт, и уже там, прекрасно зная, что ее алиби будет проверяться, «знакомится» с одной женщиной с ребенком, ожидающей регистрации в Рим, с которой проводит за разговорами почти три часа!

Вы спросите меня, как мы нашли эту женщину? Проследили за ее перемещением при помощи имеющихся в аэропорту записей видеонаблюдения. Ее заметили у стойки, где проходила регистрация пассажиров, следующих в Рим. Кроме этой маленькой девочки, на борту самолета не было зарегистрировано ни одного ребенка.

– Постойте! Но в чем фишка? – спросила Катя. – И при чем здесь эта женщина?

– Да при том, что когда мы ее нашли, а она вернулась из Рима уже на следующий день, что тоже, согласитесь, подозрительно, она подтвердила алиби Норы, начиная с трех часов дня, то есть с момента прибытия Норы из Будапешта. Понимаете? С трех часов! Словно она никуда из аэропорта и не отлучалась.

– Не поняла… Но камеры видеонаблюдения…

– Это был не простой свидетель. Ей куплены билеты в Рим, и ребенок при ней был для пущей убедительности. Алиби в случае с Норой – гарантия безопасности, понимаете?

– Но если она вернулась из Рима на следующий день, то как она сама объяснила такое быстрое свое возвращение?

– Она сказала, что почувствовала себя плохо и решила вернуться. Вычислив ее из списка пассажиров самолета, следующего в Рим, и узнав ее фамилию – Шапошникова Лариса Васильевна, мы пробили ее адрес, и мой помощник встретился с ней спустя три дня после убийства Эммы. Если бы я подозревал Нору с самого начала, то нашел бы свидетельницу уже на следующий день, поскольку она ждала нашего появления и была готова отвечать на вопросы, связанные с алиби Норы.

– А если бы у Зоси в доме были еще посетители, люди, которые пришли к ней погадать? – задал Борис Болотов правильный вопрос. – Тогда эта тварь не убила бы Эмму?

– Я вообще полагаю, что убийство было задумано не в доме Зоси, а в лесу. Но что-то пошло не так, может, в лесу было много грибников, да еще пастух этот…

– Значит, их убили приблизительно в четыре часа дня, ведь до Панкратово от аэропорта час езды, – заметил Борис. – Но вы сами говорили, что убийство было совершено ночью.

– Подождите… – осипшим от волнения голосом сказала Людмила, с брезгливостью и паникой глядя на крепко спящую Нору, походившую на тряпичную куклу, забытую в большом кресле. – А что, если эта Нора не спит? Что, если она сейчас придет в себя и сбежит?

– Как вы усыпили ее? – спросила Аня.

– Стакан с компотом, – ответил Евсеев. Он сидел мрачный и много пил. Жена то и дело подкладывала ему закуску со словами: «Ты ешь, Миша, нельзя же так». – Она проспит часа три.

– Но как она могла так быстро уснуть?

– Новое, быстродействующее снотворное, – объяснил я.

Между тем Евсеев продолжал:

– Дело в том, что Татьяна, та женщина, которая той ночью убила своего мужа-алкголика и потом, прибежав в дом Зоси, обнаружила трупы, ясно слышала, как в доме молились. Она решила, что это Зося молится на своем, польском языке.

– И кто же там молился?

– Постой, Аня, давай послушаем, что было дальше, – сказала Катя. – Значит, после того как Нора убила, она вернулась в аэропорт и там делала вид, что нервничает по поводу того, что ее не встретили. Так? И эта женщина, Шапошникова, помогала ей в этом.

– Да. После этого, как бы не дождавшись, Нора берет такси и едет к Эмме в кафе. Вроде бы ищет ее.

– Вот гадина! – не выдержала Аня. – Мне снова снится кошмарный сон… Господи, да когда же он закончится? Когда я наконец проснусь?!

– Вы остановились на том, что Нора взяла ключи из сумки Эммы. И что? Зачем ей ключи? Чтобы найти дома эту папку с документами?

– Да, она показалась в кафе, все поняли, что Эмма ее не встретила, после чего Нора едет в гостиницу. Но на самом деле она все на том же такси или просто пешком добирается до квартиры Эммы и ищет папку. Но ищет она очень аккуратно, в перчатках. Ее задача представить убийство таким образом, будто убийца собирался убить не Эмму, а Зосю. А потому она должна была оставить квартиру Эммы в полном порядке.

И когда она не находит эту папку, то понимает, что Эмма могла хранить ее в своем сейфе в кафе. А ключей от кабинета и сейфа у нее нет, значит, они остались в сумке Эммы. Каким бы монстром ни была Нора, конечно же, она нервничала, совершив два убийства, и очень спешила. Поэтому, увидев в сумке ключи, схватила их, и все! Да у нее тогда вообще могло крышу снести!

Я перевел дух, сделал небольшую паузу, после чего продолжил:

– К тому же, возможно, там, в доме Зоси, она могла что-то обронить. Или же ей приходит в голову мысль ввести следствие в заблуждение, прогрев комнаты, в которых находились трупы, чтобы время смерти было не в четыре-пять часов дня, а в полночь. Я сейчас говорю о мотивах, которые заставили ее вернуться ночью в Панкратово. Иначе зачем бы она возвращалась в Панкратово и включала обогреватели?

– Но как вы узнали об этом?

– Во-первых, я сразу заметил, когда только прибыл на место преступления, что там очень жарко и душно. Во-вторых, если вы помните, когда мы все в прошлый раз были здесь, в Луговском, Нора настаивала на своей поездке в Панкратово. Была глубокая ночь, темно, но она решила, что должна лично осмотреть место преступления, чтобы попытаться найти там какую-нибудь улику.

– Да, она рассказывала, – вздохнула Катя. – Но ведь ничего же не нашла!

– А лепесток? С твоей сережки? – напомнил ей я.

– А разве это она нашла? Я думала – ты…

– Нет, это Нора нашла. Она знала, догадывалась, что я слежу за ней, а потому сделала вид, что нашла этот лепесток на полу, как будто он застрял в бахроме половика, а на самом деле, я полагаю, она сняла с тебя, Катя, сережку, когда ты уже спала здесь, в этом доме, ведь вы с Аней перебрали… Сняла сережку, раздавила ее ногой, предположим, взяла обломок с собой в Панкратово, чтобы превратить ее на моих глазах в улику.

Если бы она показала мне ее, вот, мол, Дима, вам и улика, то было бы все слишком просто, понимаете? И тогда я бы сам мог заподозрить ее в подбрасывании улики – уж слишком сильно было ее желание попасть в этот дом, пусть и ночью.

Она же сделала вид, что ничего не нашла. И даже утром, когда, помнишь, Катя, Людмила принесла из дома твою сломанную сережку и когда Нора уж точно бы поняла, кому принадлежит этот обломок, она не выдала свою подругу. Чем ввела меня снова в заблуждение.

– Ты собирался меня арестовать! – воскликнула обиженным тоном Катя.

– Нора умело отвлекала мое внимание от своей персоны. Ей было выгодно, когда следствие двигалось в направлении Зоси, что это ее хотели убить. Или же – в сторону Кати, которая стала наследницей Эммы.

– Все-таки странно все это… – заметила Аня. – Нора включает обогреватели в доме, когда приезжает туда ночью, чтобы запутать следствие… а алиби у нее на это время имеется?