Через пару сотен метров опять пришлось стрелять, на этот раз в ребёнка, бросившегося на него из кустов. Потом опять и опять. А затем Хамзат увидел на крыше пятиэтажной кирпичной хрущёвки быстро двигающуюся гибкую тварь. Это снова заставило его помянуть Аллаха. И он побежал через мост, тянущийся над железной дорогой, и когда перевалил через верхнюю его точку, то понял, что Всевышний решил не только казнить его сегодня, но и чем-то помочь. Прямо посреди дороги, на боку, сверкая ярко-синей краской, лежал велосипед. Новенький, блестящий, лишь слегка покрытый пылью, видать, не первый день здесь валялся.

Хамзат до сих пор любил велосипеды, хоть давным-давно не имел ни одного. Он помнил свой первый, марки «Школьник», который привёз ему из Грозного отец в подарок за то, что он с почётной грамотой закончил третий класс. Помнил, как завидовали ему мальчишки в селе и с какой гордостью он катал по улице младшего брата, посадив его перед собой на раму. Младшему тогда было четыре. Во время первой войны он погиб, когда федералы штурмовали Грозный. Погиб ещё в новогоднюю ночь, сразу же, в первый день настоящей войны, возле вокзала.

Позже «Школьник» сменился «Орлёнком», а потом, уже в девятом классе, ему достался дорожный, то есть «взрослый», «Минск», который прослужил ему долго-долго. Даже когда Хамзат учился в Ставрополе, приезжая домой, он всегда катался на любимом велике. А в университете даже немного занялся велоспортом.

Этот велосипед не был «Минском». Ярко-синий, с крупными белыми надписями на раме причудливой формы, с передними и задними тормозами и кучей передач, он удивил наличием амортизаторов и зубастостью колёс. Как справляться с велосипедными передачами, Хамзат помнил хорошо, поэтому ему осталось лишь вскочить в седло и… болезненно охнуть и грязно выругаться, когда ненормально узкое и жёсткое седло ударило его в промежность.

— Ай, дурак, забыл, какие спортивные седла! — в радостном возбуждении, забыв про боль, прошептал он самому себе, наваливаясь ботинками на педали.

Покрышки загудели протектором по асфальту, и красивый синий велосипед начал быстро разгоняться.

— Аллаху акба-а-ар! — радостно закричал Хамзат, уже не пугаясь своего эха.

Отстрел мертвяков в зоне видимости завершили примерно за час. Пантелеев спешить не давал, что было совершенно правильно, и мы максимально использовали время для того, чтобы выбить самых тупых и бесстрашных из мертвяков. Стреляли и затем просто ждали, когда сюда подтянется следующая порция. Расстреливали её и снова ждали. Парковка давно была зачищена, во всех ключевых её точках дежурили стрелки, чтобы не дать подойти к нам какому-нибудь заблудшему и потерявшемуся зомби. От «маталыг» докладывали о том, что заграждения мертвяки преодолеть не могут, лишь толпятся с противоположной стороны. Как мы и ожидали. Пробовали ползти снизу, но им стреляли в голову, и их тела начисто забили проход под днищами бронемашин. Тоже прогнозировалось.

— Всё, расходимся по плану, — наконец раздалась команда по радио. — Соблюдать осторожность, двигаться только тройками, использовать пистолеты. Не постреляйте друг друга, берегитесь рикошетов. В здании остались самые опасные, всем максимальная осторожность!

Это снова Пантелеев в эфире. Первая фаза атаки завершилась. Входные двери уцелели, в залах зомби осталось немного. Стрелять даже в тех, кого видно, с мостика несподручно.

— Партизаны, не спать, за мной. Занимаемся по плану, — скомандовал я.

Торговый зал этого «Ашана», в прошлом «Рамстора», все мы помнили хорошо. Все раньше здесь бывали, и неоднократно. Популярный вообще-то был в Москве магазин. Поэтому мы заранее обсудили наш маршрут и как будем двигаться. Всё, что нас интересовало, было в главном торговом зале, и его-то мы и взялись дочищать.

Нам в основном нужны мелочи: туалетные принадлежности, женские туалетные же и просто специфически женские и батарейки, чем больше — тем лучше. Алине Александровне, Шмелёву и Сергеичу — сигареты, хотя вообще завязывать им надо с вредной привычкой. А ещё бритвенные лезвия, зубные щётки (мы вот подумали, а когда снова наладят их выпуск-то?), зубная паста, как можно больше, туалетное мыло и прочее такое. Ну и что-то вкусненькое из консервов, вроде всяких вишнёвых компотов, и самое-самое главное — сладости для Лики с Сашкой. Обо всём мы подумали, когда затаривались в Хлебникове, кроме этого. А дети об этом помнили хорошо и регулярно нам ставили на вид, вызывая резкие и мучительные спазмы совести.

Лёхина тройка пошла вниз, к зоомагазину, за большими мешками сухого корма. Возьмут, сколько смогут, перетащат к окнам, откуда пойдёт погрузка, и снова пойдут. Пусть хоть всё выгребут, нам двух зверей кормить надо, и делать это на совесть, чтобы они не чувствовали себя оскорблёнными. Ну а мы пошли в большой торговый зал. Проскочили мимо дачной мебели, обошли рыбную стойку, и я мысленно возблагодарил Небеса, что электричество до сих пор поступало сюда и холодильники не отрубились. Рыбы много, протухни она, и… Бр-р-р!

А дальше… дальше мы увидели мертвяков, жрущих труп другого зомби у мясного прилавка. Немного, с десяток, но жрали они энергично. Мутантов среди них видно не было, никто не изменился, но двигались они, как живые люди, или даже быстрее. Пожалуй, что намного быстрее. Как тот, что на меня бросился в тоннеле и чуть не покусал. «Ветераны».

Я с ходу вскинул «помпу», наводя пятнышко лазерного луча на оборачивающегося ко мне мертвяка, нажал на спуск. В гигантском зале выстрел из дробовика разнёсся далеко и гулко, словно пушка выстрелила. Дробь опрокинула зомби на открытый холодильник, когда-то бывший с мясом, затем он рухнул на пол, забрызгав его мозгами из разломанной черепной коробки. Рядом захлопал самозарядный «Вепрь» Сергеича, затем к нему присоединился второй, шмелёвский. Картечь ударила по мертвякам, сбив с ног ещё двоих.

Мы свалили тех, кто был ближе всех к нам, но остальные рванули на нас с такой скоростью, которой мы даже от «ветеранов» не ожидали. Подбегавшего к нам азиата с полувыгрызенными внутренностями я застрелил только со второго выстрела — так быстро он двигался, двое лезли, толкаясь, через стеклянное окно мясницкой, к счастью, мешая друг другу, ещё двое бежали по проходу с другой стороны. Одного из них сшибли выстрелы Сергеича, второго частой стрельбой свалил Шмель, а затем оставшиеся три патрона из магазина я выпустил в голову ещё одного, обегавшего по кругу холодильники, и свалил его только последним выстрелом.

Стало суетно и трудно. Шмель как раз менял опустошённый магазин, Сергеичу стрелять мешал я сам и, когда ещё один мертвяк вскочил на стеллаж и нацелился прыгнуть на нас, мне осталось только выронить «помпу» и выхватить из кобуры «Грача». Я успел в ту ничтожную паузу, пока зомби примеривался, и пуля, угодившая в шею, толкнула его и сбила с толку. А затем я выстрелил ещё шесть раз подряд, чередуя промахи и попадания в лицо. Шестой выстрел угодил точно в середину лба, и мертвяк завалился назад, с глухим стуком свалившись на каменный пол с обратной стороны стеллажа.