– Племянник, – кивнул он. – Сын ее старшей сестры.

– Так вы из Парижа! – ахнула она. – То-то сразу и видать – не здешний.

– Почему? – улыбнулся он.

Еще спрашивает – с такой-то улыбкой.

– Рассуждаете не по-нашему. – Лушка с удивлением ощутила и на своих губах улыбку. – С чего вам за мое время беспокоиться? Чаю выпьете, может? – предложила она.

– Нет, благодарю вас. Я только хотел спросить, что случилось с Олей. Возможно, вы знаете, ведь она прибежала к вам.

– Дочка она моя, потому и прибежала.

– Я думал, Оля сирота, – удивился он. – Ведь Семен воспитывал ее и Артема. – Тут он сильно смутился и сказал: – Извините.

Решил, понятно, что ей обидно будет. Диво, а не человек.

– Не за что извиняться, – пожала плечами Лушка. – Так и есть, как вы сказали.

– Значит, с Олей ничего не случилось?

– Что случилось, то прошло, – кивнула она. – Денег занять приходила.

– В таком случае не стану больше вас беспокоить.

Ей показалось, что ему не хочется уходить. А что она не хочет, чтобы он уходил, это уже ей и не казалось – точно знала.

Она растерянно смотрела на него, не зная, что сказать. Чаю, что ли, еще раз предложить? Нет, это совсем по-глупому будет…

И тут Лушкины размышления были прерваны самым неожиданным образом: дверь с грохотом распахнулась и в избу ввалился здоровенный мужик. Андрей, стоявший к двери спиной, обернулся на грохот, а Лушка вскрикнула.

– Ну, здорово, жёнка, – гаркнул вошедший. – Не ждала?

Она почувствовала, как у нее подгибаются колени. Ужас поднялся к горлу откуда-то из живота, из самого нутра.

– Чего явился? – преодолевая этот ужас, все же выговорила она.

– Соскучился, – осклабился тот. – А ты, смотрю, не скучаешь.

Он обвел Андрея таким взглядом, от которого у Лушки кровь застыла в жилах.

– Не твое дело, – сказала она.

– Ишь как заговорила… – зловеще процедил он. – На кого бычишься? На Каюка? – И бросил Андрею: – Мотай. Мне с женой поговорить надо.

– Лукерья, мне следует уйти или нет? – не глядя в его сторону, спросил тот.

Что она могла ему сказать? Останься, защити меня? Да с какой стати он должен это делать!

– Всего доброго, – сказала она Андрею Ангелову. И, повернувшись к Каюку, спросила: – Ну? Чего тебе?

Андрей спустился с крыльца, прошел через двор, открыл калитку. Каждый следующий шаг он делал медленнее, чем предыдущий, а за калиткой остановился совсем. Было бы странно не уйти, когда женщина намерена говорить со своим мужем и ясно это намерение высказывает. Но если исходить не из абстрактной вежливости, а из того, что ты при этом чувствуешь…

– Пусти! А-а! – глухо донеслось из дома.

Андрей взлетел на крыльцо и распахнул дверь.

Он вбежал в комнату в тот момент, когда муж душил Лукерью. Еще минута, и, может, было бы поздно. Но эта лишняя минута, к счастью, не вмешалась в события – Андрей схватил мужика сзади за ворот кителя и отшвырнул в сторону, отметив при этом, что справиться с таким сгустком тупой силы будет непросто.

Тот ударился о стенку с грохотом, будто был камнем, а не человеком. И тут же заревел:

– Ах ты падла!

Сначала они катались по полу, потом Андрею удалось вывернуться из-под его туши, и это было, безусловно, удачей. Он тут же вскочил и ударил мужика, тоже поднявшегося на ноги, аперкотом. Этот удар всегда удавался Андрею, и он обрадовался, что противник позволил его применить. Голова у того откинулась, руки взлетели вверх, и, выкрикнув что-то нечленораздельное, он упал навзничь. Раздался глухой звук, будто не голова, а железная болванка ударилась об пол. Задрожали стены.

Андрей бросился к Лукерье. Она кашляла, держась за шею, на которой видны были алые пятна от пальцев супруга, по ее подбородку текла кровь из разбитой губы.

– Он повредил вам? – воскликнул Андрей.

– Ничего… – вытирая кровь, проговорила она.

– Не надо было мне уходить, – расстроенно сказал он. – Но я не хотел мешать супругам.

– Какой он супруг! – с досадой бросила Лукерья. – Вокруг куста венчаны.

– Он сейчас очнется, – предупредил Андрей. – Давайте вызовем полицию. То есть милицию.

– Он милиция и есть, – вздохнула она.

Да, китель форменный, ведь сразу заметил. И галифе, и сапоги.

– Его надо связать, – сказал Андрей.

Он подошел к лежащему – и в ту же секунду тот взлетел в воздух, как взорвавшаяся бомба.

– Я те свяжу! Так свяжу!..

Теперь он и разъярен был гораздо больше, чем в начале, и, главное, понимал уже, чего следует опасаться, а потому не подставлялся под удары. Он сбил Андрея с ног и навалился на него всей своей массой.

Андрей попытался приподняться, но это удалось ему не более чем на несколько секунд, потом туша снова придавила его к щербатым доскам пола. Но за несколько секунд он успел увидеть, что Лукерья наклонилась и открыла крышку люка в полу. Что теперь делать, было понятно, хотя и осуществимо с трудом. Напрягшись, Андрей вывернулся из-под туши и, вскочив на ноги, схватил что попалось под руку – табурет. Вряд ли это вызвало у его противника серьезное опасение, однако несколько шагов назад тот все же сделал.

Этого оказалось достаточно. Когда он с криком ухнул в люк, Лукерья мгновенно захлопнула крышку. Андрей тут же надвинул на это место большой сундук и сам на него уселся для тяжести.

– Кажется, его голова цела, – заметил он, прислушавшись к яростному реву и ударам, доносящимся из-под пола.

– Да что его башке сделается? Он быка ею убьет, зверюга проклятый! – Лукерья вся дрожала, ее голос звенел слезами. – Не избавиться мне от него никогда-а!

– Вы хотите от него избавиться? – уточнил Андрей.

Она по-детски всхлипнула:

– Да-а!..

– Лукерья, выйдите, пожалуйста, на несколько минут, – попросил он. – Мне надо кое-что сказать вашему… хм… знакомому.

Испуганно оглядываясь, она тем не менее пошла к двери послушно, как школьница. Не сдвигая сундука, Андрей наклонился и крикнул вниз:

– Сказать тебе, откуда я приехал?

Вечер был теплый, но, стоя на крыльце, Лушка дрожала так, словно никуда и не уезжала из проклятой тундры. Появление Каюка испугало ее страшно, но все-таки не удивило: она и не предполагала, что он так вот просто смирится с ее самовольным исчезновением. Другое удивило ее, и не удивило, а поразило, потрясло до глубины души…

Дверь распахнулась, и из избы выбежал Каюк. Лушка отшатнулась от крыльца, но он не обратил на нее внимания – помчался через двор. У калитки Каюк оглянулся, смачно плюнул в сторону дома и выкрикнул: