и Тверью. Преставление святого Алексия. Памятники пастырской его деятельности. Куликовская битва. Кончина Донского. Сын его великий князь Василий Дмитриевич. Явление Богоматери преподобному Сергию. Преставление преподобного Сергия

Впервой половине XIII века окончательно рушились русские княжения в Галицкой и Волынской землях. Последний князь Галицкий, Георгий Юрьевич, умер бездетным, и хан Золотой Орды, считая себя верховным властителем земель Русских, прислал в Галицию своих наместников; но жители убили их и поддались сначала Болеславу, зятю Гедимина, а потом, когда он вздумал обращать их из Православия в папизм, присягнули на верность свояку его Казимиру, который, сделавшись королем Галицким, заключил мирный договор с Литвою и уступил часть новых своих владений сыновьям Гедимина. Так уничтожилось знаменитое княжество, или королевство, Даниила Романовича, и древнее достояние России, приобретенное оружием святого Владимира, было разделено между иноплеменниками.

Около того же времени скончался Гедимин. В Вильне, новой столице Литовской, было уже много христиан православных, а папизм еще не проникал туда. Почти все сыновья Гедимина были крещены в православной вере. Один только Ольгерд, с 1341 до 1377 года великий князь Литовский, долго и упорно оставался язычником1.

Ольгерд, второй сын Гедимина, превосходил братьев умом и славолюбием: вел жизнь трезвую, деятельную: не пил ни вина, ни крепкого меда, не терпел шумных пиршеств, был занят единственно мыслию о распространении своих владений, не чтил святости договоров и был всегда готов на войну с соседями, если только она казалась ему выгодною.

Духовник первой супруги его, священник Нестор, успел обратить к христианству нескольких литовцев и в том числе двух родных братьев – любимцев Ольгерда. Кумец и Нежило (в крещении Иоанн и Антоний) перестали являться в храм Перкуна для принесения жертв Зничу (огню)2 и соблюдали пост в известные дни. Это открыло их веру жрецам. Ольгерд по настоянию жрецов приказал бросить в темницу обоих братьев. Там провели они целый год, томимые голодом и сыростью темницы, но оставались тверды в вере. На другой год старший брат Иоанн ослабел и объявил жрецам Знича, что отрекается от христианства. Тогда Ольгерд освободил обоих братьев. Но Антоний не перестал быть твердым христианином, и даже брат его Кумец, терзаемый угрызениями совести, открыто объявил князю, что он не хочет изменить святой вере и остается христианином. Свирепый язычник решился отдать Иоанна и Антония в распоряжение жрецов. После бесчисленных зверских истязаний Антоний 14 апреля 1347 года был повешен на дубе. Иоанна мучили долее, потому что надеялись снова отвлечь его от христианства; наконец 24 апреля жрецы повесили его на том же дубе.

Родственник мучеников Круглец, также придворный Ольгерда, умный и прекрасный юноша, пораженный твердостию страдальцев, принял крещение с именем Евстафия и признался в том самому Ольгерду, отказавшись есть мясо в Рождественский пост. Пришедши в ярость, Ольгерд принялся мучить Евстафия, велел лить ему в рот холодную воду при жестоком морозе, ломать ноги железными прутьями и содрать кожу с головы вместе с волосами. Мученик терпел и еще утешал христиан, свидетелей его подвига, надеждою на блаженную вечность. Наконец святой страдалец был повешен 13 декабря на том же самом дубе, который был освящен мученическою смертию Иоанна и Антония3.

«Кровь мучеников – семя христианства», по выражению одного из древних писателей церковных4. Пример страданий мучеников литовских привлек многих язычников к истинной вере.

Между тем как эти события происходили в Литве, престол великого княжения по кончине Иоанна Даниловича Калиты был занят старшим сыном его Симеоном с утверждения хана Узбека. Новый великий князь при самом вступлении на престол показал опыт твердости в сношениях с новгородцами, которые отказались от уплаты ордынской дани, говоря, что Новгород сам избирает князей и не терпит насилия. Симеон ополчился против Новгорода со всеми удельными князьями, принудил своевольных граждан просить мира, взыскал с них дань и сам обязался грамотою наблюдать древние уставы Великого Новгорода.

Вместе с митрополитом Феогностом Симеон должен был отправиться в Орду, на поклон к новому хану, Джанибеку, сыну и преемнику Узбека. С честию и милостию отпустив великого князя, хан удержал митрополита: фанатики исламизма настоятельно требовали, чтобы митрополит платил дань за себя и духовенство. Феогност ссылался на ханские ярлыки, освобождающие Церковь от податей; но магометане, не желая нарушать устава монгольского правительства, хотели довести первосвятителя до того, чтобы он сам отказался от прежних прав. С этою мыслию они томили митрополита и подвергали его разным истязаниям; но блаженный Феогност терпел и не соглашался сделаться предателем Церкви. Наконец он роздал татарским вельможам богатые дары (до 600 тогдашних рублей) и возвратился в отечество с прежними правами5.

Видя усиление Литовских князей, Симеон старался не только уклониться от всякого разрыва с ними, но и привязывать их к себе родственными союзами6. В то же время сын Ольгерда Андрей, крещенный в православной вере, княжил во Пскове по избранию тамошних граждан.

Святой митрополит Феогност неутомимо трудился, обозревая северные и южные области обширной своей паствы. Ослабленный старостию и трудами, он чувствовал нужду в помощнике, который мог бы заменять его собою при частых отсутствиях святителя из Москвы. Вероятно, не без особенной воли Божией, он избрал в это звание будущего своего преемника, великого по духу веры Алексия.

Еще при княжении святого князя Даниила Александровича переселился в Москву из Чернигова, разоренного тогда татарами, знатный боярин Феодор Бяконт. Здесь под защитою кроткого и благочестивого князя он нашел спокойную жизнь и оставил по себе многочисленное потомство7. Старший сын его Елевферий, родившийся в 1300 году8, был принят от купели сыном князя Даниила, отроком Иоанном. Обучившись грамоте, Елевферий узнал на 13-м году жизни об ожидающем его высоком назначении; однажды раскинул он сети на птичек и, долго сторожив их, от утомления задремал. Вдруг слышит он голос: «Алексий! К чему такой труд твой? Тебе надобно быть ловцом людей». Эти слова глубоко запали в душу отрока; он стал молчалив, покинул игры детские, искал уединения, проводил время в молитве и чтении книг и изнурял себя постом.

На 15-году он решился посвятить себя иноческой жизни и в 1320 году пострижен в Московском Богоявленском монастыре с именем Алексия, которое слышал он в сонном видении, за семь лет пред тем. Наставником и руководителем юного инока был старец Геронтий, опытный в духовной жизни. Прошло более 20 лет в иноческих подвигах Алексия. Блаженный митрополит Феогност любил Геронтия и ученика его, часто призывал их к себе для беседы и повелел Алексию жить на святительском дворе и заведовать церковными судебными делами. Алексий провел 12