– Красивое место... – натянул он поводья и спешился. Присел у воды, умыл лицо. В отражении увидел высокий пень, на макушке которого что-то росло, резко выпрямился...

Нет, конечно, это было совсем другое место. Веточка над пнем оказалась веткой березы, что росла чуть дальше, а сам пень – широким и высоким, совсем еще крепким, а не той низкой трухлявиной, близ которой они с Годиславом останавливались на злосчастный ночлег.

Больше здесь уже ничего путникам не угрожало. Им не нужно бояться, что ночью стоянку разорит огромная стая волков, что людей закружит лесная ведьма, не выпуская до тех пор, пока силы не иссякнут, а сами они не станут беспомощной жертвой серых хищников. Но на этот раз ведун почему-то не испытывал ни гордости, ни радости от своего успеха. Чего-то не хватало его душе. Она мучилась и не могла обрести удовлетворения.

После недолгого колебания он расседлал лошадей, погладил их по бокам, по мордам. Вроде отдышались, не запарены. Пустил их к воде:

– Отдыхайте, сегодня больше никуда не тронемся. Только не убегайте далеко. Как бы волки вас не унюхали.

Он нашел среди вещей топор, взвесил его в руке, подступил к пню, не спеша его ошкурил и принялся отсекать лишнее. Сперва подровнял макушку, потом прорезал сверху вниз насечки, добиваясь сходства с длинными, заплетенными сзади волосами. Наметил контур изящных бровей, аккуратными ударами снял тонкий слой дерева над ними – и получился гладкий, высокий лоб. Сильные удары создали глазницы, в которых уже ножом он открыл зрачки. Потом рубанул справа и слева, оставляя длинные ровные срезы, чуть почистил поверхность спереди – и опять ножом, осторожно, снимая буквально миллиметры остро пахнущей древесины, сделал небольшой острый нос. Чуть ниже – приподнятую губу, под ней тонкую прорезь рта. После этого осталось всего ничего: подбородок с ямочкой, часть горла... И все, резать ниже он не решился. Портрет суровой, но красивой властной женщины у него получился, и попытка добавить к этому формы тела могла только испортить впечатление.

– Неплохая работа, – сухо сообщил женский голос. – Неужели это Мара?

– Да, это она, – признал Середин. – Богиня смерти. Я знаю обычаи. Отныне никто, идущий по этой дороге, не рискнет миновать это место, не оставив ей подношения. Прекраснейшая из богинь достойна того, чтобы здесь ей молился любой и каждый. Ибо покой их достигнут именно смертью и муками.

– Этому идолу недостает одного. Благословения богини...

Женщина в длинном, переливчатом зеленом платье подошла к скульптуре, наложила руку ей на лоб. Золотой обод, удерживающий ее волосы, ослепительно засиял и угас. Она опустила руку и обернулась. Олег склонил голову:

– Приветствую тебя, прекраснейшая из богинь. Я рад видеть тебя. Особенно сейчас, когда ничто вроде бы не угрожает моей жизни.

– Я пришла сказать, – протянула Мара ему руку, словно для поцелуя, – я пришла сказать, что ты свободен. Отныне я считаю тебя исполнившим клятву.

Олег колебался всего секунду, склонил голову и коснулся губами ее запястья. Губы словно попали в зиму – он как будто поцеловал стальную балку в тридцатиградусный мороз. Удивительно, что губы не примерзли, когда ведун поднял голову.

– Храбро, – звонко рассмеялась богиня. – Хорошо хоть, это мой поцелуй превращает смертных в пыль, а не их прикосновение ко мне. Было бы обидно наблюдать пропажу преданного поклонника в момент его триумфа. Хочешь поцеловать меня, смертный? По-настоящему, в губы?

– Да. Ты так прекрасна, что ради этого поцелуя не жалко стать пылью. Но если он случится, я хочу его чувствовать, а не обмерзнуть перед исчезновением.

– Это самый галантный отказ, который я только слышала, – со смехом крутанулась вокруг своей оси прекрасная Мара, и подол платья резко сократился, до колен обнажив стройные снежно-белые ноги, ткань превратилась в легкий бежевый шелк. Причем шелк довольно прозрачный. – Любопытно все же, каково это – целоваться со смертным? Пожалуй, я что-нибудь придумаю... Да?

– Да, – согласно кивнул Олег.

– Как ты невесел, мой витязь? – вскинула тонкие брови Мара, и волосы змейками поструились по ее плечам, сплелись в длинную толстую косу. Богиня перекинула ее через плечо, сотворила из воздуха зеленый бантик, на миг замерла, поджав губы, стукнула пальцем. Бантик стал алым. – Разве ты не клялся восхищаться мною тысячи тысяч раз?

– Я созерцаю тебя, твою невероятную красоту, твои точеные черты, глубокий взгляд, манящие губы – и немею от восторга, – улыбнулся Середин.

– Никакой искренности, – недовольно поморщилась Ледяная богиня. – Прикоснуться к тебе, что ли?

Она протянула руку и осторожно тронула подушечкой указательного пальца его щеку. Фыркнула, забавно сморщив нос:

– Даже не отпрянул. Высшая степень уныния, известная мне у смертных.

– Убивает твой поцелуй, а не прикосновение. Я ведун, я знаю.

– Экий ты стал правильный! Раньше был другим.

– Я исправлюсь, – пожал плечами Олег. – Просто мне нужно время. Последние дни оказались не самыми лучшими в моей жизни.

– Прости... – почернело и вытянулось одеяние Мары. – Ты же весь побит. Тебе не до радостей. Но все равно, ты сделал для меня так много, что я изрядно удивлена. Мне стали возносить молитвы во многих селениях. Даже князь в древней Русе принес жертву и многие смертные последовали его примеру. Уже давно, очень давно я не получала столько сил. И здесь тоже... Ты воздвиг мне нового идола. И этого тоже не случалось уже многие годы. Ты достоин награды. Проси, чего ты хочешь!

– Я делал это не ради награды, прекраснейшая из всех.

– Я знаю, – кивнула богиня. – Если бы ты делал это ради награды, ты бы ее не получил. Но ты делал это без всякой корысти, и именно это ценнее всего. Называй свое желание, мой витязь. Я, теперь именно я хочу исполнить любое твое желание. Ты его заслужил.

– Любое? – недоверчиво переспросил Середин.

– Некоторые желания способны тебя испепелить. – Мара кокетливо опустила глаза и оправила косу. – Посему знай меру. А в остальном – любое. Богиня я или нет?

– Если любое... – прикусил губу Олег, но все же решился: – Ты ведь всесильна, ты повелительница царства вечности. Тебе подвластно само время.

– Да, мое царство поболе здешнего будет, – признала богиня. – Чего ты хочешь, мой витязь? Говори. Ты желаешь, чтобы я покарала обидевшее тебя селение? – Лицо ее на миг заледенело. – Только скажи...

– Нет, не нужно, – покачал он головой. – Но я не хочу больше совершать подвигов, прекраснейшая. Не хочу, не могу. Надоело. Я устал. Будь оно все проклято!

– Понимаю тебя, ведун. – Голос Мары опять стал ласковым. – Не бойся. Говори.

– Я хочу назад. Хочу вернуться домой, обратно. В свой мир. Ты способна исполнить такое желание?

– Мне подвластно все, смертный, – прищурилась Мара. Она вскинула руку, на которой вдруг обнаружился огромный багровый платок, одним движением завернулась в него, словно в плащ. – Я богиня, мои силы бесконечны. Я даже знаю, откуда ты явился в наш мир. Но верно ли ты выбрал, ведун?