лет в этой должности со званием наместника митрополичьего. В конце 1352 года блаженный первосвятитель, уже дряхлый и слабый, рукоположил наместника своего в сан епископа Владимирского и на совете с великим князем Симеоном назначил Алексия своим преемником. Об этом избрании тогда же послали грамоту в Константинополь.

В то время свирепствовала в Москве и во многих других областях Русской земли страшная моровая язва, известная под именем «черной смерти». Она началась в Китае, где истребила до 13 миллионов народа, обошла всю Северную и Среднюю Азию, большую часть Европы и из Скандинавии перешла во Псков, где свирепствовала с такою силою, что едва одна треть жителей осталась в живых. Псковитяне призвали к себе из Новгорода блаженного архиепископа Василия; как добрый пастырь, он спешил утешить их, презирая опасность, и молился вместе с ними, обходя город крестным ходом с чудотворными иконами и святыми мощами. На возвратном пути блаженный святитель скончался, без сомнения, зараженный язвою9. Скоро язва посетила Новгород, Киев и почти все города русские; в Москве в короткое время скончались блаженный митрополит Феогност10 и великий князь Симеон с двумя сыновьями.

Симеон скончался 36 лет от рождения. Достигнув великокняжеского сана в бодрой юности, хитрый, благоразумный, твердый, он умел угождать ханам и даже выпрашивать у них облегчение дани для уделов разоренных, умел ладить с Литвою и держать в страхе Новгород. Русскими князьями он повелевал строго, не допуская их до междоусобий и заслужил от них прозвание «Гордого». Он справедливо именовал себя «великим князем всея Руси», как это вырезано на его печати. В завещании своем он обращается к братьям с такими словами: «Худых людей не слушайте, а если кто станет ссорить вас, слушайтесь отца вашего, владыки Алексия».

Преемником Симеона был родной брат его Иоанн Иоаннович, тихий, миролюбивый и слабый. Хотя новгородцы желали иметь великим князем умного Константина Суздальского, но Джанибек утвердил на великом княжении Иоанна Московского.

Преемнику Феогноста предстояла борьба с разными неприятностями. Болгарский (Терновский) Патриарх еще при жизни Феогноста посвятил Феодорита в митрополита для Русской митрополии. Хотя Константинопольский Собор признал поступок Болгарского Патриарха незаконным и, отвергнув Феодорита, назначил Владимирского епископа Алексия в митрополиты всея Руси (в 1354 году), однако, уступая требованию Ольгерда, который не хотел, чтобы христиане, живущие в Литве, зависели от митрополита, избранного в Москве, Патриарх решился поставить для Литвы другого митрополита, какого-то Романа. Это произвело тревогу в Русской земле, тем более что Роман стал оказывать притязание и на Тверскую епархию. Чтобы положить конец смутам, святитель Алексий должен был снова отправиться в Царьград, где Патриарх подтвердил Роману, чтобы он управлял только Литвою и Волынью, а Алексию предоставил быть митрополитом Киева и всея Руси11.

С восторгом приняла Москва своего первосвятителя, который стал прилагать труды к трудам, как истинный пастырь стада Христова12. А во время путешествия святителя воссиял в Русской земле великий светильник благодати, скрывавшийся дотоле в тени дремучего леса.

В Ростовской области жил благочестивый боярин Кирилл с женою своею Мариею. У них было три сына: Стефан, Петр и Варфоломей. Еще до рождения последнего (в 1314 году) Промысл Божий указал, что он будет избранным сосудом благодати. Однажды, когда Мария слушала литургию, младенец закричал во чреве три раза – пред чтением Евангелия, в начале Херувимской песни и при возгласе: Святая Святым. После этого необыкновенного приключения Мария во все остальное время беременности не употребляла ни мяса, ни молока, ни рыбы, ни вина, а питалась только хлебом и водою и молилась Богу. Новорожденный младенец был назван Варфоломеем, и в нем открылась дивная особенность: в среду и пяток он не брал сосцов матерних.

На 7-м году отдали Варфоломея учиться грамоте; он учился с усердием, но почти без всякого успеха, и грамота не давалась ему, к глубокому огорчению доброго дитяти. Однажды Варфоломей увидел близ дома родительского, под дубом, старца-черноризца, стоявшего на молитве. Отрок подошел и дождался конца молитвы. «Что тебе надобно, чадо?» – спросил старец. «Учусь грамоте, – отвечал отрок, – но не успеваю; помолись за меня Богу, отче, чтобы я мог выучиться грамоте». Старец помолился и дал ему часть просфоры в знамение благодати Божией, сказав при том, что отроку надлежит соделаться обителью Св. Троицы и привести многих к разумению воли Божией.

Получив неожиданный и совершенный успех в учении, благодатный отрок чуждался детских игр, смеха и праздности, прилепился к церковному Богослужению, читал священные книги и наблюдал строгое воздержание: в среды и пятки не вкушал ничего, а в прочие дни питался хлебом и водою.

Все это происходило в окрестностях Ростова. Там воспламенялись только первые искры того великого светильника благодати, которому надлежало просиять в мрачной пустыне и оттуда светить престольному граду и всем пределам земли Русской.

Притеснения московских правителей13 в Ростове принудили Кирилла переселиться с семейством в одну из областей великого княжения – в Радонеж, который отдан был Иоанном Калитою в удел меньшому сыну его Андрею. Там переселенцам обещались разные льготы, а Кирилл, некогда богатый, по разным несчастиям оскудел. Старшие сыновья Кирилла уже вступили в брак, а младший, Варфоломей, желал сделаться иноком. Но, повинуясь воле родителей, он оставался при них и служил им до того времени, когда они сами вступили в монастырь и, недолго пожив в монашестве, отошли к Богу14. Тогда, отдав последний долг родителям и предоставив имение их брату Петру, Варфоломей пошел искать себе места для пустынножительства вместе со старшим братом своим Стефаном15.

Они долго ходили по лесам, пока полюбилось им место в густой дубраве, в 10 верстах от Радонежа и от Хотькова, удаленное не только от жилищ, но и от путей человеческих. Оно возвышалось небольшим холмом над окрестностью, почему и прозывалось Маковицею, или Маковкою. Здесь пустынники поставили келью, а потом небольшую церковь, которая освящена в честь Пресвятой Троицы16, по благословению святого митрополита Феогноста. Вскоре после того Стефан переселился в Московский Богоявленский монастырь, а Варфоломей принял пострижение от некоего игумена Митрофана на 24-м году жизни, в 1337 году, 7 октября, на память святых мучеников Сергия и Вакха, причем, по обычаю того времени, наречено ему имя Сергий.

Юный инок остался в глухом лесу, без предшественника и без сверстника, без наставника и без помощника, с единым Богом Вездесущим и всегда готовым на помощь к призывающим Его. Много искушений предлежало пустыннику: голод, жажда, мороз, страх зверей, уныние и смущение души, тягость и волнение плоти. И невидимые враги старались преследовать отшельника; во время ночной молитвы ему представлялись ужасающие видения