Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ж, я бы не стал возражать, если бы моя жена хоть изредка, по большим праздникам, появлялась в доме. И не сравнивала бы меня со своим начальником или обожаемым папашей. Разве я хочу так много? – Роджер произносил идеально подобранные слова. Это доставляло ей скрытое удовольствие.
– Ты слабак! – крикнула она в трубку. – Ты абсолютно бесхребетен и в подметки не годишься Полковнику. Ты ведь даже не боевой подполковник – просто хороший политикан. Я рада, что ты ушел. Так даже лучше. Развлекайся со своей новой игрушкой. Наконец-то ты нашел кого-то, кого заведомо превосходишь.
– Черт побери, Марион, не надо…
Она не стала слушать дальше. Трубка опустилась на телефон с такой силой, что Глаг дернулся. Марион уставилась на ящерицу в надежде, что та зашевелится и у нее будет законная возможность порвать ее на куски.
Но игуана мудро притворилась мертвой. Марион прикурила новую сигарету и вдохнула едкий дым так глубоко, что на глазах у нее выступили слезы. Она вся дрожала, и где-то глубоко внутри ей было очень больно.
На один короткий момент ей захотелось свернуться на диване клубочком и выплакаться. Ей захотелось, чтобы кто-то крепко обнял ее и шептал на ушко успокаивающие слова.
Все будет хорошо, Ягодка. Я спасу тебя. Я тебя спасу.
Эти чуть слышные слова появились из ничего. Она растерла щеки руками и сглотнула комок в горле.
К черту Роджера. Слабый человек, который пытается бороться с кризисом среднего возраста с помощью двадцатидвухлетней любовницы. Она будет покрепче его. Она крепче большинства мужчин, которых встречала на своем пути. И это их всех ужасно злит. Даже сейчас, в девяностые годы двадцатого столетия, мужчины слишком самовлюбленны. Они все говорили ей, что как женщина она будет обладать одинаковыми с ними правами, но старались спрятать от нее трупы, как будто она могла потерять сознание. А когда Марион наклонялась и осматривала место преступления, они над ее головой обменивались двусмысленными взглядами, как будто она была замаскированная лесбиянка.
Они говорили о независимости, а потом обижались на нее за то, что она не рыдала у них на груди, впервые увидев убийство. Они говорили, что ценят ее сильные стороны, а потом воротили нос, когда она побеждала их на стрельбище.
Марион не собиралась менять правила. И не собиралась говорить, что ей нравится одно, когда в действительности ей нравилось совсем другое. Она вышла замуж и была верна своему мужу. Она дала профессиональную клятву и стала действительно хорошим агентом. Она обещала Полковнику, что он будет ею гордиться и что она будет держать его за руку на смертном одре. И проследит, чтобы у него были лучшие похороны, о которых только можно мечтать…
Марион разгладила блузку и поправила волосы, которые уже успела заколоть на французский манер. Она сказала самой себе, что спокойна и тверда, как только может быть тверд человек по эту сторону ада.
После этого она направилась к себе в комнату.
Ее ноги остановились возле двери в комнату Джей Ти. Она почувствовала такое сильное желание войти, что ее пальцы взялись за дверную ручку. Открой эту дверь. Войди. Он поможет, поможет. Джордан спасет тебя.
Но в этот момент Марион вспомнила тот день, на матче по ориентированию, когда отец вернулся, а Джей Ти – нет. Она тогда стояла недалеко от совещавшихся взрослых и чувствовала, как в животе у нее нарастает гнев. Джордан это сделал. Он убежал, он освободился. А ее он бросил.
А потом Марион увидела, как он продирается сквозь подлесок. И вместо того, чтобы почувствовать облегчение, она возненавидела его еще больше. Потому что он вернулся, этот тупой ублюдок, – а ведь на какой-то миг он позволил ей подумать, что наконец-то освободился и ей не надо будет больше о нем беспокоиться.
Пока Полковник восторгался тем, что Джей Ти вернулся со сломанной ногой, Марион убежала в лес, и там ее рвало до тех пор, пока в желудке у нее ничего не осталось.
– Я тебя ненавижу, – прошептала она около двери и захлебнулась слезами. – Пусть будут прокляты все в этом доме, – проворчала она, врываясь к себе в комнату. – Пусть будут прокляты. – Она распахнула окно, нашла свежую пачку сигарет и достала одну.
С нее достаточно. Она дала Джей Ти неделю, чтобы он мог принять решение. Завтра она даст ему последний шанс увидеть свет в конце туннеля. А потом уберется из этой адской дыры.
Сигарета дрожала у нее между пальцами. Марион никак не могла зажечь ее. Наконец с отвращением сломала палочку с табаком и уставилась в окно. Обняла себя за плечи – и неожиданно почувствовала, что за ней кто-то наблюдает.
Отпрянув от окна, Марион схватила свой пистолет и вновь высунулась из окна, держа в руке взведенное оружие. Напрягая глаза, она всматривалась в темноту.
Черт побери, Марион, да что это с тобой? Шарахаешься от теней, готова расстрелять кактусы… Как ты умудрилась довести себя до такого состояния?
Она опустила пистолет и повесила голову.
Поспи, приказала она себе, закрой окно и поспи, черт тебя побери.
Марион забралась в постель. Ночь была спокойной и тихой. Раздавалось только трещание сверчков, которые без умолку шумели всю ночь. Руками она обняла подушку, и на нее обрушилась усталость. Заснула она мгновенно.
Ягодке снились сны.
Первые два были кошмарами, которые заставили ее вертеться в кровати и бормотать беззвучные молитвы. В ее комнату вошла высокая фигура в темном. Она услышала звуки парашютных ботинок, ступающих по деревянному полу, и к ее горлу подступила тошнота.
Затем сон сменился, и Марион увидела, как приехала в Аризону. Вот она бегает по дому и зовет Джей Ти. Она должна защитить… должна найти… Она сворачивает за угол и видит… лицо Джима Бекетта, прижавшееся к стеклу. Он лижет его своим языком.
Марион шепчет во сне, стараясь прогнать этот сон. Она так устала и так испугана… И никто больше не успокоит ее… Она никому не нужна…
Сон сжалился над ней, и теперь картинка вновь поменялась.
Марион видит себя маленькой – маленькой, но сильной. Она легко скачет на мерине и чувствует, как его мышцы подчиняются ее командам. Быстрее, шепчет она ему в ухо, еще быстрее.
Ее волосы развеваются на ветру, а из глаз от ветра текут слезы. Круг за кругом. Все быстрее и быстрее. И вдруг она видит препятствие. Громадное препятствие вырастает прямо перед ней. Они двигаются слишком быстро и не смогут вовремя прыгнуть. В отчаянии Марион натягивает поводья, но лошадь отказывается слушаться и машет своей массивной головой.
Она слышит мягкий и четкий голос Джей Ти. Он был здесь все это время – его не было видно, но она знает, что он все время был здесь. Она рассчитывает на него.
– Ты можешь, Ягодка, – кричит он. – Можешь!
Марион посылает лошадь и слышит, как он хлопает в ладоши.
И в этот момент она чувствует себя свободной.