грамотах, о том, как нужно ему, чтобы ваши светлости показали ему свое расположение, и о том, что вы всегда можете на него рассчитывать. Я отвечал ему в общих словах и указал, что он может довериться вам вполне. Сегодня я долго говорил с монсеньором Алессандро из Франции, который сказал мне, что они, вероятно, отправят ночью во Флоренцию гонца с папской грамотой и другими письмами вашим светлостям, написанными по их просьбе кардиналом и мной относительно свободного пропуска, и что они не сомневаются в вашем согласии; он сказал мне, что герцог еще не решил, как ему поступить: идти ли ему сухим путем с отрядом примерно в четыреста конных и столько же пеших солдат или отправить людей сушей, а самому морем доехать до Ливорно, а затем догнать свой отряд уже на вашей земле, где он мог бы начать переговоры с каким-нибудь нашим гражданином и обо всем с вами условиться; герцогу хотелось бы не медлить, и он хочет, чтобы все условия были подготовлены заранее, а ему оставалось бы только их подписать. Я ответил, что напишу вам об этом, и вообще его обнадежил. Вы можете теперь все обдумать, решить и подготовиться к мерам, какие захотите по отношению к нему принять. Мессер Алессандро сказал мне, что герцог охотно послал бы кого-нибудь во Флоренцию, чтобы заранее все обстряпать и подготовить соглашение с вами, но он не хотел бы посылать человека маловлиятельного, а послать большого человека он пока еще не может, но пошлет его, как только дела ему это позволят. Valete.

Ваш слуга

Nicolaus Machiavellus.

11 ноября 1503.

XVI

Великолепные синьоры.

Вчера я отправил вашим светлостям через Пандольфини письмо от 11 ноября, в котором я ответил на ваше письмо от 8-го, доставленное тем же (23), и вы осведомлены теперь о решениях папы касательно Романьи и обо всем, что можно сказать сейчас насчет его святейшества; вы знаете точно так же и о замыслах герцога, который, однако, все время старается набрать людей, пеших и конных, чтобы идти на Романью, но мне думается, что он с нетерпением ждет, как вы решите, мы же не можем ни вести с ним переговоры, ни вообще что-либо делать, не зная намерений и воли ваших светлостей; хотя я не раз просил вас сообщить ваше мнение, но так как ответа еще нет, то все дело висит в воздухе. Как я уже писал вам в другом письме, папу сдерживают обещания, данные герцогу, и желание не допустить, чтобы эти земли попали в руки венецианцев; видимо, его святейшество готов на все, лишь бы не дать венецианцам проглотить этот кусок, и, как кажется, он сегодня созовет восемь или десять кардиналов, считающихся лучшей опорой церкви, чтобы посовещаться с ними об отправке в Венецию посла. Его святейшество, видимо, не сомневается в том, что получит земли, уже захваченные венецианцами, и верит, что ему в этом всячески будут угождать: советники папы настраивают его так, что он должен всеми средствами завладеть землями, а затем уже распоряжаться ими, как велит честность и т. п…

Ваш слуга

Nicolaus Machiavellus.

Рим, 13 ноября 1503

XVII

Великолепные синьоры.

Последнее письмо мое было написано вчера, отправлено сегодня утром через дель Бене. Я сообщал в нем все, что до сих пор происходило. Остается сказать, что вчера вечером и сегодня утром папа совещался об отъезде герцога с д’Амбуазом, с герцогом, кардиналом Содерини, испанскими кардиналами и кардиналом Феррары; решено, что герцог через два или три дня уедет морем в Порто Венере или в Специю и оттуда через Гарфаньяно в Феррару, а отряд его, в котором, по слухам, насчитывается триста человек легкой конницы, сто человек латников и четыреста пеших, сухим путем направится в Романью через Тоскану и пойдет к Имоле, которая, по словам герцога, стоит за него; сам же он пойдет туда же из Феррары и оттуда уже начнет отвоевывать свои владения своими силами и при поддержке, которую он рассчитывает получить от вас, от д’Амбуаза, от герцога Феррарского и от папы, причем кардинал Содерини сказал мне, что по части помощи папа даст герцогу грамот и патентов сколько угодно, но кроме этого — ничего. Д’Амбуаз обещал герцогу, что к услугам его будет Монтесон и по меньшей мере еще пятьдесят копейщиков; неизвестно только, из тех ли, которые служили ему раньше. Эсте высказал уверенность, что его отец герцога, конечно, не оставит. Содерини говорит, что ему было бы очень важно знать намерения и волю ваших светлостей в этом деле, и он удивляется, что вы ни разу не написали, как же надо вести себя с герцогом; так как ему пришлось хоть что-нибудь сказать от вашего имени, он высказал, что ваши светлости, конечно, сделаете все, чтобы эти города не попали в руки венецианцев, и раз вы решите, что для этого надо поддерживать герцога, то, конечно, всячески ему поможете, но что, раньше чем говорить об этих подробностях, надо знать, какими силами располагает герцог, кто его поддерживает, и тогда уже решить, можно ли добиться желанного успеха, присоединив ваши силы к силам герцога, а для переговоров и выяснения всех этих дел герцогу следовало бы отправить кого-нибудь во Флоренцию. Помимо того, что он не знает, каково ваше мнение о делах герцога, кардинала Содерини смущает одно: он сам не может решить, выгодно ли иметь герцога своим соседом и властителем трех или четырех городов; если бы можно было верить в дружбу этого человека и не бояться, что он всегда может изменить, то водворение его обратно в этих государствах было бы самым выгодным делом, но, зная его опасную природу, Содерини очень боится, что вам не удастся его там удержать, и тогда может наступить как раз самое скверное, именно: что городами этими завладеют венецианцы. Кроме того, кардинал считает, что обстоятельства уже связали вас перед теми, кто занял эти города, что жители с герцогом в открытой вражде, и как бы не случилось, что ваше покровительство герцогу поможет венецианцам еще скорее осуществить их желания. Вот что смущает Содерини, и мне показалось правильным доложить об этом вашим светлостям, дабы вы могли в мудрости вашей разрешить самую суть дела.

На совещании не было никого от Болоньи, но герцог сказал, что с этой стороны ему обещана всяческая помощь; все разошлись, условившись, что герцог поедет указанным путем, Эсте отправится в Феррару убеждать своего отца, д’Амбуаз напишет Монтесону и пошлет ему