Реакция группы армий «Центр» и 9-й армии на начавшееся 12 июля советское наступление была поразительно быстрой. Штаб XXXXI танкового корпуса Гарпе вышел из боя практически немедленно. 12-я танковая и 36-я моторизованная дивизии были просто перенацелены в новом направлении. Также были отданы приказы об отходе 18-й и 20-й танковых дивизий, а также полка «Фердинандов». Модель лихорадочно демонтировал ударную группировку «Цитадели» и бросал выведенные из боя дивизии навстречу наступающим советским армиям. Начиналась новая фаза сражения.

В период наступательных действий с 5 по 11 июля 1943 г. 9-я армия потеряла 22 273 человека. За тот же период (5-11 июля 1943 г.) Центральный фронт потерял 33 897 человек. Детализированные данные по потерям 9-й армии имеются за период с 5 по 10 июля 1943 г. За эти несколько дней армия Моделя потеряла 195 офицеров убитыми, 573 ранеными и 16 пропавшими без вести, 3501 рядовых и унтер-офицеров убитыми, 16 209 ранеными и 856 пропавшими без вести, а всего 20 566 человек[65]. Наибольшие потери понесли 78-я и 292-я пехотные дивизии, потерявшие, соответственно, 1959 человек и 1969 человек. 6-я пехотная дивизия не сильно от них отстала, потеряв 1422 человека. Однако в расчете на «боевую численность» это означало ее снижение на треть или даже наполовину. 2-я танковая дивизия потеряла три четверти своей «боевой численности».

Краткие выводы. Достаточно широко распространено мнение, что на северном фасе все было благополучно («Там же был Рокоссовский!»), в противоположность драматическим поворотам событий на южном фасе. Однако в отличие от шахматистов, начинающих партию с двух рядков установленных в строго определенном порядке фигурок, военачальники воюют в разных условиях. Как в отношении подчиненных им войск, так и в отношении возможностей противника. Центральный фронт изначально находился в более выгодном положении, чем Воронежский. Ему требовалось перекрывать «преднамеренной обороной» узкую полосу танкодоступной местности. Уверенного угадывания направления главного удара противника в этой полосе не произошло. Ведение операции также вызывает немало нареканий.

Уже первый ход К.К. Рокоссовского, контрподготовка, вызывал сдержанные оценки даже в советский период. В «Сборнике по изучению опыта войны» было сказано:

«Основной задачей контрподготовки должен быть срыв наступления противника, а главными объектами воздействия – скопления его войск, сосредоточившиеся для перехода в наступление. Для дезорганизации системы управления противника целесообразно наносить мощные массированные удары артиллерии по командным и наблюдательным пунктам. Подавление батарей противника нельзя считать основной задачей контрподготовки; оно является одним из элементов ее и должно проводиться по отдельным наиболее вредящим батареям»[66].

Подобные сборники издавались с сугубо практической целью знакомить командиров различных уровней с положительным и отрицательным опытом войны. Поскольку шла война, другие соображения имели меньшую ценность. Поступать по примеру командования Центрального фронта красным командирам настойчиво не рекомендовалось.

В годы застоя, когда история войны лакировалась до ослепительного блеска и мифологизировалась до крайности, контрподготовка Центрального фронта также была оценена, как минимум, сдержанно. В статье генерал-майора артиллерии Н.С. Фомина в известном сборнике «Курская битва» 1970 г. говорилось:

«Нам представляется, что огневой удар необходимо наносить по тем силам и средствам, которые предназначены для непосредственного наступления. Если раздавить танки и пехоту, некому будет наступать даже при наличии нетронутой артиллерии. Наоборот, оставшиеся целыми танковые и мотострелковые части и подразделения первого эшелона всегда пойдут в наступление, даже при значительных потерях в артиллерии»[67].

Таким образом, план контрподготовки и его реализация на Центральном фронте вызывали и вызывают, скорее, отрицательную, нежели положительную оценку. Робкие голоса «за» контрподготовку по артиллерийским позициям говорят о 40 % батарей противника, которые смогли открыть огонь в полосе 13-й армии. На чем основаны эти оценки – непонятно. Артиллерийская подготовка 9-й армии была одной из мощнейших за всю войну. Шансы поразить войска противника на исходных позициях для атаки (а 6-я пехотная и 20-я танковая дивизии были вынуждены находиться в скученных порядках довольно долго) были артиллеристами Центрального фронта упущены.

С определением планов действия противника на Центральном фронте также все было совсем не благополучно. Планирование оборонительного сражения базировалось на предположении, что немцы будут наступать вдоль крупной магистрали. Таковой была железная дорога Орел – Курск. Следует отметить, что советское командование достаточно часто приписывало противнику стремление наступать вдоль дорог. Например, под Вязьмой в октябре 1941 г. планирование обороны строилось на предположении, что немцы ударят вдоль магистрали Смоленск – Вязьма. Под Сталинградом в июле 1942 г. также считали, что осью немецкого наступления станет железная дорога, идущая на Сталинград с запада на восток. Как все уже догадались, в том и другом случае немцы ударили не там, где их ожидали. Центральный фронт не стал исключением. Главный удар был нанесен 9-й армией к западу от линии железной дороги. Плана действий на этот случай у штаба Центрального фронта просто не было. Соответственно пришлось импровизировать, с сопутствующими любой импровизации шероховатостями и лишними телодвижениями.

Действия Центрального фронта на северном фасе Курской дуги показывают, что даже в полигонных условиях обороны узкого коридора в лесах ведение оборонительной операции требует значительных сил и средств. 13-й армии пришлось задействовать все свои резервы, все стрелковые корпуса, в том числе гвардейские воздушно-десантные дивизии были введены в сражение. В большинстве оборонительных операций Красной армии в 1941–1942 гг. создание аналогичной по плотности и устойчивости обороны было технически неосуществимо.

Может возникнуть вопрос: «Почему же немцы не прорвались?» Ответ на него лежит не только в плоскости подготовки войск Центрального фронта, но и в плоскости возможностей войск 9-й армии. Для иллюстрации этого тезиса можно привести данные по «боевой численности» дивизий в основной ударной группировке армии Моделя – XXXXVII и XXXXI танковых корпусах.

Таблица 13. «Боевая численность» дивизий XXXXI и XXXXVII корпусов 9-й армии на 4 июля 1943 г.

Для сравнения (соединения группы армий «Юг»): танкогренадерская дивизия «Райх» имела «боевую численность» 7350 человек, 3-я танковая дивизия – 5170 человек, 167-я пехотная дивизия – 6776 человек. Штатная «боевая численность» была еще выше. Ударные возможности дивизий 9-й армии были существенно ниже, чем соединений вермахта в июне 1941 г. или летом 1942 г. Соответственно и боевые возможности дивизий Моделя в июле 1943 г. были ниже, чем в лучших армиях в лучшие годы. Как повела бы себя советская оборона на северном фасе Курской дуги под ударами дивизий с «боевой численностью» образца 1941 г. или 1942 г. – неизвестно.