Ага! Вот она, тропинка! Уходим влево. Тяну уздечку, разворачиваю коня, он понимает, чего я от него добиваюсь, он поворачивается, однако копытами перебирает еле-еле, отказывается животное скакать во весь опор по узкой тропинке категорически.

Сухие веточки малинника царапают наши, мои и коня, ноги. Мы свернули на тропинку, и в ту же секунду повернул на проезжую лесную дорожку джип. Я успел увидеть, как поворачивает машина, и молодые люди в джипе, вне всяких сомнений, заметили хвост верхового животного.

Конь вяло перебирает конечностями, несет меня со скоростью пешехода, капризно фыркает. Животное-раб показывает норов, демонстрирует, что и у него есть характер. Тропинка впереди петляет, это хорошо. И петляет круто, это очень хорошо. У первого же поворота растет раскидистый ясень, толстые ветки ясеня нависают над тропинкой, и это просто замечательно. Слышу, как газанул джип, молодчики спешат к тропинке, на которую мы с конем повернули, и это неплохо. Крепкий сук ясеня прямо надо мной, встаю на цыпочки в стременах, цепляюсь за сук левой рукой, поджимаю ноги и – прости меня, приятель конь! – подтянувшись на толстой перекладине, покинув седло, шлепаю хромой ногой по заднице животного и кричу что есть мочи, ору, напрягая голосовые связки, аки Тарзан:

– Йя-я-я-ха-а-а!!! Но-о-о!! Пше-ол!..

Получившего ощутимый шлепок, оглушенного диким криком коня будто ветром сдуло. Мгновение, и он скрылся за поворотом, и слышно, как копыта часто-часто колотят по земле. Я вишу, раскачиваюсь, качнулся вперед, качнулся назад, отпускаю ветку-перекладину, разворачиваюсь в воздухе на сто восемьдесят градусов, спиной к повороту, за которым скрылся конь, лицом к дороге за кустами малинника. Приземляюсь на хромую ногу, пружиню коленкой. Травмированную стопу берегу, заранее поднимаю повыше. Колено-амортизатор согнулось до упора, ладонь накрыла, смазала след от подковы, кувырок через голову, и я возле придорожной поросли малинника. Скатываюсь с тропинки, прячусь за кустом, и спустя пару секунд буквально за тем же кустом, только с другой стороны, останавливается джип. Шумно открылись автомобильные дверцы, из машины высыпали разгоряченные молодые люди, возбужденно загомонили:

– Сюда свернул!

– Нет, дальше!

– Сюда! Вот, видишь, следы подков!

– За ним! Аристарх, ты останешься!

– Я?! Поче...

– Потому, Арик! У тебя, Арик, глаз заплыл! Ты сегодня не стрелок...

Шуршание тонких веточек малинника, топот ног совсем рядом со мной, осторожно поворачиваю голову, наблюдаю, как мимо бегут недобрые молодцы. Возглавляет погоню молодец в шляпе, в правом кулаке у него револьвер, в левом «ПМ». Уж не мой ли?.. Нет, его «макаров» блестит от смазки. Значит, связавшись со слугами в поместье, молодой хозяин велел не только пригнать джип, но и привезти дополнительное и взамен порченому оружие. Следовательно, Аристарх с рассеченной бровью стопроцентно вооружен до зубов, как и те трое, что бегут следом за лидером в шляпе. У одного, помимо ружья в руках, за поясом торчит «стечкин», у другого ружье за спиной, а в руке «узи», у замыкающего – аж целых две израильские трещотки, по одной в каждой руке. Ясное дело – «закон об оружии» писали для простых граждан. Не ясно только, почему сразу «золотая молодежь» вооружилась скупо и без фантазии. Если бы, собираясь в погоню за конокрадом, они взяли с собой трещотки, то крестьянской кобыле точно была бы хана, и меня бы смогли зацепить очередью, а по породистому рысаку стрелять очередями они, ясен пень, не решились...

Скорее всего молодой хозяин, получив по яйцам, связался по рации с охраной «новорусского» дворянского гнезда, а не с простыми слугами, как я думал раньше. Имея богатую недвижимость в этаком медвежьем углу, владельцу имения приходится содержать отменно вооруженную охрану. Охранники примчались на джипе, и молодой хозяин заставил их отдать автоматическое оружие вместе с машиной. Сочувствую охранникам – чего случится, и разбирайся потом с папой молодого ухаря, объясняй, что с самого начала не хотел отпускать мальчиков играть в ковбоев, а уж арсенал и подавно у тебя отняли, обозвав «шестеркой» и прочими обидными словами...

Четверо до зубов вооруженных молодых людей скрылись за поворотом, побежали вдогонку за животным, я же считаю в уме до трех и начинаю действовать. Надо бы до пяти хотя бы сосчитать, еще лучше секунд десять выждать, а нельзя! Ибо следует вырубить Аристарха до того, как он заглушит мотор. А то вдруг Арик вытащит ключи из замка зажигания и засунет себе в какой-нибудь задний карман. И нет никакой гарантии, что я сумею отключить сторожа джипа бесшумно, и пока буду искать ключ у него по карманам, могут успеть прибежать обратно автоматчики и пистолетчик, и положение мое осложнится чрезвычайно.

Выкатываюсь на тропинку, из положения лежа под кустиком в положение стоя на четвереньках. И, оттолкнувшись хромой ногой и полноценной рукой, выпрыгиваю на дорогу. Прыгаю прямо на Аристарха, который стоит, разинув рот, у излучины тропинки.

Арик стоит, опустив правую руку, в правом кулаке зажата рукоять «узи». Левая рука согнута, под мышкой зажат ружейный приклад, палец на дуге спуска. Разбитая бровь Аристарха заклеена пластырем, не иначе из автомобильной аптечки. Глаз под пластырем и правда заплыл, другой глаз смотрит на меня, как око закоренелого атеиста на спустившегося с небес бога.

Культей выбиваю из его руки ружье, пальцами хватаюсь за трещотку «узи», высоко вскинув травмированную ногу, бью несильно, как во время щадящего спарринга, каблуком под выпученный рыбий глаз.

«Узи» я отобрал ювелирно – указательный пальчик мальчика сорвался с крючка и согнулся в воздухе, сделать пиф-паф не получилось. А ружье почему-то выстрелило! Оно не должно было выстрелить, я вышибал его с тем расчетом, что и правый указующий перст снесет с дуги спускового крючка, но... Мудро, очень мудро высказался однажды Майк Тайсон: «У всех есть план боя, пока не начался бой».

Мои планы скорректировал выстрел. Бабахнуло, пуля ушла в землю, и я добиваю Аристарха жестче, чем планировал, ибо спешу. Бью его культей вниз живота, сверху вниз, скользящим ударом, разворачиваюсь к нему левым боком и бью локтем другой руки в скулу. Арчи летит, падает спиной на капот джипа, спина его скользит по капоту, я же тем временем закидываю в салон, на сиденье рядом с водительским, отвоеванный «узи» и прыгаю за руль. Ноги – и хромая и травмированная, руки – и полноценная и не очень – работают быстро и слаженно. Джип поехал задним ходом, и Аристарх соскальзывает наконец с капота, падает в дорожную пыль. Хвала Будде, упал Аристарх удачно, шея, конечности, ребра – все цело, свалился, будто игрушка неодушевленная, и лежит как неживой. Но на самом деле он жив, только нокаутирован до потери сознания, да челюсть, наверное, треснула, остальной организм в ажуре. Кабы не досадный выстрел, я бы без особой спешки усыпил его бережно и нежно. И наращивать темп, гнать джип задом наперед на чреватой авариями скорости не пришлось бы, кабы не выстрел.

Я рисковал, я спешил, а все равно не хватило времени на то, чтоб, выехав задом из тени деревьев на залитое солнцем поле, развернуться и помчаться вдоль кромки леса до того, как на лесную дорожку вернутся заинтригованные выстрелом молодые люди. Я заканчивал разворот, когда они появились. В принципе, будь за рулем я же образца, скажем, года двухтысячного, я бы шустрее управился с машиной и все бы успел.