прямо, а сбоку. Перед воротами лежит предместье из нескольких домов и площади, которая одной стороной выходит на речную плотину. Вителли и Орсини, приказав дожидаться герцога и желая сами торжественно его встретить, разместили своих людей в замке в шести милях от Синигалии и оставили в Синигалии только Оливеротто с его отрядом в тысячу пехотинцев и сто пятьдесят всадников, расположившихся в предместье, о котором сказано выше.

Отдав, таким образом, необходимые распоряжения, герцог Валентино направился к Синигалии, и когда головной отряд всадников подъехал к мосту, он не перешел его, а остановился и затем повернул частью к реке, частью в поле, оставив в середине проход, через который, не останавливаясь, прошли пехотинцы. Навстречу герцогу выехали на мулах Вителлоццо, Паоло Орсини и герцог Гравина, сопровождаемые всего несколькими всадниками. Вителлоццо, безоружный, в зеленой шапочке, был в глубокой печали, точно сознавая свою близкую смерть (храбрость этого человека и его прошлое были хорошо известны), и на него смотрели с любопытством. Говорили, что, уезжая от своих солдат, чтобы отправиться навстречу герцогу в Синигалию, он прощался с ними как бы в последний раз. Дом и имущество он поручил начальникам отряда, а племянников своих увещевал помнить не о богатстве их дома, а о доблести отцов. Когда все трое подъехали к герцогу и сердечно его приветствовали, он их принял любезно, и они тотчас же были окружены людьми герцога, которым приказано было за ними следить. Увидав, что не хватает Оливеротто, который остался с своим отрядом в Синигалии и, дожидаясь у места своей стоянки, выше реки, держал своих людей в строю и обучал их, герцог показал глазами дону Микеле, которому поручен был Оливеротто, чтобы тот не допустил Оливеротто ускользнуть. Тогда дон Микеле поскакал вперед и, подъехав к Оливеротто, сказал ему, что нельзя уводить солдат из помещений, так как люди герцога их отнимут; поэтому он предложил ему их разместить и вместе ехать навстречу герцогу. Оливеротто исполнил это распоряжение, и в это время неожиданно подъехал герцог, который, увидев Оливеротто, позвал его, а Оливеротто, поклонившись, присоединился к остальным. Они въехали в Синигалию, спешились у дома герцога и, как только вошли с ним в потайную комнату, были схвачены людьми герцога, который сейчас же вскочил на коня и велел окружить солдат Оливеротто и Орсини. Люди Оливеротто были истреблены, так как были ближе, но отряды Орсини и Вителли, которые стояли дальше и почуяли гибель своих господ, успели соединиться и, вспомнив доблесть и дисциплину Орсини и Вителли, пробились вместе и спаслись, несмотря на усилия местных жителей и врагов. Однако солдаты герцога, не довольствуясь тем, что ограбили людей Оливеротто, начали грабить Синигалию, и если бы герцог не обуздал их, приказав перебить многих, они разграбили бы весь город. Когда подошла ночь и кончилось волнение, герцог решил, что настало удобное время убить Вителлоццо и Оливеротто, приказал отвести их обоих в указанное место и велел их удавить. При этом не обратили никакого внимания на их слова, достойные их прежней жизни: Вителлоццо просил дозволить ему вымолить у папы полное отпущение грехов, а Оливеротто, с плачем, сваливал на Вителлоццо вину за все козни против герцога. Паоло и герцог Гравина Орсини были оставлены в живых, пока герцог не узнал, что папа в Риме захватил кардинала Орсини, архиепископа Флорентийского, и мессера Джакомо ди Санта Кроче. Когда известие об этом пришло, они были таким же образом удавлены в Кастель дель Пиэве восемнадцатого января 1502 года.

Легация к Римскому двору

Великолепные синьоры.

Последнее письмо мое к вам написано 30 октября, отправлено через дель Бене; я сообщал в нем между прочим, что думают здесь о выборах папы и об открытии конклава. Мнение, что должен быть выбран Сан Пьетро ин Винкула, так укрепилось, что, еще раньше чем кардиналы заперлись в конклаве, можно было поставить за него девяносто очков против ста, так как два врага, которые могли отнять у него голоса, теперь смирились. Этими врагами были кардинал д’Амбуаз, архиепископ Руанский, и испанские кардиналы — друзья герцога, которые теперь целиком перешли на сторону Сан Пьетро. Архиепископу Руанскому внушили подозрение против Асканио и убедили его, что, кроме Винкула, не может быть папы, способного отнять у Асканио всякое значение, так как они всегда были врагами. Что касается испанских кардиналов и герцога, легко угадать, почему они успокоились: герцогу надо вновь стать на ноги, а кардиналам надо разбогатеть. Время яснее покажет, в чем здесь было дело, но Ровере, видно, лучше других сумел убедить герцога, кому надо быть папой, так как можно уже сказать наверное, что избран будет именно он. Сейчас, т. е. в восемь часов вечера на 1 ноября, ко мне на квартиру пришел из дворца слуга Винкула и сказал мне, что конклавист Сан Пьетро ин Винкула получил от него одну задругой пять записок, где тот сообщает ему, что кардиналы дружно проводят его в папы, хотя вначале против него были голоса семи кардиналов, которые во главе с Асканио стояли за Санта Прасседе. Он сказал мне еще, что в последней записке ему предписывается дать знать в Савону и Синигалию об избрании и о том, что новый папа принял имя Юлия II; сейчас гонцы уже разосланы. Все это дела настолько важные, что стоило бы послать к вам нарочного, но у меня нет на то вашего приказа, а решиться на такой расход без приказа я не могу. Здесь по ночам так неспокойно, что мне нельзя ни пойти самому, ни послать другого узнать, не отправляет ли еще кто-нибудь гонца во Флоренцию. Слугу, пришедшего ко мне из дворца, провожало двадцать человек с оружием. Подожду до утра и постараюсь отправить с кем-нибудь это письмо; к тому времени буду знать больше. В оправдание свое скажу заранее, что, как вы сами увидите, я буду писать вашим светлостям каждый день по письму, но для отправки воспользуюсь чьим-либо гонцом. Bene valete[3].

Ваш слуга

Nicolaus Machiavellus Secr[4].

Рим, восемь часов в ночь с последнего дня октября на первый день ноября 1503.

V

Великолепные синьоры.

Извещаю ваши светлости, что сегодня утром кардинал ди Сан Пьетро ин Винкула провозглашен новым верховным первосвященником. Дай ему Боже быть пастырем, полезным для христианского мира.

Ваш слуга

Никколо Макьявелли.

1 ноября 1503 г., Рим.

VII

Великолепные синьоры.

Пишу вашим светлостям четвертое письмо о восшествии Сан Пьетро ин Винкула на престол верховного первосвященника под именем