Ключевой категорией в анализе социальных сетей является их «центральность». Смысл в том, что определенный «узел» (это может быть как человек, так и организация) теперь является частью своего собственного социального мира. По терминологии Морено, это означает, что появляется так называемая мера социальной «божественности». Опять же, стоит социальной сети включать в себя больше чем несколько десятков людей, то такую меру невозможно определить без использования компьютера. Однако благодаря компьютерам и социальным сетям фактор «центральности» ставится во главу угла, начиная разделять и властвовать. Данный фактор управляет пользователем Twitter, который видит, что число его подписчиков гораздо меньше, чем число тех, на кого подписан он. Этот фактор виновен в депрессии и одиночестве человека, полагающим себя отлученным от социального мира, который он может наблюдать, но в котором он не может участвовать. Теперь мы все как будто знамениты и как будто общаемся со знаменитостями: мы можем смотреть на отредактированные фотографии и читать высказывания людей, с которыми мы едва знакомы.

Если считать, что счастье кроется в отношениях, которые в меньшей степени направлены на удовлетворение своего эго и являются менее гедонистическими, чем те, которые нам могут предложить индивидуалистические общества, то тогда деятельность в Facebook и в других социальных сетях вряд ли принесет счастье. Хотя это правда, что в определенных случаях социальные сети способствуют более сильным и содержательным социальным отношениям. Одно из исследований, посвященных Facebook, показало, что использование социальных сетей по модели «показывай и потребляй» (когда люди чем-то делятся со своими пользователями или когда наблюдают за другими) больше способствует появлению у человека чувства одиночества. Напротив, модель, которая основана на обмене сообщениями, способствует большей сплоченности людей благодаря диалогу [221]. Группа позитивных психологов, доказав, какие именно виды социальных отношений приводят к счастью, предлагают создать новую социальную сеть под названием «Счастливее» (Happier). Главная идея такой платформы будет заключаться в выражении благодарности, а также других позитивных чувств, которые признаны главными составляющими психического здоровья.

Тем не менее наука о счастье и инновации в сфере социальных сетей никак не комментируют ту социальную философию, при которой можно создавать отношения, инвестировать в них и, вполне возможно, отказываться от них с целью психологической оптимизации. Более печальное следствие стратегического достижения счастья через отношения заключается в том, что последние ценны лишь до тех пор, пока от них есть польза. Списки друзей в социальных сетях всегда можно подредактировать, если окажется, что какие-то знакомые не приносят индивидууму достаточно удовольствия или счастья. У такого подхода есть, несомненно, два варианта развития событий: гедонистический, который приводит к социальной зависимости и нарциссизму, и дзен-буддистский холистический – который рассматривает более длительные отрезки времени и меньшее количество взлетов и падений. Тем не менее социум в каждом случае служит почти одной и той же цели.

Неолиберальный социализм

Наше общество чрезмерно индивидуалистично. Рыночная экономика сводит все к личным расчетам и эгоизму. Мы стали одержимы деньгами и товарами, пожертвовав нашими социальными отношениями и радостью. Капитализм является носителем чумы XXI века – материализма, который отделяет нас друг от друга, делая многих людей несчастными и одинокими. До тех пор пока мы не научимся вновь проявлять доброту по отношению друг к другу, мы продолжим разобщаться, делая доверие невозможным. Если у нас не получится воскресить такие ценности, как дружба и бескорыстие, то мы будем продолжать стремиться к состоянию нигилистической опустошенности.

Подобные высказывания неоднократно, на протяжении веков, использовались в качестве критики капитализма. Они часто служили основой для политических и экономических реформ, целью которых была либо попытка ограничить обогащение рынков, либо желание полностью перестроить капиталистическую систему. Сегодня жалобы тоже слышатся, однако из совсем других источников. В наши дни индивидуализм и материализм рыночной системы атакуют гуру маркетинга, психологи, бихевиористы, социальные медиа и менеджеры. Однако теория индивидуальной психологии и поведения, предлагаемая ими взамен, мало отличается от господствующей сегодня.

Депрессивные и одинокие граждане, которые оказались в поле зрения политиков, потому что их проблемы стали очевидны докторам и нейробиологам, являются прямым доказательством ошибок неолиберальной модели капитализма. Люди хотят уйти от самостоятельности и самоанализа. У позитивных психологов есть очень четкое понимание недостатков крайнего индивидуализма, превращающего человека в интроверта и заставляющего его постоянно подвергать сомнению свою значимость по отношению к другим членам социума. Психологи советуют таким людям «выйти из себя» и реализовываться в отношениях с окружающими. Однако сводя идею общества к психологии, эксперты в области счастья рассуждают, как Якоб Морено, бихевиористы и Facebook. Это означает, что социум используется конкретным человеком в качестве инструмента для достижения определенной медицинской, эмоциональной или денежной цели. Порочный круг самоанализа и работы над собой замыкается.

Как выбраться из этой ловушки? В некоторых случаях вариант использовать общество в качестве «лекарства» выглядит очень заманчиво. Хотя оно и исходит из утилитарного предположения, что люди могут улучшить свое состояние, присоединившись к каким-то сообществам и работая вместе с другими, оно также обращается к общественным институтам, которые способствуют тому, чтобы это включение в социум произошло. Когда люди замыкаются в себе, завистливо поглядывая на других, то данную проблему нужно решать на уровне организаций, политики, коллективов. Ее нельзя свести на нет всего лишь призывая человека обратиться к обществу, потому что те сложности, которые должны быть таким образом преодолены, могут еще более усугубиться, особенно если за дело берутся социальные сети и созданная ими эгоцентрическая модель общества. Требуется найти ответ на вопрос, как надо изменить бизнес, рынки, политику и законы, чтобы создать значимые социальные отношения, однако приверженцы социального капитализма никогда не искали этот ответ.

Когда в современном бизнесе, средствах массовой информации и политике мы сталкиваемся с эйфорией по поводу социального, то мы в данном случае имеем дело с неолиберальным социализмом. Предпочтительнее делиться, чем продавать, однако лишь до тех пор, пока это не вредит финансовым интересам доминирующих корпораций. Призыв людей к нравственности и альтруизму становится лучшим способом «вернуть их в строй», чтобы они продуктивнее работали. Бренды делают поведение людей более «социальным», однако при отсутствии денег оно меняется. Провозглашается, что важнее всего эмпатия и отношения, они, однако, представлены лишь в качестве хороших привычек, которыми овладели счастливые люди. Все, что когда-то существовало отдельно от экономики – например, дружба, – теперь незаметно стало ее частью. То, что некогда являлось врагом утилитарной логики, а именно нравственность, стало инструментом утилитаризма.