Неизвестность намного хуже, чем заранее ждать своей казни. Будет куда лучше, если я сразу всё узнаю. Сорву, как старый пластырь с раны. Освобожу себя от ненужной пытки.

Быть свободной – это быть смелой.

И сейчас я хочу быть именно такой:

– Когда наступит утро, закончится буря… Я хочу знать, что со мной будет, что вы сделаете. Вы меня отвезете к братьям и притворитесь, что ничего не было между нами?

– Красивая…

– Я хочу правду, Ник. Правду. Это все, чего я прощу.

Кто бы только знал, что правдой мужчины умеют делать настолько больно.

Ник и Клаус делают худшее, что могут в этой ситуации. Молчат. Не спешат меня убежать в чем-то, не оправдываются и не дарят надежды. Позволяют мертвенной тишине окутать нас.

В камине трещит дерево, догорая. Как и моя вера в то, что что-то можно изменить, получить счастливый финал. Хуже всего – быть правой. Не ошибиться в том, что это просто ночь.

Никакого будущего не предусмотрено. Да и чего я вообще ожидала, позволяя двум мужчинам касаться меня? Что они воспылают ко мне любовью, решат защитить?

Глупая, глупая Карина.

Не надеялась на это, не позволяла себе такого. Но где-то в глубине души, в закромах, куда даже саму себя не пускала, пряталась надежда. Горькая, убийственная надежда. Что эти мужчины захотят защитить меня, спасти от будущего. Что не только я схожу с ума от нашей близости, не у одной меня голова кругом и все принципы рушатся.

Я поднимаюсь на ноги, и в этот раз никто меня не останавливает. Мужчины не говорят, не тянут ко мне свои руки. Не улыбаются больше. Только смотрят, настороженно и внимательно, как в начале нашей поездки.

– Мы можем уехать сейчас?

Когда-то я буду гордиться собой за то, как ровно звучит голос. Без истеричных ноток, не дрожит. Ни намека на то, что мне хочется расплакаться. Обида душит, окутывает, выдавливает слёзы.

Они стекают внутри, обжигают. Кислотой попадают на сердце, отравляют его. Мне кажется, что я даже двигаться не смогу. От этого разочарования, несправедливости. От злости на саму себя, что позволила заблуждаться и верить в лучшее.

– Красивая…

– Вы ведь согласились дать мне эту ночь, - перебиваю Клауса, вздергиваю подбородок. Жаль, что все не может внутри покрыться льдом, как это получается со словами. – Разве не так? Пошли на уступки. Спасибо, я ценю, правда. Но теперь я готова ехать.

– Кара, не играй в стерву, тебе это не идет. Сядь и мы поговорим спокойно.

– Карина. Кара это… Разрешение называть себя так я забираю. Нет, правда, вам не нужно ничего объяснять! Я всё понимаю. И это не обвинение, не подумайте.

Будь я чуточку сильнее, то смогла бы сейчас улыбнуться. Перекинула бы волосы через плечо, беззаботно рассмеялась. Только в груди надгробный камень, который тянет на дно.

И всё, что я могу, не скатиться в бесполезные истерики.

Хочу оставить хоть что-то хорошее в напоминание об этой ночи.

Хочу всё разрушить, превратить в пепел, чтобы не жалеть и не вспоминать.

– Вы же не передумали, правда? – спрашиваю невинно, а во рту будто осколки стекла. – Отвезете меня туда, куда планировали ещё вчера?

– Да, - киваю Клаусу в благодарность. Правда беспощадная, причиняющая боль. Но при этом лучшее, что могло случится. – План не изменился, красивая. Только…

– Всё нормально, я не обвиняю. В конце концов, мы все получили удовольствие, не так ли? Вы – секс, я… тоже. Взаимовыгодное сотрудничество.

– Сотрудничество?

Ник переспрашивает, а у меня мурашки от его голоса. Злого, раздраженного. Сглатываю, уверенно киваю. Не позволю им увидеть, насколько я сейчас сломана.

Мне казалось, это что-то значит. Их взгляды, слова. Та встреча в клубе, которой я не помню. То притяжение, которое толкало меня навстречу мужчинам. Не одна ведь я сошла с ума?

Но теперь это больше не имеет смысла.

– Да, сотрудничество. Вы хотели меня и получили, - я чувствую, как меня начинает потряхивать. Холодная дрожь окутывает, удерживает в шаге от истерики. – А я получила способ избежать свадьбы. Я больше не невинна, а дальше разберусь.

– Сотрудничество, значит? Расскажи, красивая, - Клаус подрывается на ноги, горой надвигается. У меня ноги подкашиваются, всё внутри сжимается от чужого гнева. – Ты ноги раздвинула от желания или ради дела?

– А это имеет значение? – я не могу соврать, но и правду сказать не могу. Меня разъедает желанием задеть мужчин, уколоть в ответ. Хоть как-то отплатить за ту раздирающую боль, которой они щедро поделились со мной. – Мы все получили желаемое. А теперь я хочу уехать.

– Карин, прекрати.

– Завались, - Клаус обрубает брата, не позволяет вмешаться. – Красивая права. Мы получили всё, что хотели. И если она просит, то сейчас отвезем её туда, куда должны.

Я царапаю ногтем стекло, сильнее кутаюсь в пальто. Машина ещё не прогрета, дико холодно. И внутри тоже, словно азотом обожгло. Запустили в кровь, по венам разнеслось.

Меня потряхивает на заднем сидении от переизбытка эмоций. Злости и сожаления, два самых сильных чувства, которые сейчас бурлят. Противостоят друг другу, разрушая меня постепенно.

Я сожалею, что так себя вела. Что сказала всё настолько грубо, будто действительно переспала с мужчинами из-за личной выгоды, этой невинности, будь она проклята.

А ещё злюсь. Настолько сильным гневом, что самой страшно. Хочется кричать, разбить что-то, грубо послать мужчин подальше. За то, что они действительно поверили, ни на секунду не засомневались в причинах, почему я лягла с ними в постель. Будто это нормально – терять девственность из личной выгоды, а не из-за чувств.

Поверили. Хочется ненавидеть их за это! И за то, что Клаус спокойно усаживается за руль, собирается отвезти меня. Знает, что будет дальше: и брак, и ругань с семьей, и неопределенное будущее, которое наверняка разрушит меня. Знает, а при этом даже не собирается спасать!

Кусаю губу, чтобы не заговорить. Не выпалить глупости, собственные надежды, которые никому не нужны. Ник или Клаус ничего мне не должны, не обещали. И то, что мне хочется их помощи, никак их не обязывает.

Мозгами я понимаю, а вот душа… А душа обрывается от мысли, что это наша последняя встреча. Мужчины никогда не играли в рыцарей, не притворялись лучше. Я знала, какие они, когда отвечала на поцелуи, когда ощущала трепет от касаний.

Красивая, хах.

Жаль, что не умная.

Я сбрасываю ботинки, прижимаю к себе ноги. Оба мужчины заняли передние сидения, больше не пытаются оказаться ближе ко мне. Переговариваются между собой, но я не вслушиваюсь. Это больше не имеет значения.