— Пожалуй, да. Меня не интересуют чужие развалины. Мне был нужен лишь тот, кто посмел поднять руку на Альенду. Драконы никогда не оставляют неотомщенными чужие грехи.

— Вы расскажете? — апатично перевела я на него взгляд.

— Даже покажу, если не боишься.

Я покачала головой. Боюсь? Наверное, я уже ничего не боюсь. Устала.

Тогда это жуткое существо с длинной светлой косой неспешно приблизилось ко мне. Лорд Калахан взял меня за подбородок, приподнял лицо, наклонился и уставился глаза в глаза.

И меня захлестнуло волной чужих воспоминаний. Я даже не успела удивиться тому, что это в принципе возможно. Почему нет? Маги умеют многое…

Картинки, мелькавшие в моем сознании, увиденные чужими глазами, поражали. Полет в небе, мелькающие поля и реки, горы и пленка прозрачного мыльного пузыря, прикрывающего… Дагру.

Стремительное пикирование вниз со сложенными крыльями, и тот, чьим взором я сейчас смотрела, прорвался сквозь эту тоненькую преграду, казалось, даже не заметив ее. Круг над землей, и родовой замок дас Рези с высоты птичьего полета.

Парение, струя огня, поливающая бегающую по двору стражу из гарнизона. И вот уже полыхающие человечки носятся с криками или падают на камни… Остальные бросаются врассыпную и прячутся, пространство свободно.

Приземление и, судя по тому, что картинка перестала демонстрироваться с высоты, трансформация в человека. А рядом — Дарио с мечом в руках. Выходит, он летел на спине огнедышащего ящера.

А дальше — кровавый хаос. Два человека, нет, два дракона в человеческом обличье шли по коридорам моего дома, оставляя за собой то, что когда-то было живыми людьми. На периферии зрения — беловолосый мужчина со шрамом на щеке и с окровавленным мечом в руках. Именно так, наверное, должен выглядеть воин загробного мира, слуга Неумолимой, пришедший вершить казнь.

Служанок и горничных не встречалось, так же как детей из прислуги. Мужчины, те, кого я когда-то знала и которые после гибели моей мамы остались служить ее убийце. Солдаты из гарнизона, до сих пор не разъехавшиеся прихлебатели и дружки Гаспара, зачем-то пытавшиеся дать отпор ворвавшимся в замок существам… Потом их окровавленные трупы…

Пойманный за шкирку мальчуган, некстати вынырнувший из ниши, в которой прятался. Его субтильное тельце, встряхнутое, словно тряпичная игрушка, и вот служка, заливаясь слезами от ужаса, кивает и показывает куда-то рукой. А потом он ведет к кабинету отца. Добравшись, ребенка отталкивают. Он неинтересен…

Папин полутемный кабинет с задернутыми шторами. На письменном столе беспорядок, чего граф дас Рези никогда не допускал, все бумаги перерыты и небрежно раскиданы. Книги и папки из шкафов и стеллажей сброшены на пол. Маленький сейф, прячущийся за картиной, приоткрыт… Кто-то тут что-то долго и тщательно искал, злясь и раскидывая всё ненужное.

А в углу на полу сидит, съежившись и бессмысленно что-то бормоча, Гаспар. Глаза безумные, изо рта стекает ниточка слюны.

— Я знал, я знал… — принял его взгляд более-менее осмысленное выражение, когда он увидел вошедших. — Она была проклятой колдуньей. Я знал. Мерзкая тварь! Правильно я ее прирезал! Я знал! Надо было сжечь ее! Давно еще! Отец не дал…

— Кого ты прирезал? — спокойно спросил голос лорда Калахана.

— Альенду! Эта сука заняла все внимание отца! Я знал! Она за столько лет не постарела ни на день. Ведьма! Она слишком красива для человека! Гнусная подлая дрянь! Я ведь моложе и лучше! А она… Да-а-а! Надо было прирезать ее еще до того, как она родила… Я слабак! Надо было…

Он опять забормотал что-то невнятное, а его лицо стало безумным.

Картинка сменилась, и передо мной пыточная в подвале замка, а к стене прикован Гаспар. Горелая плоть… Кровь, стекающая по телу… Снова слюни изо рта и проклятия, извергаемые потоком.

«Во всем виновата эта дрянь, Альенда! Она, это всё она. Не видела никого, кроме своих мужа и ребенка. А он, Гаспар, моложе, лучше и сильнее. Она ответила за это. Он добр, убил ее быстро, всего лишь перерезал горло. Он добр, да. Надо было помучить, а он проявил слабость… А она всё подстроила! Он ничего не получил!»

Иногда его речь напоминала бред сумасшедшего, и он говорил о себе в третьем лице, а порой это были слова сжигаемого страстью и ненавистью мужчины. Картинки мелькали… Не весь разговор, к счастью, не каждая минута пыток и допроса. Потом мужская рука, с силой ударившая в грудь распятого на стене Гаспара, и в ладони перед глазами кусок мяса… Нет, не мяса. Это вырванное прямо из груди еще живого человека сердце.

Небрежный замах мечом, и по полу катится отрубленная голова.

Кожаный мешок в руке, его видно, если взглянуть вниз. И покои моих родителей… Потом хранилище. Деньги наша семья хранила на счету в Гномьем банке, так что в подвалах замка находились лишь фамильные драгоценности. Обнаружились не все, только два сундучка вместо четырех. Наверное, остальное Гаспар успел продать. Сейф с особо ценными документами… Удивительно, что драконы смогли его так легко обнаружить за фальшпанелью. О нем знали не все, и уж конечно, его нельзя было просто взять и открыть. Похоже, Гаспару папа не сообщил о втором тайнике, а лорд Калахан увидел его магическим зрением.

Не перечитав и не заглянув в бумаги, забирают все. Дарио сует их за пазуху и прячет окровавленный меч в ножны.

И еще одно кровавое шествие к выходу, впереди идет воплощение Неумолимой, и на пути умирают в муках от меча и магии ничтожные человечки, которые наивно пытаются остановить двух драконов, вершащих месть.

За спиной — Дарио, который легко, словно они ничего не весят, несет сундучки с драгоценностями рода дас Рези.

Усеянный обгорелыми трупами замковый двор… И картинка меняется, лорд Калахан снова огромный огнедышащий ящер. К его мощным лапам опускаются сундуки, смотрящиеся для дракона всего лишь шкатулками, и когтистые чешуйчатые пальцы сжимают груз. А на украшенную гребнем спину вскарабкивается Дарио…

И вновь полет. Отдаляется опустевший замок дас Рези, у которого не осталось наследников. Никто из прямых потомков этого гордого графского рода уже не будет там жить и править землями.

Приближающийся мыльный пузырь магического купола, который не является преградой для драконов. И облака…

Когда лорд Калахан отпустил мое лицо и отошел, я пошатнулась от внезапности возвращения в реальность. Я снова была в маленьком чистом и уютном кабинете, принадлежавшем когда-то моей маме. Альенде, сокровищу лорда Калахана. Сколько же ей было лет? Я не знаю. Привыкла воспринимать как само собой разумеющееся то, что она всегда выглядела очень молодо. Мне было уже шестнадцать, а в городе нас принимали за сестер. Кто мог предположить, что она из вечноживущего народа. И в этом доме жила более пятидесяти лет назад. А до того?

Так какого же ты была возраста на самом деле, мама? Я ничего не знаю о тебе, как оказалось. Ты утаила от своего единственного ребенка всё. Обрекла на существование в королевстве без магии. Вынудила всю жизнь носить амулет, блокирующий дар. Не спасла. Не уничтожила угрозу в лице Гаспара. А ведь могла, теперь я это понимаю. Даже не научила владеть своими способностями к музыке и поэзии в том виде (или свойстве), как это должны делать сидхе, — используя их как свое волшебство.