— Иванов! — заорала Лера, увидев мужчину в майке, который бросился к окну. — Стой, сука!

Она побежала, стреляя на ходу, но было поздно. Бывший полковник Иванов спрыгнул на траву с балкона второго этажа и, прихрамывая, забежал за угол дома. И пока Лера примеривалась для прыжка, из-за угла вырвалась черная «Тойота». Машина ударом бампера распахнула ворота и понеслась по улице, поднимая пыль.

Черт! Черт! Черт! Лера схватилась за голову и села прямо на пол. Ей хотелось рвать волосы на голове, биться головой о стену. Как же так, все ведь было выверено до мелочей, все предусмотрено. Это из-за того урода, который успел выстрелить в потолок. Нет, она сама виновата, она промахнулась… Не судьба…

— Это ты… — с мукой в голосе и какой-то обреченностью сказал рядом голос.

Лера повернулась и подняла сумку. Тот самый тип с серой рожей. Она ему прострелила плечо. Повезло, только все равно тебя придется добить. Ты не должен никому рассказать, кто приходил по душу Иванова.

— Доченька, — тихо сказал мужчина и посмотрел на нее такими больными глазами, что Лера сразу поняла, что это не шутка. Ошибка, но не шутка.

— Какая я тебе к чертям дочка, — вставая на ноги, сказала она.

— Мама твоя Вера Макарова. Ты дочка мне, Валерия, Лера. Я ведь ничего о тебе не знал, не знал, что после того, что у нас с Верочкой было, ты родишься. А вот узнал и пришел. На могилке был.

— Что за бред? — опешила Лера. — Какой отец… Ты кто такой?

И он стал говорить. Бледнея от боли, рассказывал о том дне, о том счастливом дне, после которого они расстались на многие годы. О том, как он узнал еще в колонии о дочери, как он мечтал выйти оттуда и отомстить одному человеку. А потом, когда узнал, что у него есть дочь, он больше не мог терпеть. И он сбежал, чтобы найти дочь и убить гада. Дочь он нашел, а убить гада она ему только что помешала.

Лера сидела и смотрела на этого человека, находя в его лице знакомые черты. Черты, которые она видела в зеркале, находила в своем характере.

— Значит, ты правда мой отец? — глухим голосом спросила Лера, глядя себе под ноги. — Прости, но любить мне тебя не за что. Может, моя мама и была счастлива в тот миг… Нет, проклятье!

Лера сжала голову руками, отвернулась и прижалась лицом к стене. Вертолет слышал только сдавленные звуки. Состояние у него было странным, может, отчасти из-за того, что он был серьезно ранен. С одной стороны, он хотел видеть ее лицо, говорить с ней, слушать ее голос, а с другой… С другой стороны, для него все кончено. И то, что он нашел-таки свою дочь, означает, что жить больше не для чего. Особенно если учесть, при каких обстоятельствах он с ней встретился. Наверное, это знак свыше, а может, просто больше нет сил жить. Вертолет почувствовал, что теряет сознание. Нет, это останавливается сердце…

— …Хорошо, попробуй, — согласился Быков, выслушав доклад Антона. — Я не уверен в том, что Иванов адекватно отреагирует на твое появление, но легенда в принципе мне нравится.

Предложение Антона сводилось к тому, чтобы он и только он один проверил три оставшихся места, где Иванов мог скрываться. Вряд ли такой опытный человек решил попытаться уйти из города. Наверняка залег в нору и будет отсиживаться очень долго. До тех пор, пока не станет замедляться маховик чрезвычайного розыска.

Быков хотел просто послать ОМОН, обыскать возможные лежбища беглого полковника. Но Антон настаивал, что Иванов может застрелиться, может уничтожить улики своей криминальной деятельности. А ведь он же поддерживает связь с криминалом, бизнес-то его действует. Особенно после гибели Леона. Брать тихо и только наверняка.

Антон планировал являться в каждое из предполагаемых мест с легендой своей непричастности к людям Леона. Фактически он должен попытаться оправдать себя в глазах Иванова и попроситься к нему на службу. Перестрелка в лесу и убийство Ивановым Леона должны выглядеть неприятным инцидентом, и не более. Оставалось лишь надеяться на точность оперативной информации.

— Насчет Оксаны ничего? — на всякий случай спросил Антон Быкова.

— Никаких намеков. Никто такой не знает, даже по составленному портрету не опознали. Может, еще какие зацепки есть? Может, она вымышленное имя назвала?

— Наверняка, — оживился Антон. — Когда я спросил ее об имени, она ответила: «А как тебе больше нравится, милый»… Кто так говорит, знаете?

— Догадываюсь… Хотя у меня нет такого богатого опыта общения с панельными девушками, как у тебя, — проворчал Быков. — Ладно, усилим это направление, поработаем в этой среде.

Два дня Антон прочесывал частный сектор то на одной окраине города, то на другой. Повезло ему на территории поселка Октябрьский. Из всего поселка, некогда процветающего жилого массива центральной усадьбы совхоза, теперь остался десяток частных домов да три двухэтажных и двухподъездных дома. И только один дом на отшибе, который тут называли хутором, напоминал о прошлом совхоза. Стоял этот дом почти рядом с остатками строений птичников.

Антон шел неторопливо через поле, перепрыгивал через канавы на обочине, потом шел по дороге. Он издалека заметил, что из дома за ним наблюдают в окно. Кажется, даже в бинокль. Он шел упорно, глядя себе под ноги, лишь изредка бросая взгляды по сторонам. Главное, он знал, что возле дома нет никаких машин. Либо Иванов уехал куда-то, либо он в доме и удрать ему, в случае чего, не на чем. Тоже приятная мысль, если знать, что сейчас на расстоянии полукилометра постепенно заворачивается кольцо, блокирующее усадьбу. Еще несколько минут, и ни одна машина не проедет ни внутрь кольца, ни наружу. Ни машина не проскочит, ни человек.

Антон постучал в окно, потом подошел к двери, стал барабанить в нее. Дверь распахнулась почти сразу, и на Антона уставились маленькие угрюмые глаза Бизона. Надо было начинать излагать свою легенду, но ближайший помощник Иванова молча посторонился и кивнул Антону в сторону двери:

— Входи!

Не послушаться было бы глупо, иначе зачем же пришел? Хочешь что-то сказать, так заходи и говори. Антон смело шагнул внутрь, услышав, как за спиной захлопнулась дверь. Как крышка гроба, не совсем уместно пронеслась мысль. Но дальше события понеслись вскачь, и мысль уже не казалась такой неуместной. Антон не успел шагнуть во вторую дверь, ведущую из сеней в кухню, как здоровенная рука Бизона обвила его горло и взяла в замок вторую руку. Такими движениями ломают хрящи и позвонки, а заодно и душат.

Правда, Антон успел подсунуть подбородок под локоть Бизона и напрячь шею. Несколько секунд шла молчаливая борьба с сопением и топтанием на месте. А потом Антон резко толкнулся от пола ногами, заставляя Бизона терять равновесие, потом он оттолкнулся еще раз, но уже от стены, и Бизон врезался спиной в какую-то полку. Он даже болезненно охнул. Третий рывок окончательно вывел здоровяка из равновесия, и Антон упал, подогнув ноги и увлекая Бизона за собой на пол.

Вырываясь из ослабших рук, Антон в кувырке саданул Бизона коленом в челюсть, перекатился еще раз и вскочил на ноги. Бизон поднимался следом, чуть придерживая правую руку. Ага, рана с прошлой встречи! Значит, зацепило тебя. Антон стал перемещаться, чтобы за спиной не оказалось еще одной двери, ведущей в другую комнату.