Далеко и широко расстилался белый ковер из градовых камней, кучи града громоздились на крыльце и под свесами крыши. Вся зелень на полях и в огороде была побита, в саду на деревьях не осталось ни единого цветка и были обломаны даже многие большие ветки и сучья.

— Да тот ли это мир, который был здесь час назад? — спросила ошеломленная Аня.

— Ничего подобного не видывали на острове Принца Эдуарда, — заявила Марилла. — Никогда! Помню, разразилась однажды сильная буря, когда я была еще девочкой, но она не идет ни в какое сравнение с этой! Я думаю, мы еще услышим об ужасных разрушениях!

— Надеюсь, никто из детей не пострадал, — сказала Аня с тревогой. Как выяснилось позднее, надежды ее оправдались, так как дети, жившие далеко от школы, последовали отличному совету мистера Эндрюса и нашли убежище на почте.

— А вон идет Джон-Генри Картер, — сказала Марилла.

Джон-Генри с трудом брел через толстый слой града — на лице его была странная испуганная полуусмешка.

— Вот ужас-то, мисс Касберт! А меня мистер Харрисон послал узнать, все ли у вас целы.

— Все мы живы, — произнесла Марилла Мрачно, — и ни в одну из построек не ударила молния. Надеюсь, у вас то же самое?

— Да, мэм. Не совсем так. У нас молния ударила. Прямо в кухонный дымоход, прошла через трубу, попала в клетку Джинджера, проделала дырку в полу и прошла в подвал! Вот так, мэм.

— А что с Джинджером? Он пострадал? — спросила Аня.

— Да, мэм. Очень пострадал. Его убило.

Позднее Аня пошла выразить соболезнование мистеру Харрисону. Она застала его в кухне: он сидел за столом и дрожащей рукой гладил яркие останки Джинджера.

— Бедный Джинджер больше уж никогда не обзовет тебя, Аня, — сказал мистер Харрисон печально.

Ане никогда не пришло бы в голову, что она может плакать о Джинджере, но теперь слезы сами собой подступили к ее глазам.

— Он был моим единственным другом, Аня… и теперь он мертв. Эх… да… старый я дурак, я так его любил. Я знаю, ты собираешься сказать что-нибудь сочувственное, как только я замолчу… Не надо. А то я заплачу, как дитя. Ну и буря была! Больше никто не будет смеяться над предсказаниями дядюшки Эйба. Похоже, что все бури, которые он предсказывал на своем веку и которые никогда не происходили, обрушились сегодня на нас сразу. Но как он точно угадал день, а?.. Погляди, как у меня тут все вверх дном. Надо поискать доску и заделать эту дырку в полу.

На следующий день жители Авонлеи занимались исключительно тем, что посещали друг друга и сравнивали понесенный ущерб. Дороги были завалены градом, так что проехать на телеге или в экипаже было невозможно и приходилось идти пешком или ехать верхом. Почта пришла с опозданием и принесла недобрые вести со всех уголков провинции: от ударов молнии сгорели дома, убиты и пострадали люди, вся телефонная и телеграфная связь нарушена, на пастбищах погибло много молодняка, а все посевы побиты. Ранним утром дядюшка Эйб с трудом добрался до кузницы и провел там весь день. То был день его торжества, и он насладился им вполне. Было бы несправедливостью утверждать, будто дядюшка Эйб радовался тому, что буря произошла. Но раз уж она была неизбежна, он испытывал удовлетворение от того, что сумел предсказать ее — вдобавок с точностью до дня! Бедняга совсем забыл, что прежде с гневом отрицал, будто установил определенную дату. Что же до небольшой неточности в указании времени ее начала, так стоит ли говорить о таких пустяках!

Когда вечером в Зеленые Мезонины зашел Гилберт, Марилла и Аня прибивали куски клеенки на место разбитых стекол.

— Бог один ведает, когда можно будет достать стекло, — объяснила Марилла. — Мистер Барри ездил сегодня в Кармоди, но там не достать ни куска ни за какие деньги. И Лоусон, и Блэр распродали все свои запасы уже к десяти утра. А в Уайт Сендс сильная была буря?

— Я бы сказал, что да, — кивнул Гилберт. — Она застала меня в школе вместе со всеми детьми, и я думал, некоторые из них с ума сойдут от страха. Трое упали в обморок, у двух девочек была истерика, а Томми Блеветт визжал изо всех сил, не переставая.

— Я только разочек завопил, — заявил Дэви гордо. — А огород мой совсем выбило градом, — продолжал он печально. — Но и Дорин тоже, — добавил он тоном, свидетельствовавшим, что есть бальзам в Галааде[9].

— А ты слышал новость, Гилберт? — сказала Аня. — Старый дом Леви Бултера сгорел дотла! В него попала молния. Боюсь, я ужасно испорченная, раз могу радоваться этому, когда буря причинила всем такой ущерб. Мистер Бултер говорит, что Общество Друзей Авонлеи вызвало эту бурю с помощью магии исключительно для сноса его развалины.

— Одно бесспорно, — сказал Гилберт, смеясь, — «Обозреватель» создал дядюшке Эйбу репутацию настоящего предсказателя погоды. "Буря дядюшки Эйба" войдет в анналы местной истории. Удивительнейшее совпадение, что все произошло в тот самый день, который мы выбрали в нашей заметке. Пожалуй, я даже чувствую себя виноватым, как будто и в самом деле «наколдовал» эту бурю. Но я рад, что эта старая развалина Бултера снесена. А больше радоваться нечему: из деревцев, которые мы посадили, не уцелело и десятка.

— Не беда, нам просто придется посадить их опять следующей весной, — заметила Аня и философски добавила: — Что хорошо в этом мире, так это то, что здесь обязательно будут еще весны.

Однажды ясным июньским утром — две недели спустя после "бури дядюшки Эйба" — Аня медленно прошла через двор Зеленых Мезонинов, неся из сада два жалких, испорченных градом нарцисса.

— Взгляните, Марилла, — сказала она с грустью, показывая их мрачной даме, которая поднималась в дом по ступеням, держа за ноги ощипанную курицу. — Только эти бутоны буря пощадила, но и они повреждены. Мне так жаль… Я хотела найти хоть несколько цветов, чтобы отнести на могилу Мэтью. Он так любил июньские лилии.

— Мне самой их недостает, — призналась Марилла, — хотя глупо горевать из-за цветов, когда есть беды и похуже: погиб весь урожай на полях и в садах.

— Но люди снова сеют овес, — попыталась утешить ее Аня. — Мистер Харрисон говорит, что, если погода не подведет, овсы будут неплохие, хотя и поздние. И все мои цветы и овощи, которые я посадила заново, уже опять взошли… Но ничто не заменит мне июньских лилий. И на могилу бедной Эстер Грей мне тоже нечего положить. Вчера вечером я была в ее саду — ни цветочка. Я уверена, что ей будет их не хватать.

— Аня! Нехорошо говорить такие вещи, я уверена, — сказала Марилла сурово. — Эстер Грей умерла тридцать лет назад, и душа ее на небесах… я надеюсь.

— Да, но я думаю, что она по-прежнему любит свой сад и помнит о нем, — ответила Аня задумчиво. — Я уверена, что, сколько бы я ни оставалась на небесах, мне всегда было бы приятно взглянуть вниз и увидеть, как кто-то кладет цветы на мою могилу. А если бы у меня был здесь, на земле, такой сад, как у Эстер Грей, потребовалось бы гораздо больше тридцати лет, даже на небесах, чтобы тоска о нем перестала навещать меня.