– Удачно, Зоя Михална? – спросил Перловский, заводя мотор.

– Где моя сумочка? – ответила вопросом на вопрос Зоя, усаживаясь в пассажирское переднее кресло.

– Сзади лежит. Куда поедем, командуйте.

– Отвези меня домой, Шурик. Для разнообразия отдохну сегодня вечером, тем более что завтра в пять утра ты у меня, и мы поедем в Шереметьево-2.

– Кого-то встречаем? – Перловский, плавно тронув машину с места, посмотрел на соседку с откровенным любопытством. По статусу Шурику Перловскому не положено участвовать в розыскных мероприятиях, но Сабурова нет-нет, да поделится с коллегой какой-либо версией частного следствия, своей или чужой, нет-нет, да и поинтересуется мнением Шурика.

– Завтра поутру возвращается на Родину Коля Малышев, старинный приятель Семена Ступина. После того как Ступин в первый раз нырнул на дно, с Малышевым произошло кое-чего неприятное, и Семен Андреич вынырнул, разобрался с проблемами друга, хотя мог бы кайфовать дальше на комфортабельном дне. Есть у меня подозрения, что Ступин в последние годы поддерживал отношения с Малышевым.

– Находясь в розыске, встречался со старым другом?

– Да, подозреваю, что встречался.

– Зоя Михална, а Малышев, он кто по профессии?

– Был тренером. Это он познакомил Коробова со Ступиным, привел Семена Андреича в клуб «Дао». Потом Малышев пережил несколько суровых операций после ранения, и ему пришлось завязать с единоборствами. Теперь он работает в российских посольствах за границей.

– В посольстве? Кем?

– В посольствах, я не оговорилась. Коля катается по всему миру, он печник. Судя по тому, что Малышева выпускают, несмотря на его косвенную причастность к геморрою спецслужб по фамилии Ступин, из Коли вышел печник хай-фай класса.

– На фига в посольствах печник?

– Печки класть, проверять, как они функционируют. Электрические уничтожители бумаг, они, конечно, хороши, пока электричество есть, но печь надежнее. В ситуациях форс-мажора секретные документы жгут в печке.

– Ядреный корень, вот бы узнать, у кого этот Малышев печному делу учился! Пошлю все на фиг, выучусь на печника и буду по заграницам кататься. Здорово!

– В Африке, Шурик, в какой-нибудь задрипанной Руанде, где СПИД и малярия такие же обыденные неприятности, как у нас насморк, совсем не здорово.

– Зоя Михална, вы обмолвились, мол, этот Малышев был ранен. Его ранение как-то связано с давнишними заморочками Бультерьера?

– Связано, Шурик. История длинная, завтра, так уж и быть, по дороге в аэропорт я тебе ее расскажу. Ну а сейчас, Саша, я снова, в сто тысяча первый раз, попрошу тебя вспомнить тот момент, когда ты видел, как похититель волочет Юдинова к мотоциклу.

– Ой, Зоя Михайловна! Не могу я больше! Замучили вы меня совсем с этим проклятым моментом. В сто тысяча первый, второй и третий разы отвечаю: не помню я, хромал похититель с президентом на закорках или не хромал. Не помню! Хоть утюг мне на пузо ставьте, не помню, и все тут!

– Ну а мотоцикл ты помнишь? Ты видел, как двигается правый локоть похитителя на мотоцикле? Я не спрашиваю про кисть в черной перчатке, я прошу вспомнить движения его правой руки. Человек с протезом вместо кисти должен компенсировать неподвижность механической конечности, фиксирующей руль, движением локтя.

– На мотоцикле с протезом вместо кулака ездить вообще невозможно.

– Корастылев говорит, что возможно.

– Вы спрашиваете мое мнение, я отвечаю: невозможно.

– Я не спрашиваю, а прошу вспомнить, как двигался его локоть. Между прочим, сам Бультерьер сказал мне, что научился одной рукой управляться с мотоциклом.

– Когда сказал?

– За секунды до аварии.

– Прямо так, дословно и сказал: «одной рукой управляться»?

– Не помню...

– Вот видите! И у вас с памятью проблемы, а от меня требуете невозможного.

– Я, Шурик, очнулась в «японке» Бультерьера с шишкой за ухом, с тошнотой в горле и рябью перед глазами. Ножки, ручки меня не слушались, я и себя-то смутно помню перед прыжком в японском гробу о четырех колесах, да в студеную водичку... Шурик, ты куда свернул? Забыл, что с этой стороны моего дома теплоцентраль ремонтируют?

– Ядрена вошь, забыл!..

Перловскому полагалось сопровождать живой охраняемый объект в подъезде, в лифте и осмотреть жилище объекта охраны. Но, разумеется, всякий идиотизм имеет свои пределы. И.о. ищейки, телохранитель Сабурова, простилась с телохранителем Перловским, выйдя из машины.

Заходя в подъезд, кивая консьержке, ожидая и поднимаясь в лифте, доставая из сумочки ключи, открывая дверь, Зоя думала об отпечатках пальцев Бультерьера (в архивах МВД, ФСБ и других силовых учреждений они имелись, а на месте последних преступлений ни одного четкого, подлежащего идентификации), о голосе шантажиста, убийцы и грабителя, назвавшегося Бультерьером (записи голоса С.А. Ступина имелись в тех же архивах, а телефонные переговоры с фигурантом накануне и в день убийства Юдинова записаны не были, сравнивали голос на слух, по памяти), о физиологических параметрах человека, скрывавшего лицо под маской Тома Круза и известного ранее под кличкой Бультерьер (на глазок – совпадают. Чертовски совпадают. Но на глазок)...

Захлопнув за собой дверь, очутившись дома, Зоя переключилась с аналитических размышлений на мысли о сиюминутном. Она опять, который день подряд, позабыла, что надо бы наконец сподобиться и заглянуть в маркет. В холодильнике – шаром покати. Идти в ночник или заказывать пиццу с доставкой на дом неохота. А это значит, что опять придется жевать гречневую кашу без хлеба, запивать кипятком с пакетиком чая «Липтон». Если, конечно, отыщется завалящий пакетик чая.

Зоя стряхнула с ног туфельки, швырнула сумку на полку под зеркалом в прихожей, сняла через голову футболку и, расстегивая бюстгальтер, пошла в ванную.

Возле душевой кабины в комнате, по инерции называемой «ванной», хотя никакой лохани для отмокания в ней и в помине нету, выяснилось, что в банном хозяйстве Зои Сабуровой возник дефицит свежих полотенец. Досадуя, Зоя вздохнула, метнула комок негодного полотенца в разинутый зев стиральной машины, куда только что полетели футболка и бюстгальтер, и направилась из кафельной каморки с фирменной душевой кабиной, с розовой раковиной и стиральной машиной обратно в прихожую, чтобы оттуда пройти в одну из трех, в спальную комнату к платяному шкафу, на полках которого, возможно, есть еще запасы свежих полотенец.

Зоя улыбнулась – вспомнить, каково общее количество банных полотенец в ее хозяйстве, оказалось не менее сложно, чем воскресить в памяти последние минуты общения с человеком в маске Тома Круза.

С отстраненной улыбкой на губах Зоя вошла в спальную комнату. В спальне минимум мебели – шкаф во всю стену, ложе с водяным матрацем, столик у изголовья. Зоя подошла к шкафу, отворила деревянные створки. Повезло – на второй снизу полке лежит одинокое свежее полотенце. Зоя взяла махровую банную принадлежность, закрыла шкаф, повернулась к выходу из комнаты и закоченела, как будто участница старинной детской игры «замри-отомри».