— Да, мисс. — Я присела перед ней в реверансе, как делала несколько раз на дню все прошедшие годы, но сейчас впервые это был знак искреннего уважения.

Лейтон в бессильной ярости что-то забормотал, разбрызгивая слюну:

— Ну, это уж и вовсе постыдно, Ирен. Постыдно! Мать и отец не дают тебе денег, потому что ты безответственная, и не спрашивай меня, откуда я это знаю.

Значит, они рассказали ему про выкидыш. Ирен вспыхнула, и я с неловкостью сообразила, что рядом с ней стоит ничего не знающий Нед. Но она не отступила:

— Они не дают мне денег, потому что у нас их совсем мало. Семья осталась буквально без гроша.

Теперь Лейтон выглядел еще подавленнее, чем когда я вошла в комнату, а мы, слуги, только и могли, что молча смотреть. И дело не в том, что мы не знали. Мы шутили, что скоро Лайлы присоединятся к нам внизу и будут сами мыть посуду, — ну, всякое такое. Но услышать, как Ирен говорит об этом вслух, причем сознается, что они «без гроша», — все равно что увидеть, как рушится собор. Знаменитое древнее семейство Лайл превратилось в бедняков. Мир, в котором я выросла, перевернулся вверх ногами. Даже малышка Беатрис изумленно на всех смотрела.

— Вам всем нужно как можно быстрее найти себе новое место. — Вроде бы Ирен обращалась ко всем троим слугам в комнате, но не отрывала взгляда от Неда. Она гораздо сильнее хотела, чтобы уволился он, чем мы, лишь бы избавить его от необходимости видеть, как она выходит замуж за мужчину, которого не любит, — Вполне возможно, что в течение года нам придется продать дом, если, конечно, кто-нибудь захочет купить такой старый, продуваемый всеми сквозняками особняк. Когда мама и папа думают, что я не слышу, они разговаривают о переезде в городской лондонский дом.

— Заткнись! — Лейтон снова закашлялся, лицо его исказилось от боли, но стыд обнищания перевесил даже полученную им взбучку. — Ирен, не смей говорить о вещах, которых не понимаешь. А вы не слушайте ее.

— Вы должны найти хорошие места, пока это еще возможно. Пока наши рекомендации еще хоть что-то значат, — повторила Ирен.

Нед замотал головой, молча говоря «нет», и я поняла, что для него нет другого места, если там не будет ее.

Все это время миссис Хорн раскачивалась взад и вперед, как брошенная детская игрушка. Все тем же надтреснутым голосом она сказала:

— Леди Регина очень рассердится, когда вернется после утреннего чаепития.

Я не выдержала:

— Ну, пожалуй, я просто пойду. Насколько я понимаю, никакого выходного пособия мне не выплатят. Форму пришлю ближе к вечеру.

Нед схватил меня за руку:

— Ты вот так просто уйдешь? Да брось. День, конечно, выдался странным, и мы все немного не в себе.

— Я ухожу. — Горло перехватило. Забавно, я все время думала о больших возможностях, которые откроются передо мной, когда я оставлю службу у Лайлов, но мне даже в голову не приходило, что будет так больно покидать одного из своих немногих друзей. Я сжала его руку. — Будь счастлив, Нед. Делай то, что считаешь правильным, и не позволяй ничему встать у тебя на пути. — А потом повернулась и сказала только для Ирен: — Спасибо вам. За все.

И все кончилось. Я вышла из каюты Лайлов, как мне думалось, в самый последний раз. Когда я грезила об этом, мне представлялось, что это будет похоже на победу. Оказалось, что это очень страшно. Но у меня не было другого пути — только двигаться дальше.

— Тесс! — Я оглянулась и увидела спешившую за мной Ирен. Она догнала меня, и я подумала, что ее поведение изменилось. Мы больше не были госпожой и служанкой; мы шли бок о бок, как две подруги. — Возьми вот это.

Она втиснула что-то мне в руку. Я посмотрела и, к собственному изумлению, увидела две десятифунтовые банкноты. Больше денег, чем я в своей жизни видела зараз, и куда больше, чем я накопила для начала новой жизни в Нью-Йорке.

— Я этого не заслуживаю.

Я не собиралась признаваться в том, что украла Клинок Инициации, но Ирен и сама это знала.

— Мы вам должны — тебе и твоей семье. Если посчитаешь нужным, отправь их Дейзи. Я посылала ей понемногу, когда могла.

Ирен всегда знала о малыше Мэттью! Это не должно было так сильно меня удивить, и все-таки… мы внизу знали о хозяевах так много, однако всегда считали, что к нам они безразличны. Но Ирен никогда не была такой же безразличной, как остальные, верно? Я могла бы и сама догадаться, что вовсе не Лейтон помогал заботиться о Дейзи в те первые ужасные месяцы.

— Хорошо, мисс.

— Зови меня Ирен, — сказала она. — Куда ты отправишься?

— Нью-Йорк кажется мне таким же хорошим местом, как любое другое. — Мы остановились в коридоре и посмотрели друг на друга. — Думаю, я быстро найду там работу.

— Я почти готова присоединиться к тебе. — Глаза ее оставались печальными. — Но я бы поехала на запад. Туда, где ковбои. Как ты думаешь, леди может стать ковбоем? Я больше ничего не умею, только ездить верхом.

Мы улыбнулись сквозь слезы над ее незатейливой шуткой.

— То еще будет зрелище — вы в одной из этих широченных ковбойских шляп.

— Это точно. — Ирен протянула мне руку, и я ее пожала.

Может быть, это выглядело до странного формальным, с учетом того, как близки мы были последние несколько лет, но мне было приятно попрощаться по-дружески. Она повернулась и пошла назад в свою разгромленную каюту, в свою разрушенную жизнь.

Первым моим порывом было найти Алека и упасть ему в объятия, но я понимала, что это неправильно. Вчера ночью и сегодня утром ему пришлось через многое пройти. Он измучен и удручен, сейчас нельзя просить у него поддержки. И сама я его поддержать не могу. Бесконечные ночи почти без сна берут свое, и, хотя еще рано, прошедшее утро уже доказало мне, что это один из самых беспокойных дней в моей жизни.

Я вернулась в третий класс, в свою каюту. Там сидела только Мириам. Она подняла глаза от книги, глянула на меня и сказала:

— Боже милостивый, неужели могло стать еще хуже?

— Я уволилась. Или они меня уволили, не знаю точно. Так или иначе, на Лайлов я больше не работаю.

Она спрыгнула с койки и внимательно на меня посмотрела:

— И это все?

— Нет. Но это все, что я могу рассказать. — Открыть Мириам еще что-то о Братстве — значит поставить ее под угрозу. — Я так устала!

Мириам поколебалась. Я видела, как ей хочется подробно расспросить меня о том, что случилось этим утром. Но она только взяла меня под руку, отвела ко второй койке и помогла в нее забраться. Я вытащила шпильки, распустила волосы и швырнула подальше свой льняной чепец, который надела сегодня в последний раз. Десятифунтовые банкноты Ирен я зажала в кулаке. Теперь они — единственная реальная часть моего неопределенного будущего.

Сквозь дымку изнеможения я чувствовала, как Мириам укрывает меня одеялом. Я хотела сказать ей спасибо, но провалилась в сон раньше, чем успела открыть рот.