Разумеется, противоборство между сыновьями Братислава I было для рода Пржемысловичей отнюдь не единственным. По свидетельству Титмара, внук Болеслава Жестокого Болеслав Рыжий (999–1003) «оскопил брата Яромира и пытался удушить в бане младшего Ульриха [Ольдржиха], после чего изгнал их с матерью из отечества». Хронист мотивировал его поступок тем, что «власть соправителей и наследников всегда вызывает страх». Если верить дальнейшему повествованию: «Правя один, как достойный кары василиск, он [Болеслав] стал сверх меры притеснять народ. Тот, не имея возможности долее терпеть тяжесть подобного преступления, тайно призвал из Польши Владивоя, чье имя переводится как „власть войска“, ядовитого аспида, обходившегося со своими, невзирая на законы, и, низложив того василиска, то есть Болеслава, поставил его на место последнего, единодушно избрав по причине родственных связей и благочестия». Об этом благочестивом правителе мерзербургский епископ рассказывает «одну невероятную вещь, которой не следует подражать никому из христиан, а именно: он и часу не мог провести без выпивки», которая ярко демонстрирует его политическую тенденциозность.

Союзником Болеслава Рыжего в борьбе за власть стал его двоюродный брат, польский князь Болеслав Храбрый, которому, по словам Титмара, его чешский кузен был равен в преступлениях, но неравен в талантах. Болеслав Храбрый вернул родственнику власть в Праге, однако уже через несколько месяцев вероломно захватил его в ходе визита в Краков. «Тотчас, во время трапезы, были нарушены и мир, и доверие, и закон гостеприимства: князь Болеслав был схвачен и ослеплен; людей, сопровождавших его, посадили в темницу», — рассказывает Козьма Пражский. После этого почти все чешское княжество было оккупировано Польшей, однако и после реставрации Пржемысловичей в 1004 г. междоусобия не прекратились: в борьбе за власть князь Яромир был ослеплен младшим братом Ольдржихом. Аналогичный инцидент с Васильком Ростиславичем имел место и на Руси. Таким образом, можно утверждать, что в Чехии X — начала XI в., а на Руси в течение XI в. произошла определенная «гуманизация» методов междукняжеской борьбы — от братоубийства к ослеплению.

* * *

Феномен братоубийства в славянском мире не ограничивался одной только Чехией. В этом отношении весьма колоритный пример представляет история Балканского региона, где в 1014 г. (за несколько месяцев до аналогичных событий на Руси!) в условиях войны между Болгарией и Византией имел место захват власти с помощью братоубийства. Как сообщает южнославянская «Летопись попа Дуклянина», относящаяся ко второй половине XII в., после смерти болгарского царя Самуила (976–1014) царство наследовал его сын Радомир: «От природы он был сильный и храбрый, и учинял многочисленные войны с греками во времена греческого царя Василия и занял всю землю до Константинополя (Царьграда). Но царь Василий, опасаясь, как бы не потерять царство, послал тайно послов к Владиславу, двоюродному брату Радомира, говоря: „Почему не отомстишь кровь отца своего? Возьми от меня золота и серебра, сколько хочешь, и будь с нами в мире, да и возьми королевство Самуила, который убил отца твоего и брата своего. И, если сможешь, убей его сына Радомира, который теперь правит“. Когда это выслушал Владислав, согласился и один раз, когда Радомир был на охоте и он сам с ним ехал верхом, ударил его и убил. И так умер Радомир, и после него правил Владислав, который его убил».

Следующей жертвой Владислава стал дуклянский князь Владимир, женатый на его двоюродной сестре Косаре, дочери царя Самуила. «Взяв царство, он послал к королю Владимиру послов, чтобы прибыл к нему — продолжает хронист. Когда это услышала королева Косара, сдерживала его говоря: „Мой господин, не иди, чтобы тебе — пусть тебя это минует! — не случилось, как моему брату, но пусти меня, пусть я пойду и пусть увижу и услышу, что там с королем. Если желает меня погубить, пусть погубит, лишь бы ты не погиб“. Итак, королева пошла с согласия своего мужа к своему двоюродному брату; он ее принял пышно, но не искренне. После отправил второй раз послов к королю, дал ему золотой крест и слово гарантии, говоря: „Почему мешкаешь прийти? Вот жена твоя у меня и ничего злого не случилось, ведь я и мои с ней достойно себя ведем. Прими присягу на крест и приходи, что бы я тебя увидел и чтобы ты потом хорошо и с дарами вернулся со своею женою на место свое“. Ему ответил король: „Знаем, что Господь наш Иисус Христос, который терпел за нас, не был распят на золотом или серебряном кресте, но на деревянном; так что, если твоя клятва искренняя и твои слова истинны, пошли мне духовными людьми деревянный крест, тогда я верой и силой Господа нашего Иисуса Христа приду, возлагая надежду на животворящий крест и драгоценное древо“. Тогда он позвал двух епископов и одного пустынника, лукавя перед ними злобно свою искренность, дал им деревянный крест и послал их к королю. Эти пришли и поздравили короля, заверив в присяге, вручили крест. Король взял крест, низко до земли поклонился, поцеловал его и сунул за пазуху; и взяв несколько человек, пошёл к царю.

Тем временем царь приказал, чтобы ему на дороге поставили засады, когда он будет проходить, чтобы напали с противоположной стороны и убили его. Но всемогущий Бог, что берег своего слугу с детства, не хотел дремать над людскими делами. Так что послал своих ангелов, чтобы защищали его. И когда проходил околицей, где были засады, увидели разбойники, что короля провожают воины, которые имеют какие-то крылья, а в руках несут победоносные стяги: как узнали, что это ангелы божьи, перепугались и убежали каждый в свою сторону. Король же прибыл к царскому двору, в местности, что зовется Преспа, и, только вошел, начал по своему обычаю молиться Богу небесному. Когда царь узнал, что король прибыл, охватил его великий гнев. Он ведь в своем сердце помышлял, что будет в дороге скорее убит, чем дойдет к нему, чтобы не казалось, что он соучастник в его погибели или что ее одобряет, ведь присяга была, и дал в руки епископов и пустынника крест; ради того поставил на него засаду на дороге. Но, когда уже увидел, что его темное дело вышло на дневной свет, когда сидел за обедом, послал палачей, чтобы ему отрубили голову. Пока король молился, воины окружили его. Когда же король увидел это, позвал епископов и пустынника, которые там были, и говорит: „Что это господа мои? Что вы сделали? Почему вы меня так обманули? Почему умираю без вины, веря вашим словам и уверениям!“ Они же от стыда не отважились посмотреть ему в лицо. Тогда король помолился и исповедовался, принял тело и кровь Господни и, держа в руке тот крест, который получил от царя, сказал: „Молитесь за меня, господа мои, и этот честный крест пусть будет вместе с вами свидетелем в день Господень, что умираю невинным“. После этого поцеловал крест, попрощался в мире с епископами, и когда все плакали, вышел из церкви и воины убили его прямо перед церковными дверьми; отрублено ему голову 22-го мая. Епископы же взяли его тело в ту самую церковь и похоронили с гимнами и славословиями».

Нетрудно заметить, что репрезентация болгарских событий 1014 г. в «Летописи попа Дуклянина» аналогична описанию чешских событий 935 г. в Святовацлавском цикле и русских событий 1015 г. — в Борисоглебском. При этом «этикет поведения» Владислава в большей степени соответствует «этикету поведения» Святополка, чем Болеслава Жестокого, а «этикет поведения» Владимира — «этикету поведения» св. Вацлава-Вячеслава и св. Бориса.