Ради него. И так неожиданно. Более чем странно и весьма тревожно. Хедрок, ощущая себя человеком неординарным, современником двух-трех поколений сидящих перед ним людей, а также и многих других, которые жили и умирали, жили и умирали, умирали, умирали на его глазах, расправил плечи и спросил громовым раскатистым голосом:

— В чем же меня обвиняют?

Он вложил в эти слова всю незаурядную силу своих тренированных легких, полагаясь на огромный опыт общения с представителями всех сословий и человеческих рас.

Члены Совета, сидящие на некотором возвышении за освещенным столом, зашевелились, заерзали, в недоумении поглядывая друг на друга. Наконец Питер Кадрон тяжело поднялся на ноги.

— Меня попросили выступить от имени Совета, — сказал он, — поскольку я выдвинул обвинения против вас. — Он посмотрел на коллег и мрачно продолжал: — Уверен, теперь всем вам абсолютно ясно, что из себя представляет мистер Хедрок. Удивительно, как лихо он продемонстрировал сейчас некоторые свои свойства, до сих пор тщательно скрываемые, и тем самым подтвердил наши догадки.

— Да уж, — поддакнул Дим Лили, администратор с грубыми чертами липа, — Прежде Хедрок казался мне человеком сдержанным и мягким в обращении. А тут вдруг, когда его приперли к стене, мечет громы и молнии.

— Вот именно, — добавил молодой Ансил Неер. — Мы кое-что выяснили и очень хотели бы получить исчерпывающие объяснения.

Хедрок поморщился и на минуту смешался. В его планы отнюдь не входило, чтобы его поведение истолкован и превратно и пришли к выводу, будто он совсем не тот, за кого себя выдает.

— Так в чем же меня обвиняют? — вновь спросил Хедрок надменно.

Все молчали. Наконец Питер Кадрон сказал:

— Когда будет нужно, вы узнаете. Но сначала, мистер Хедрок, где вы родились?

Ах вот в чем дело…

Он не испугался. Скорее ему стало немного грустно и даже забавно при мысли, что наступил-таки час расплаты. Возможно, он в чем-то допустил промашку.

— У вас есть все мои данные, — наконец вымолвил он. — Я родился в Централии, штат Мидл-Лейксайд.

— Что-то вы помедлили с ответом, — придрался один из членов Совета.

— Я пытался сообразить, — невозмутимо пояснил Хедрок, — что стоит за этим вопросом.

— Как звали вашу мать? — спросил Кадрон.

Хедрок в удивлении остановил взгляд на лице вопрошающего: уж не думают ли члены Совета, что такой простой вопрос приведет его в замешательство?

— Делмира Марлтер, — ответил он.

— У нее было еще трое детей?

Хедрок кивнул:

— Два моих брата и сестра умерли в юношеском возрасте.

— А ваши отец и мать?

— Отец скончался восемь лет назад, мать — шесть.

Поразительно, как трудно было вымолвить последнюю фразу. Он буквально выдавил из себя эти печальные сведения о двух пожилых людях, которых никогда в глаза не видел, но о которых разузнал почти все.

— Итак, джентльмены, — с нотками удовлетворения в голосе произнес Кадрон, обводя взглядом членов Совета, — вырисовывается следующая картина: человек, чьи родители и все близкие родственники умерли, поступает на службу в Торговый дом оружейников, пройдя обычную процедуру оформления. Затем благодаря своим необыкновенным, как утверждают, способностям, быстро продвигается по служебной лестнице и занимает весьма высокое положение — то есть пользуется нашим большим доверием. А мы между тем даже не предполагаем, как много он о себе скрывает. Вскоре он убеждает Высший совет пойти на авантюру. Мы соглашаемся, поскольку встревожены поведением императрицы — не замышляет ли она чего-то против нас, — и решаем понаблюдать за ней более пристально. Теперь мы подходим к вопросу, требующему вдумчивого анализа. Не кажется ли вам странным, что из десятков тысяч способных мужчин, какими располагает наша организация, мы выбираем того единственного, кто вопреки логике в течение долгих шести месяцев пребывает в обществе императрицы Иннельды, привлекая ее интерес к себе?..

— И кого она только что отлучила от своей особы, — язвительно вставил Хедрок, — Вы ведь не поинтересовались, но именно это явилось причиной сегодняшней суматохи во дворце. К вашему сведению, меня изгнали на два месяца.

Питер Кадрон вежливо поклонился ему и обратился к членам Совета, молча сидевшим за столом:

— Будьте внимательны — сейчас я задам мистеру Хедроку вопрос по поводу его образования. — Серые глаза Кадрона сверкнули. — Итак? — спросил он.

— Моя мать преподавала в университете, — сказал Хедрок, — Она учила меня частным образом. Вы ведь знаете, что все богатые люди делали так в течение столетий. Конечно, мне приходилось периодически сдавать экзамены. Вы можете проверить: к заявлению о принятии в организацию приложены мои экзаменационные ведомости.

Кадрон мрачно улыбнулся.

— Все члены семьи значатся на бумаге, как и сведения об образовании. Кроме документальных, нет никаких иных подтверждений.

Плохо дело. Настолько плохо, что Хедрок даже не стал искать сочувствия в суровых лицах членов Совета. Случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Неизбежно. Ибо альтернативного выхода в его ситуации не существовало. Довериться какому-нибудь хорошему человеку, который в критический момент мог бы подтвердить подлинность его личности, — это чревато полным провалом. У людей всегда можно выведать правду, как бы дружески они ни были к тебе расположены, сколько бы ты им ни платил. А составленный по всем правилам документ вряд ли у кого-то вызовет подозрение. Хедрок гнал от себя мысль, будто Совет близок к раскрытию его тайны.

— Послушайте, — сказал он. — Чего вы добиваетесь? Если я не Роберт Хедрок, то кто же?

Выражение мрачного удовлетворения не сходило с лица Кадрона.

— Именно это мы и пытаемся выяснить, — резко произнес он. — Однако еще один вопрос. После того как родители вступили в брак, ваша мать уже не поддерживала отношений со своими университетскими друзьями, с бывшими коллегами?

Хедрок прикидывал, как лучше ответить, пристально глядя в глаза собеседнику.

— Все совпадает, не так ли, мистер Кадрон? — наконец произнес он глухим голосом. — Но вы правы. Жилье мы снимали. Отец по работе часто, каждые несколько месяцев, переезжал с места на место. Вряд ли вы найдете кого-нибудь, кто вспомнит моих родителей или меня. Мы действительно жили очень уединенно.

Он сам себе вынес обвинительный вердикт. И хотя это был искусный психологический ход, в его основе лежал чистый вымысел.

— Мы собрались здесь не для того, чтобы заслушивать свидетельские показания. Торговый дом оружейников не проводит судебных расследований в прямом смысле слова, но приговоры выносит. При этом единственным критерием всегда является не доказательство вины, а сомнение в невиновности. Если бы вы занимали в нашей организации менее высокое положение, наказание было бы не столь значительным. Вас просто освободили бы от должности, предварительно стерев в вашей памяти служебные тайны. Но беда в том, что вы слишком много знаете, и наказание должно быть суровое. Сами понимаете, в нашем положении нельзя поступать иначе. К счастью, мы основываемся не только на подозрениях, поэтому наша совесть чиста… Может быть, хотите что-нибудь добавить?