19 марта Манштейн обратился к Гитлеру с предложением отвести группу армий «А» и 8-ю армию за Днестр, группу армий «Юг» поставить в прочную оборону севернее Карпат. Но Гитлер запретил отступать и приказал оставить группу армий «А» на Буге. Видя неминуемое приближение катастрофы, Манштейн 22 марта направил свои предложения начальнику Генерального штаба Цейтцлеру в надежде, что тот сможет повлиять на мнение фюрера. Гитлер продолжал упрямо стоять на своем. Тем самым он оказал неоценимую услугу советскому командованию. 25 марта передовые части 8-го гвардейского танкового корпуса вышли на ближние подступы к Черновцам. 1-я танковая армия оказалась в оперативном окружении.

Поскольку 40-я армия 2-го Украинского фронта значительно отстала по темпам продвижения от соседей, мост через Днестр в Хотине стал коридором, связывавшим окруженные немецкие войска с «большой землей». Этот коридор был перерезан только 1 апреля. В ходе проведенной генералом Хубе проверки выяснилось, что запасов продовольствия и боеприпасов в котле имелось на две недели. Но горючее было на исходе. Поэтому на быстро созданный «воздушный мост» возлагалась, главным образом, задача снабжения окруженных войск горюче-смазочными материалами.

Советское командование предполагало наличие в котле крупных сил противника. Г.К. Жуков вспоминал: «К концу марта вражеская группировка в количестве 21 дивизии, в том числе десяти танковых, одной моторизованной, одной артиллерийской, в основном была окружена. На уничтожение окруженной группировки двигались с востока 18-я и 38-я армии, часть соединений 1-й гвардейской армии, 1-я и 4-я танковые армии»[175]. Появилась еще одна возможность поставить германскую армию на грань катастрофы, аналогичной сталинградской. Более того, ее последствия в условиях весны 1944 года становились куда тяжелее. Уничтожение такой крупной группировки открывало Красной Армии прямой путь в Европу — в Румынию, Венгрию и на Балканы.

25 марта командующий группой армий «Юг» прибыл для подробного доклада обстановки в Ставку фюрера в Бергхофе. Здесь его и застало известие об окружении немецких войск в каменец-подольском котле. Манштейн предвидел подобное развитие событий, поэтому на доклад к Гитлеру отправился с готовым планом прорыва 1-й танковой армии. Но, как водится, фюрер устроил своему фельдмаршалу безобразную сцену. Манштейн вспоминал: «Произошел резкий спор между Гитлером и мною, во время которого он попытался свалить на меня вину за неблагоприятное развитие событий на фронте группы армий. Гитлер не хотел признавать, что неизбежным следствием прорыва 1-й танковой армии на запад должен стать соответствующий перенос линии фронта»[176]. Кроме того, в столь же резкий спор со своим непосредственным начальником вступил генерал Хубе, предлагавший собственный план прорыва. Но к вечеру 25 марта настроение Гитлера вдруг изменилось. К удивлению Манштейна, фюрер заявил, что согласен с его оперативным планом и уже отдал распоряжение о выделении необходимого количества резервов для формирования ударной группировки. В состав деблокирующих войск был включен вновь сформированный 2-й танковый корпус СС — 9-я добровольческая дивизия «Гогенштауфен» и 10-я «Фрундсберг», а также 100-я горнострелковая и 367-я пехотная дивизии. Командование ударными силами принял генерал Вальтер Венк, которого даже презиравший свой прусский генералитет фюрер называл «очень достойным человеком».

Как и ожидало немецкое командование, после завершения окружения 1-й танковой армии активность советских войск пошла на убыль. Маршал Жуков объяснял это тем, что действовавшие на внутреннем фронте кольца наши войска были крайне ослаблены предшествующими боями и не могли обеспечить энергичных действий по расчленению и уничтожению окруженной группы противника. Так или иначе, но у немцев появилась возможность без особых помех произвести перегруппировку своих сил внутри котла. Они смогли как следует подготовиться к прорыву.

27 марта 1-я танковая армия нанесла внезапный удар в западном секторе котла в общем направлении на Бучач. Одновременно выделенные в прикрытие две дивизии арьергарда сдерживали натиск советских войск в северном и восточном секторах, обороняя тыл своей идущей на прорыв группировки. А на острие танкового клина двигались элитные дивизии СС «Лейбштандарт» и «Рейх». Их удар оказался для советских войск настолько неожиданным, что танкисты СС захватили ценный трофей — три неповрежденных моста через реку Збруч. Это позволило быстро продвинуться вперед и с ходу форсировать следующий водный рубеж — реку Серет. Таким образом, до пункта соединения с деблокирующими войсками Венка в Бучаче передовым частями 1-й танковой оставалось всего 35 километров.

Как только у генерала Хубе обозначился успех, Манштейн отдал приказ о нанесении встречного удара. 5 апреля танковый клин, состоявший из дивизий СС «Фрундсберг» и «Гогенштауфен», начал выдвижение из района Подгайцы в юго-восточном направлении. Их удар принял на себя 18-й стрелковый корпус 1-й гвардейской армии. Но сдержать натиск противника не удалось. Г.К. Жуков кратко упомянул в мемуарах, что оборона 18-го корпуса была смята и немецкая танковая группа устремилась в район Бучача навстречу выходящим из окружения своим частям. 9 апреля немецкие войска соединились. 1-я танковая армия заняла отведенную ей линию обороны севернее Карпат и вскоре приняла участие в новых боях. За эту блестящую операцию Манштейн получил мечи к Рыцарскому кресту и… был отстранен от должности командующего группой армий «Юг».

В виде утешительного приза советскому командованию достался гарнизон «крепости Тернополь». Для его уничтожения маршал Жуков собрал значительные силы: 4-й гвардейский танковый, 15-й и 94-й стрелковые корпуса. Штурм города продолжался двое суток. Закончив ликвидацию противника, окруженного в Тернополе, войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне на рубеж Торчин — Берестечко — Коломыя — Кута. Таким образом, задачу разгрома всей южной группировки немцев выполнить не удалось. Окончательное изгнание захватчиков с украинской земли предстояло завершить в ходе летней кампании.

Обстановка, сложившаяся в каменец-подольском котле, многими своими характерными чертами напоминала котел сталинградский. Прежде всего такое сходство проявлялось в решениях немецкого главнокомандующего. Гитлер повторял те же ошибки, которые совершал Сталин в 1941–1942 гг. Вот что писал по этому поводу Манштейн: «В 16 часов 24 марта прибыло решение о том, что фюрер в общем плане согласен, чтобы 1-я танковая армия пробивалась на запад. Однако он продолжал требовать, чтобы она удерживала в основном тот же участок фронта между Днестром и Тернополем… Обстановка складывалась точно такая же, как под Сталинградом в декабре 1942 года. И тогда Гитлер готов был согласиться с попыткой 6-й армии вырваться из окружения навстречу 4-й танковой армии. Но в то же самое время он требовал удержать Сталинград»..[177]. То есть Гитлер делал все возможное для того, чтобы подставить свои войска под разгром. Советскому командованию оставалось только воспользоваться этой возможностью.