– Нет, мэм. В «Стране радости» все по-честному. Но я солгу, если скажу, что Папаня Аллен – человек, который обычно заведует этим аттракционом, – долгие часы пристреливал эти винтовки.

Проработав в команде Папани, я знал, что это предположение, мягко говоря, не имело под собой оснований. Ему бы и в голову не пришло пристреливать винтовки. Чем лучше стреляли лохи, тем больше призов приходилось отдавать Папане… а призы он покупал сам. Как и все распорядители аттракционов. Конечно, призы были грошовые… но за них все равно приходилось платить.

– Целиться левее и выше, – сказала Энни скорее себе, чем нам. Вновь подняла винтовку, уперла в ложбинку правого плеча. На этот раз она стреляла практически без пауз, но не по уткам и кроликам. Целилась в керамических цыплят и разбила восемь.

Когда она положила винтовку на стойку, Лейн воспользовался банданой, чтобы вытереть пот и грязь с загривка. Покончив с этим, мягко произнес:

– Иисусе-наш-Христос. Никто не вышибает восемь цыпок.

– Последнего я только зацепила, и с такого расстояния мне следовало разбить всех. – Она не хвалилась, просто озвучивала факты.

– Я же говорил вам, что стрелять она умеет. – В голосе Майка слышались почти извиняющиеся нотки. Он приложил кулак ко рту, кашлянул. – Она думала об Олимпийских играх, только потом бросила колледж.

– Вы действительно Энни Оукли. – Лейн засунул бандану в задний карман. – Любой приз, милая дама. На ваш выбор.

– Свой приз я уже получила, – ответила она. – Этот чудесный, чудесный день. Я никогда не смогу должным образом вас отблагодарить. – Она повернулась ко мне. – И этого парня тоже. Он чуть не силой заставил меня согласиться. Потому что я дура. – Она поцеловала Майка в макушку. – Но теперь, думаю, моему мальчику пора домой. Где Майло?

Мы осмотрелись и увидели, что он сидит на авеню Радости, достаточно далеко от нас, перед «Домом ужасов». Его хвост обвивал задние лапы.

– Майло, ко мне! – позвала Энни.

Майло навострил уши, но не пошевелился. Даже не повернул головы. Он по-прежнему смотрел на фасад единственного темного аттракциона «Страны радости». И я почти верил, что он читает сочащееся зелеными каплями, затянутое паутиной приглашение: «ВОЙДИ, ЕСЛИ ПОСМЕЕШЬ».

Пока Энни смотрела на Майло, я бросил взгляд на Майка. И хотя он совершенно вымотался после столь богатого событиями дня, выражение его лица не вызывало сомнений. На нем читалась удовлетворенность. Я понимал, насколько безумно предположение о том, что они вместе с псом разработали этот план заранее… но именно так я и думал.

До сих пор думаю.

– Подкати меня туда, мама, – попросил Майк. – Он пойдет со мной.

– В этом нет необходимости, – вмешался Лейн. – Если есть поводок, я с радостью за ним схожу.

– Он в кармане на спинке кресла Майка, – ответила Энни.

– Э… э-э-э, вряд ли, – возразил Майк. – Ты можешь проверить, но, по-моему, я забыл его взять.

Пока Энни проверяла, я подумал: Ни фига ты не забыл.

– Ох, Майк! – В голосе Энни слышался упрек. – Твоя собака, ты за нее и отвечаешь. Сколько раз я тебе это говорила?

– Извини, мама. – И он повернулся к Фреду и Лейну. – Мы им практически не пользуемся, потому что Майло всегда приходит.

– За исключением тех случаев, когда он нам нужен. – Энни рупором приложила руки ко рту. – Майло, ко мне! Пора домой! – И сладким голосом: – Печенье, Майло. Иди сюда и получишь печенье!

Я бы прибежал на ее зов – возможно, высунув язык, – но Майло даже не шевельнулся.

– Поехали, Дев, – обратился ко мне Майк, словно я тоже являлся частью плана, но позабыл свою роль. Я взялся за рукоятки инвалидного кресла и покатил Майка по авеню Радости к «Дому ужасов». Энни последовала за нами. Фред и Лейн остались в тире, последний – привалившись к стойке, на которой лежали закрепленные цепочками винтовки. Он снял котелок и теперь вертел его на одном пальце.

Когда мы подошли к псу, Энни напустилась на него:

– Что с тобой, Майло?

Майло стукнул хвостом по земле, но на Энни не посмотрел. Не шевельнулся. Стоял на посту и намеревался оставаться на нем, пока его не утащат.

– Майкл, пожалуйста, заставь свою собаку стронуться с места, чтобы мы могли поехать домой. Тебе нужно немного отд…

Прежде чем она закончила, произошли два события. Насчет точной последовательности я не уверен. За прошедшие годы я часто их вспоминал – обычно по ночам, когда не мог уснуть, – но по-прежнему сомневаюсь. Думаю, сначала раздалось громыхание – перестук колес покатившегося вагончика. Но, возможно, сначала я услышал удар падающего висячего замка. Вполне вероятно, все это произошло одновременно.

Большой «американский мастер» упал с двустворчатых ворот под декоративным фасадом «Дома ужасов» и застыл на досках, сверкая в лучах октябрьского солнца. Фред Дин потом говорил, что, наверное, дужка не до конца вошла в запорный механизм, и вибрации приближающегося вагончика привели к тому, что она вышла из зацепления. Логично, между прочим: проверяя замок, я обнаружил, что он открылся.

Только это чушь собачья.

Я помню, как сам вешал замок и слышал характерный щелчок, свидетельствующий о том, что дужка встала на место. Я даже помню, как подергал его, чтобы убедиться, что он не откроется сам по себе. Но ведь еще остается вопрос, на который Фред даже не пытался ответить: каким образом вагончик мог тронуться с места при выключенных автоматах «Дома ужасов»? А насчет того, что случилось потом…

Поездка по «Дому ужасов» заканчивалась следующим образом. На дальнем конце Камеры пыток, когда ты думал, что все закончилось, и расслаблялся, на тебя летел Кричащий скелет (прозванный новичками Хагаром Ужасным) с твердым намерением врезаться в твой вагончик. А едва скелет уносило в сторону, ты видел впереди каменную стену. Ее украшал зеленый флуоресцирующий разлагающийся зомби и могильный камень с надписью «КОНЕЦ ПУТИ». Разумеется, каменная стена в последний момент раздвигалась, но этот двойной удар по нервам приносил желаемый результат: когда вагончики выезжали на улицу, описывая полукруг перед тем, как проехать еще одни двустворчатые ворота и остановиться у платформы, даже взрослые мужчины частенько орали в голос. Эти финальные крики (всегда сопровождавшиеся воплями «ох-дерьмо-ну-вы-даете» и диким смехом) служили лучшей рекламой «Дому ужасов».

В этот день обошлось без криков. Естественно, ведь когда створки ворот разошлись, из них выкатился пустой вагончик. Проехал полукруг, легонько ткнулся во вторые ворота и остановился.

– Хорошо, – прошептал Майк так тихо, что я едва его расслышал, а Энни не расслышала вовсе, потому что во все глаза смотрела на вагончик. Мальчишка улыбался.

– Как это могло произойти? – спросила Энни.

– Не знаю, – честно ответил я. – Может, короткое замыкание. А может, скачок напряжения. – Оба эти объяснения звучали убедительно, если не знать об отключенном электричестве.