Массажики делают, притирания всякие – у них даже синяки почти рассосались. Есть какой-то гель, который устраняет отеки и синяки, если они не сильно запущены, – про это Константин где-то читал. Вот и делают все по полной.

Лечащий врач три раза приходил, спрашивал, не нужно ли чего еще. Работает, отрабатывает бабло! Можно будет потом ему еще накинуть – старается ведь человек.

Купили им ноутбуки, так что теперь сидят в Сети. Петя работает удаленно, хотя Константин и сказал ему, чтобы бросал к чертовой матери эту работу. Говорит, что не может так сразу бросить – обязательства перед партнером. А он не сука, чтобы так взять и кинуть человека.

Оставил им денег – пять миллионов. Хватит и на билеты, и то, чтобы одеться-обуться. Само собой, те деньги, что были в машине, сгорели. Ну и черт бы с ними, с дурацкими бумажками! Он бы все деньги отдал, лишь бы Оля была жива…

В общем, посидел со своими, немного оттаял душой. Да и они оттаяли. Настя, похоже, весь день плакала, бледная была, как простыня. Теперь хоть немного порозовела.

Рассказал им, что нужно будет сделать, когда прилетят на Багамы. Ну и, в общем-то, все. Поговорили о том о сем и распрощались. Костя пошел к машине, которая стояла на платной парковке. Таксист был хмур, но когда Константин сверх платы подкинул ему десять тысяч, повеселел и искренне пожелал пассажиру удачи. Даже вызвался помочь донести покупки до номера, но явно был доволен, что пассажир отказался. Ну и зря – донес бы, Константин бы ему еще пятерку дал. А чего мелочиться? Пусть человек порадуется.

По приходе в гостиницу тут же залез в ванну. Маша порывалась плескаться с ним вместе, но Константин отправил ее в душ. Нечего баловаться! Тут начальник плавает бодрым тюленем!

И вот теперь он, чистый, благостный, решил поужинать. И что с того, что уже практически ночь? Еды они с собой набрали самой вкусной, самой дорогой, что смогли найти. Для чего еще деньги, если ты не можешь вкусно поесть?

Когда вышел из ванной комнаты, невольно замер: Маша была полностью одета. Черное платье, черная шляпка, черные чулки. На столе – бутылка виски, рюмки и много, много закуски – той самой закуски, что они купили сегодня в магазинах, начиная с чего-то похожего на хамон (Костя забыл название) и заканчивая черной икрой. Уже намазаны тостики, разложена нарезка, налиты рюмки. Не дополна – наполовину.

– Я так-то не пью… – мрачно заметил Константин. – Когда успела купить?

– А я заказала в номер, – пожала плечами Маша, которая была уже и накрашена. Константин вдруг почувствовал себя слегка неуверенно. Он стоял в халате на голое тело рядом с великолепной девицей, одетой как для выхода на красную дорожку Голливуда. А потом мысленно сплюнул – а какая разница, во что он одет? Главный тут – он, и пусть даже голый будет стоять – кому какое дело? Уж точно не секретарше. Надо приучать себя быть начальником!

– Константин Петрович, давайте помянем вашу супругу? – серьезно сказала Маша. – Мы же русские. А по русскому обычаю положены поминки. А когда все соберутся… ваши выйдут из больницы. Тогда уже и помянем как положено.

Константин почувствовал, как перехватило горло, и с досадой подумал, что на старости лет становится очень чувствительным. Впрочем – Оля! Только она могла сделать его слабым и податливым. И больше никто!

– Помянем… – глухо откликнулся он и сел за стол.

Они сели друг напротив друга, взяли в руку рюмки с виски. А может, это были и не рюмки, а бокалы – Константин не знал, как они называются. И не хотел знать. Он в своей жизни пил водку, вино, виски, коньяк, спирт из всего, что попадалось под руку. Из жестяных кружек, фляг, консервных банок – главное, чтобы емкость позволяла в нее налить это самое спиртное. Так что какая разница, как называются эти чертовы стекляшки?!

Вяжущая жидкость пролилась в глотку, горячим стеклом протекая в желудок, и Константин вдруг понял, чего ему сегодня не хватало. Забытья. И тогда он налил еще по рюмке.

Маша не отказалась, и они снова выпили. Девушка пила то ли за компанию с ним, чтобы шеф не обиделся, то ли сама хотела выпить – Константин этого не знал. Но спрашивать не захотел.

Выпив по второй, они приступили к еде. Константин жадно, за два укуса уничтожал канапе с икрой и всякой всячиной, Маша ела очень аккуратно, предварительно стерев с губ яркую красную помаду, которая ей удивительно шла и совсем не выглядела вульгарной.

Константин не удержался, сказал:

– А ты умеешь одеваться! У тебя хороший вкус!

– Конечно! – Маша невозмутимо пожала плечами. – Я же вам говорила, что одеваться, как шлюха, меня заставлял Семен. Чтобы ходила по офису и задом виляла. Почему-то он считал, что именно так должны выглядеть все секретарши.

– Не понимаю, как ты к нему вообще попала? Такая красивая… – Маша метнула в него странный взгляд, – утонченная, владеющая языками… не понимаю.

– Да что там… искала работу, а у мамы знакомая есть в больнице. Мама врач-терапевт. Ну вот знакомая и сказала: мол, директору салона требуется секретарша. Платят много, вовремя, работа не пыльная. Я и пошла. До того в рекламном агентстве работала, за двадцать тысяч. Так они за эти деньги все соки выжимали, да и директор еще решил, что за эти деньги я должна его регулярно обслуживать. Ну вот и пошла к Семену. Он вначале был таким галантным, обходительным… понравился мне. Зарплату мне сделал – двадцать официально и пятьдесят на руки, в конверте. Я и сдалась… вначале даже нравилось с ним. А потом… ну так надоел! Он глупый и пустой! Я думала, он что-то из себя представляет, оказалось – пустышка, из-за жены только на том месте держится. Вот так все и получилось.

– Значит, домогались твоего внимания директора? – с непонятной интонацией протянул мужчина и сунул в рот надкусанный бутерброд.

– Домогались! Только я себе цену знаю!

– И какая у тебя цена? – усмехнулся Константин. – Сколько ты стоишь?

– Цена, Константин Петрович, это не стоимость. Я не проститутка. Цена – это когда ты знаешь, что не будешь размениваться на мелочи. А то, что домогаются, – так на то и бабы, чтобы их домогались.

Маша явно уже слегка опьянела, а может, и не слегка – язык ее начал чуть-чуть заплетаться и щеки порозовели. Глаза стали влажными и блестящими, как у оленихи, и Константин невольно отметил, что у нее красиво удлиненные карие глаза. Точно как у какого-нибудь Бемби.

Хе… вот ей и псевдоним! Бемби. А вообще-то хорошо, что ее развезло – можно поспрашивать, выведать все, что у нее на душе. Пригодится.

– А с кем ты потеряла девственность? – Константин не ожидал от девушки ответа. Но хотел увидеть ее реакцию на такой вопрос. Что сделает? Фыркнет? Скажет, что это не его дело? Оскорбится? Или… что? Насколько она ему доверяет?

Маша ответила не сразу. Она взяла бутылку (Константин подумал, что эта бутылка сейчас полетит ему в голову) и разлила по рюмкам коричневую жидкость. Затем подняла свою рюмку и предложила: