— А что это была за ворона? — спрашивает Нетти.

— Белая ворона научила индейцев кикаха выращивать пшеницу, — объясняю я, а потом рассказываю всю историю.

Пока я говорю, она укладывается в траву на спину, извивается, словно червяк, чтобы избавиться от сучка, но я знаю, что она слушает. Каждый раз, когда я ненадолго замолкаю, девочка поднимает голову и смотрит на меня. Могу поклясться, что она смогла бы все повторить слово в слово, если бы я попросил. История заканчивается, а она продолжает лежать и смотреть в голубое небо. Там в вышине кто-то кружит. Ястреб. Он нам чужой.

— А это правдивая история? — спрашивает она немного погодя.

— Правдивая, насколько я помню.

Нетти садится и недоверчиво смотрит на меня.

— Я и не знала, что у пшеницы есть своя история.

— У всего есть своя история. Даже у этого молочая, который ты вот-вот примнешь коленом.

Она отодвигается и подозрительно смотрит на растение.

— А что произошло с ним?

И я рассказываю ей о молочае, о майском жуке, копошащемся в высокой траве, и о златоглазке, и о кедре, не этом, что растет неподалеку, а о его предке, стоявшем тут во время одной из неудач, постигших Коди.

— А ты знаешь еще истории? — спрашивает она, как только заканчивается мой рассказ.

Но солнце уже клонится к закату, и тени от деревьев протянулись через всю долину. Первые летучие мыши появились в лесу. В отдалении до сих пор слышится вороний гвалт. Теперь он стал даже громче, звуки хорошо разносятся на крыльях сумерек.

— Я знаю еще сотни историй, но давай оставим их на потом, — предлагаю я.

— Я тоже хочу знать все истории.

Я не могу сдержать улыбку.

— Я и сам их все не знаю, но те, которые помню, я тебе расскажу, а потом ты и сама узнаешь какие-нибудь истории и поведаешь их мне. Ведь мы, рассказчики, всегда так поступаем.

Девочка гордо выпрямляется, услышав это «мы».

— А как мы поступаем? — спрашивает она, пробуя на вкус это слово.

— Делимся историями друг с другом.

Она вся в сомнениях, но нетерпение берет верх.

— Я даже не знаю, с чего начать, чтобы узнать какую-то историю, — говорит девочка.

— Стоит только присмотреться повнимательнее. Ты должна научиться слушать и запоминать. Это нелегко и требует немало времени, но для начала ты можешь кое-что записывать. У тебя есть бумага и карандаш?

— Конечно.

— Тогда возьми с собой блокнот, как только в следующий раз отправишься в лес. Сядь и нарисуй какой-нибудь куст или полевой цветок, а пока рисуешь, слушай внимательно и услышишь, чем занимался кролик под этим кустом на прошлой неделе или разговор пчел, они никогда не прекращают жужжанья. Вот и получится отрывок истории, запиши его на этой же странице.

Девочка слегка разочарована.

— Но это совсем другое.

— Так начинается каждая история, — говорю я. — С мелочи.

— Но зачем учиться рисовать?

— Тебе и не надо. Просто так легче концентрировать внимание. Ты видишь то, что есть на самом деле, а не то, что ожидаешь увидеть.

Сомнения еще не исчезли, а нетерпение только усилилось.

— А ты придешь сюда завтра? — спрашивает она.

Я кивнул.

Так вышло, что я провел там большую часть лета.

Через несколько дней прилетают девчонки-вороны, чтобы забрать меня с собой, и долго смеются, когда выясняется, что я остаюсь.

— Ты что, решил уснуть? — спрашивает Мэйда.

Так мы говорим между собой, когда кто-то теряет себя, забывает о человеческом облике и проводит всю жизнь в звериной шкуре.

— Не-а, — отвечает вместо меня Зия. — Он нашел себе щенка и собирается научить его летать.

— А я и не знала, что щенки могут летать.

— А они и не могут. Только не говори Джеку, он будет сильно разочарован.

Обе они разразились смехом, и я не мог удержаться от улыбки. Но девчонки-вороны остались вместе со мной на скале до прихода Нетти, и когда она показалась на краю долины, я понял, что девочка им понравилась. У девчонок-ворон душа нараспашку, и всегда можно определить, когда они довольны, а когда грустят.

— Будь осторожен, — шепнула мне на ухо Зия. — Когда-нибудь она разобьет тебе сердце.

— Что ты говоришь! — возразил я.

— Не теперь. Но она не всегда будет такой же худышкой-лисичкой, слишком маленькой для старой галки.

Я оглянулся на Мэйду в надежде услышать ее мнение, но она ничего не добавила к словам подружки. Она сидела и внимательно следила своими темными глазами, как маленькая лисичка пробирается сквозь густую траву.

— Она могла бы летать, — наконец произнесла Мэйда, и девчонки-вороны взмыли в небо на черных блестящих крыльях, отсвечивающих синевой в лучах солнца.

Нетти подбежала ближе и грустно проводила их взглядом.

— Ничего красивее я не видела, — сказала она. — Щенок Дженни-Мари совершенно не переносит ворон, и большинство людей их тоже не любит, но не я.

— И не я.

В руках у нее был альбом, который мы с ней сделали на второй день после встречи. Листы коричневой оберточной бумаги аккуратно сложены вместе и сшиты двумя стежками. За ухом у Нетти торчал огрызок карандаша, тщательно заточенный перочинным ножом, подаренным мной.

Мне не забыть ее взгляда, когда я вытащил из кармана этот ножик и протянул ей.

— Никто никогда не дарил мне такого отличного подарка, — сказала она, вертя в руках ножик.

Нетти научилась рисовать. Я разглядел в ней эту способность, так же как видел на страницах альбома пустые места, ожидающие историй. На следующее лето я привезу ей коробку красок, а пока она использует сок ягод, красную глину, зерна кофе и тому подобные материалы, чтобы раскрашивать свои наброски.

— Посмотри сюда, — говорит Нетти и усаживается рядом со мной.

Я кладу альбом к себе на колени и смотрю на страницу, которую она хочет мне показать. Каждый уголок заполнен карандашными рисунками и раскрашен тусклыми красками, почти сливающимися с коричневой бумагой. Воробей. Кустик посконника. Лист орешника. Жужелица. Сосновая шишка. Ее собственная рука, обведенная карандашом, но Нетти добавила некоторые детали — линии сгибов, ссадина на указательном пальце, грязь под ногтями. А внизу страницы написано детским почерком: «Вот что я видела сигодня».

— Ты часто ходишь в школу? — спрашиваю я.

— Только когда не могу отвертеться.

Сегодня я принес ей книгу — специально купил в магазине подержанных вещей в Тайсоне. Этот городок побольше, чем Хазард, расположен южнее, и там живут около двух тысяч жителей. Книга представляет собой справочник по полевым цветам, там много рисунков, но и слов предостаточно. Латинские названия, общеупотребительные названия и короткие рассказы о том, как растения получили свои имена. Девочка так рада такой простой вещи, что мне хочется каждый раз встречать ее подарком, но это было бы неправильно.