Он выждал несколько минут. Они уже дома, можно заводить. Странное дело: лодка – развалюха, а мотор почти новый, заводится нажатием кнопки. Туманов запустил его с первой попытки – двигатель заработал ровно, без треска. Павел оттолкнулся обеими руками от сваи, сел за руль на скрипящую банку, взял курс на северо-запад…

Не хотел отпускать его остров Патикай. В паре кабельтовых от берега усилилось волнение, лодку закачало. Туманов сменил направление и направил бак прямо на волну. А за волной попал в какую-то мертвую зыбь, она затягивала, он выбирался из нее с трудом – метр за метром. Лодка уходила от острова – словно двигалась на резиновом поводке. На причале рыбацкого поселка вспыхнули огни, Павел слышал крики – хозяин обнаружил пропажу своего плавучего средства. Туманов молился, чтобы не было погони. Бог опять услышал молитву – а возможно, его просто не видели с берега. Зыбь осталась за кормой, он повернул лодку на запад. Остров таял в ночной дымке, растворялся в непрозрачной хмари вулкан, горные отроги, расплывались джунгли, нахлобученные на остров, точно шапка. Туманов отвернулся, простился с прошлым, теперь смотрел только вперед. Он проплыл мимо цепочки пальмовых островов и снова оказался в открытом море. Несколько раз то слева, то справа возникали огни – не спалось кому-то в ночь глухую. Но траектории этих судов с его траекторией не пересекались. Впрочем, однажды пересеклись. Судно шло по траверсу. Павел решил не искушать судьбу. Заглушил мотор, лег на банку, качался на волнах, как на качелях, меланхолично смотрел на затянутое легкими облачками небо. Судно ушло, он завел мотор, продолжил плавание.

Остров Хава возникал, как мираж в полуденной пустыне. Что-то призрачное приподнялось над морем, сделалось черным, непрозрачным. Шапки вулканов вырисовывались, как на фотографии, погруженной в проявитель. Уже просматривались отдельные горные хребты, скалистые вершины – словно дозорные башни. А минут через десять по курсу замигали огни – иллюминировала набережная в городке Каяки.

В Каяки неотложных дел вроде не было. Извиниться перед Темницким, пообещать, что больше такого не повторится? А заодно посмеяться, вспомнить увлекательное приключение? Да тот его просто прибьет! И где сейчас Темницкий со своими неприятностями? Сто пудов, что олигарх под следствием у американского правосудия, и не факт, что удастся доказать свою непричастность к делам «помощников»…

Туманов повернул лодку на северо-восток, пошел в миле от побережья. Не так уж много на Хаве обитаемых точек. Если верить карте, следующим поселением будет Барабоа. Он должен пробраться в «Черепаху», забрать из тайника документы, билет на «волю», деньги – их вполне должно хватить на обретение приличного вида и безбедную жизнь в течение хотя бы нескольких дней.

Смущало лишь незнание о содержимом бензобака. Амун и братец знали, что в лодке есть бензин. Знали и количество – достаточно, чтобы добраться до Хавы. Но хватит ли горючки, чтобы совершить небольшое каботажное плавание?

Бензина хватило. На всякий случай он приблизился к берегу – чтобы не плыть потом «вручную» через все море. Сердце забилось, когда за мысом показались огни Барабоа. Павел повернул к берегу и через несколько минут уже вытягивал лодку на песчаный отлогий пляж, напевая под нос: «На Гавайи, на Гавайи ни автобусы не ходят, ни трамваи…»

В районе трех часов пополуночи на подгибающихся от усталости ногах он выбрался к истоку Калауа. Постоял несколько минут у закрытого продуктового магазинчика на пересечении с Вилидж-Секл. В городе было тихо. Предрассветный час. Спали уже неугомонные «совы». И шустрые «жаворонки» еще спали. А стало быть, полиция спала, преступный мир спал, и, хотелось надеяться, что и все остальные. Он шел по пустынному тротуару – мимо домов, окруженных буйной флорой, мимо решеток и газонов, мимо спящих автомобилей. Только раз по примыкающей улочке проехал автомобиль – напомнил, что он покуда в этом мире не один. Павел встал, дождался, пока затихнут звуки. В десять минут четвертого Туманов подошел к «Черепахе» и занял позицию у ограды. Не курил, не зевал – стоял и слушал. В «Черепахе» было тихо. Он просочился на центральную аллейку, ушел в сторону, прокрался к торцевой части здания. А здесь как всегда – воздух напоен приторными ароматами, их так много, что впору обзаводиться дополнительным носом… Он вскарабкался по угловой пилястре – кирпичная кладка, на радость скалолазам, представляла сплошную «гребенку». Добрался до карниза – символического выступа вдоль второго этажа. На выступе помещалась лишь часть ступни, но ему хватило, чтобы удержаться. Аналогичный выступ был сверху, на высоте поднятых рук. Туманов медленно перемещался, добрался до окна, попытался приподнять раму. Она не поддавалась. Подобное развитие событий он прогнозировал. Достал из кармана гнутую стальную скобу, найденную в лодке, вставил между окном и рамой, начал плавно расширять щель, двигая взад-вперед. Минуты через три шпингалет с обратной стороны вылез вместе с шурупами и почти без стука упал на подоконник. Туманов приподнял раму, пролез в санузел, совмещенный с ванной комнатой, спрыгнул с подоконника и закрыл окно. На цыпочках подкрался к двери, стал слушать. Самое смешное могло начаться после того, как выяснится, что за время его отсутствия номер сдан посторонним людям…

Он приоткрыл дверь. В номере было тихо. Шторы задернуты. Кровать, слава богу, заправлена. Никого… Облегченно вздохнул, перевел дыхание и пробрался в угол – к тайнику. Забрался за телевизор, втиснулся кое-как, присел на корточки, сдвинул колонку и отодрал плитку. Сунул руку в тайник. Похолодел. Тревога!

Приоткрылась входная дверь, и загорелся плафон над выключателем.

– В надежном месте ваши сокровища, Павел Игоревич, не переживайте, – прозвучал насмешливый голос с сильным прибалтийским акцентом. – Мы не могли допустить, чтобы у вас появилась даже теоретическая возможность покинуть Гавайи. О, у вас отличная новая прическа…

На пороге стоял бывший сосед по гостинице (впрочем, почему бывший?) Айвар. Он не улыбался – причин улыбаться у Айвара, наверное, не было. Он держал пистолет, увесистый, черный – надо думать, не газовый и не травматический. Посторонился, вошла его подруга Вия с таким же пистолетом.

Не впервые он давал себя провести. Но обидно, до слез обидно – столько усилий впустую. Мог в особняке сенатора помереть, в джунглях, от падения в воду с семидесятиметровой высоты. Так нет, выжил, добрался до Хавы… Стоять в углу за тумбочкой было страшно неудобно – извернувшись, на одной ноге.

– Можете выйти, – вник в его нелегкое положение Айвар. – И сядьте вот сюда, – он показал стволом на кушетку, – только не бросайтесь на нас с Вией, пожалуйста. Не забывайте, мы подготовлены так же, как и вы, но нас больше. А через несколько минут, – он посмотрел на часы, – будет еще больше. Подъедут люди, и вам придется с ними прогуляться.

– На кладбище? – вздохнул Туманов, присаживаясь на постель. Дергаться и вправду не имело смысла – два пистолета из разных концов комнаты смотрели ему в голову.

– Лично я бы с удовольствием отправил вас на кладбище. Но с вами хотят поработать влиятельные люди. Вы влезли в операцию, проводимую нашей организацией. Благодаря исключительно вам она провалилась.