Элфи не верила своим ушам.

– Отходы производства? Да как вы можете так говорить? Жизнь – это жизнь.

Крут резко обернулся и схватил её за плечи.

– Ты сделала всё, что могла, Элфи, – сказал он. – Никто не смог бы сделать больше. Ты даже вернула большую часть выкупа. Но сейчас ты переживаешь острый приступ «стокгольмского синдрома», как это называют вершки: ты прониклась симпатией к своим похитителям. Не волнуйся, это пройдет. Но эти люди в особняке – они знают о нас. И ничто их уже не спасет.

– Это не совсем так. – Жеребкинс оторвался от своих расчетов. – С технической точки зрения. Кстати, Элфи, с возвращеньицем.

– Что ты имеешь в виду? Что значит «не совсем так»? – опешила Элфи, даже забыв поприветствовать кентавра.

– О, я прекрасно себя чувствую, спасибо, что спросила.

– Жеребкинс! – в один голос выкрикнули Элфи и Крут.

– Ну, как сказано в Книге:

Когда ни чары, ни волшба не преуспеют

И золото добыть вершок сумеет,

Пускай он этим золотом владеет,

Покуда вечный сон его не одолеет.

Так что, если этот паренек выживет, победа останется за ним. Вот так вот. Даже Совет не пойдёт против Книги.

Крут поскреб подбородок:

– И меня это должно волновать?

– Нет. – Жеребкинс невесело рассмеялся. – На мой взгляд, эти ребята всё равно что ходячие мертвецы.

– Мертвец должен лежать в могиле, Жеребкинс.

– Это приказ?

– Вот именно, солдат.

– Я не солдат, – ответил Жеребкинс и нажал на кнопку.

Дворецки был очень удивлен.

– Вы отдали ей золото?

– Примерно половину, – кивнул Артемис. – Но у нас ещё остался хороший запасец на чёрный день. Приблизительно пятнадцать миллионов долларов согласно нынешним рыночным ценам.

Обычно Дворецки не задавал вопросов. Однако на сей раз он не удержался:

– Но, сэр, почему вы это сделали?

– Есть причины, – улыбнулся Артемис. – Я счел, что мы кое-чем обязаны капитану. И расплатился за оказанные услуги.

– И это все?

Артемис опять кивнул. О своем желании он рассказывать не стал. Это ведь могли расценить как проявление слабости.

– Хм, – многозначительно хмыкнул Дворецки, очевидно, сделав какие-то выводы.

– Ну а теперь пора отпраздновать нашу победу, – с энтузиазмом заявил Артемис, ловко меняя тему. – Давайте-ка выпьем шампанского.

И, ускользая от проницательного взгляда Дворецки, поспешил на кухню.

Когда туда же подошли остальные, Артемис уже наполнил три бокала знаменитым шампанским «Дом Периньон».

– Конечно, я ещё слишком мал для этого напитка, но, думаю, мама не стала бы ругать меня.

Дворецки почувствовал, что Артемис что-то скрывает. Однако, не сказав ни слова, взял протянутый ему высокий хрустальный бокал.

– А мне тоже можно? – Джульетта с беспокойством посмотрела на брата.

– Сегодня можно. – Он набрал в грудь воздуха. – Знаешь, сестричка, я очень тебя люблю.

Джульетта насупилась – некоторые местные парни находили эту её привычку очень даже милой – и хлопнула брата по плечу.

– Ты, братец, слишком чувствителен для телохранителя.

– И вы хотите, чтобы мы это выпили, да, сэр? – Дворецки посмотрел своему хозяину прямо в глаза.

– Да, Дворецки, – твердым голосом ответил Артемис, не отводя взгляда.

Не произнеся больше ни слова, Дворецки опустошил свой бокал. Джульетта последовала его примеру. Слуга сразу ощутил привкус снотворного в шампанском, и хотя у него было ещё достаточно времени, чтобы сломать Артемису шею, он этого не сделал. Просто не хотел, чтобы Джульетта в последние мгновения своей жизни расстраивалась по пустякам.

На глазах у Артемиса брат и сестра почти одновременно опустились на пол. Ему очень не хотелось обманывать их, но пришлось. Ведь если бы он посвятил их в свой план, они стали бы тревожиться за него, а тревога могла помешать действию снотворного. Он посмотрел на пузырьки, играющие в бокале. Всё шло в соответствии с планом. Пора и ему совершить этот смелый шаг. Рука его лишь чуточку дрожала, когда он поднимал бокал.

Выпив шампанское, Артемис стал спокойно ждать, когда снотворное подействует на его организм. Долго ждать не пришлось, каждая доза была точно рассчитана. Когда его мысли начали путаться, ему вдруг пришло в голову, что, возможно, он уже никогда не проснётся. «Раньше надо было думать», – одернул он себя и потерял сознание.

– Бомба запущена, – сказал Жеребкинс, откидываясь на спинку кресла. – Теперь от меня ничего не зависит.

Они следили за полетом бомбы сквозь иллюминаторы. Что ни говорите, а «полоскалка» поистине замечательное оружие. Небольшого веса, а значит, взрыв можно сосредоточить в точно определённом радиусе. Плюс радиоактивный элемент, использованный в сердечнике, солиний-2, имеет период полураспада всего четырнадцать секунд. А это означало, что Жеребкинс мог настроить биобомбу так, чтобы она захватила только особняк, не тронув ни единой лишней травинки. К тому же здание меньше чем через минуту должно было освободиться от радиации. Ну а на тот случай, если какая-то часть солиния разлетится в стороны, есть временное поле, которое не пустит радиацию в человеческий мир. В общем, лёгкий способ убийства.

– Траектория полета задана заранее, – объяснил Жеребкинс, хотя никто у него об этом не спрашивал. – «Полоскалка» влетит в вестибюль и взорвется. Оболочка и взрывной механизм сделаны из пластика, от них и следа не останется. Можно гордиться, это идеально чистая операция.

Крут и Элфи проводили глазами бомбу. Как и было обещано, она влетела точно в проем разрушенной двери. Элфи перевела взгляд на изображение, передаваемое камерой, что была установлена на носу бомбы. На мониторе мелькнуло просторное помещение холла, где совсем недавно её, Элфи, держали в плену. Холл был пуст. Никого из людей не видно. Неужели, подумала она с надеждой. А потом посмотрела на Жеребкинса и на его хитроумные приборы. И поняла, что этим людям действительно не спастись.

Биобомба взорвалась. Голубой шар сконденсированного света трещал и разрастался во все стороны, заполняя каждый уголок замка смертоносными лучами. Цветы вяли, насекомые съеживались, рыбы гибли в аквариумах. Ни один кубический миллиметр пространства не избежал своей невеселой участи. Артемис Фаул и его помощники никак не могли спастись. Это просто невозможно было представить.

Элфивздохнула и отвернулась от уже начавшего исчезать голубого тумана. Несмотря на все свои великие планы, Артемис в результате оказался самым обыкновенным человеком, смертным. И она почему-то не могла удержать слез.

– Ладно. Одевайся, – с непреклонной уверенностью прагматика приказал ей Крут. – В полный защитный костюм.