Селии я говорю:

– Охотники мертвы, а охрана контужена. Думаю, они скоро очнутся. – И показываю ей, где они.

– Найди свободную камеру и засунь их туда, – говорит Селия.

Я захожу в коридор и заглядываю в первую попавшуюся камеру. Она, разумеется, занята, и я начинаю думать, как бы нам не пришлось все же убить охрану.

В камере есть только тощий матрасик, одеяло, отхожее место и заключенная. Это женщина, она бледная и изможденная. У нее глаза Белой Ведьмы. На ней ярко-желтый комбинезон.

В поисках свободной камеры я продолжаю идти по коридору, но везде вижу одно и то же: крохотная комнатушка, матрас на голом полу, ведро, одеяло и кто-то в желтом комбинезоне. Мрачная картина. В последней камере человек сидит и смотрит прямо на меня. Я приоткрываю глазок, и он тут же начинает улыбаться странной улыбкой. Он стар и худ, но я узнаю его немедленно. Мне незачем даже окликать его, вслух, по крайней мере.

Я открываю дверь булавкой Меркури, вхожу и опускаюсь перед ним на колени. Он сидит на матрасе, спиной к стене, набросив на плечи одеяло. Его босые ноги побелели чуть не до синевы. Он болезненно худ, хотя и раньше не был толстым. Медленно моргая, он смотрит на меня во все глаза.

– Неужели я попал на небо, мой прекрасный мальчик?

Я трясу головой.

– Что ж, значит, это невероятно приятный и совершенно неожиданный сюрприз. – Голос Боба силен и звучен, как прежде, и это внушает мне надежду. Я встречал Боба всего раз, когда искал дорогу к Меркури. Тогда я понадеялся, что ему удалось ускользнуть от Клея и его подручных, но, видимо, зря. Теперь, приглядевшись, я вижу на одной стороне его шеи цепочку багровых кровоподтеков, которые спускаются к плечу.

– С вами все в порядке? – спрашиваю я и сразу понимаю, что сморозил глупость: видно же, что нет.

– Я стар и болен, к тому же слегка побит. Но теперь, когда я вижу тебя, мне уже лучше. – Он пробует встать, но сил ему не хватает, и он снова опускается на матрас.

– Не двигайтесь. Оставайтесь здесь. Лучше пока никуда не уходить. С охраной я разобрался.

– Вряд ли ты сделал это только для того, чтобы помочь мне.

– Мы готовим нападение на здание Совета.

– Вот это здорово.

– Нам надо освободить одну камеру для охраны, так что сейчас я приведу к вам еще кого-нибудь. Потом придут врачи, они вам помогут. Только никуда не уходите.

Я пулей выскакиваю в коридор, и мы вдвоем с Габриэлем переносим к Бобу женщину из первой камеры, вместе с матрасом и одеялом. Потом перетаскиваем в ее камеру вертухаев. Они тяжелые, не ей чета. Мне становится противно. Кое-кто из них, включая Шона, уже начинает приходить в себя. Я тороплюсь: надо успеть перетащить их в камеру и закрыть за ними дверь, пока я совсем не рассердился.

Я возвращаюсь в комнату охраны поискать какой-нибудь еды: нахожу немного печенья, банан и бутылку воды. Все это отношу к Бобу и говорю ему:

– Вот, поделитесь с вашей соседкой.

Селия окликает меня:

– Натан, мы больше поможем заключенным, если успешно закончим нашу миссию.

Боб смотрит на Селию и говорит:

– Встреча Совета в разгаре. Ночная смена жаловалась на организацию: в здание Совета согнали столько Охотников, что туалетов на всех не хватает.

Я поясняю:

– Дар Боба – читать чужие мысли.

– Вы знаете еще что-нибудь полезное для нас? – спрашивает Селия. – Что-нибудь про Сола, Уолленда, Джессику?

– Знаю кое-что, но мало, к сожалению. Охранники у них – люди второго сорта, к начальству их и близко не подпускают. Держат в страхе. Охотники уважают Джессику, – говорит Боб и добавляет: – Уолленд – загадка. Многие ломают голову над тем, что он затевает, но никто ничего не понимает. Он дал Охотникам возможность становиться невидимками, им это по вкусу. А теперь он занят разработкой чего-то под названием «синий». Зелье, разумеется, но я ничего не знаю о нем.

Он делает паузу, потом продолжает:

– Извините, что я спрашиваю, но вы это серьезно, насчет атаки? Вас как-то маловато.

Я смеюсь.

– Подкрепление уже в пути. Но мне пора.

– Здесь есть еще кое-кто, возможно, он знает больше. Правда, я не уверен, что он захочет вам помочь.

– Кто он? – спрашивает Селия.

– В основном я узнаю заключенных по их страхам. Они часто сидят и перебирают в памяти то, чего им, по их мнению, не стоило говорить или делать. Охрана думает о том, чем они займутся после смены. Но есть тут один, он планирует побег, месть, будущее, он все время только и делает, что строит планы. Мозг Клея почти не знает отдыха. По-моему, его держат на самом верху. Приятно знать, что человек, стараниями которого я попал сюда, и сам не избежал той же участи.

Но я уже встаю, выхожу в дверь, бегу по коридору к внутренней металлической лестнице, и, перепрыгивая через две ступени за раз, взлетаю на верхний этаж. Селия бежит за мной, кричит, чтобы я остановился, кричит, что Клей все равно ничего мне не скажет. Но я бегу вперед, по пути заглядывая в каждую камеру, стараясь не думать о том, что я в них вижу. Наконец в самой последней камере, такой же маленькой и темной, как другие, я нахожу того, кто мне нужен: Клей сидит на полу в позе лотоса, прикованный к стене за оба запястья. Я невольно расплываюсь в улыбке.

И говорю Селии:

– Это он.

Она отвечает:

– У нас нет на него времени.

Булавкой Меркури я отпираю замок. Я хочу стоять, возвышаясь над ним, глядя на него сверху сниз, и пусть он это видит.

Его глаза изменились. В них по-прежнему столько серебра, что голубизна почти растворяется в нем, но правый глаз изуродован целым гнездом шрамов, шрамы стекают по его щеке вниз, и я вижу, что, когда он моргает, правое веко не до конца прикрывает глазное яблоко. Клей смотрит на нас, но ничего не говорит, и я тоже тяну молчание. Забавы ради я вынимаю из ножен Фэйрборн.

Селии я говорю:

– Я не собираюсь пускать нож в дело, но пусть поглядит на него у меня в руках, пусть вспомнит, что это я отнял у него Фэйрборн и что из-за него он оказался здесь.

Клей говорит:

– Селия, вот это сюрприз! – И встает. Неспешно и плавно он поднимается с пола, но я ощущаю в его движении недостаток гибкости, и хотя он такой же большой и мускулистый, как раньше, все же на себя прежнего не похож. Он не высок, но коренаст, у него все та же крепкая шея, но в остальном он сильно похудел. – Что привело тебя сюда… – Тут он как будто впервые замечает меня и добавляет: – С этим?

Он делает шаг вперед, но останавливается раньше, чем успевает натянуться цепь, приковывающая к стене его правую руку. Да, он по-прежнему энергичен.

Я говорю: