Я встал, подошел к окну и остановился, освещенный лунным светом.

— Что ж, в таком случае, — спокойно сказал я, — у меня должен быть ребенок.

Леди Мельбурн посмотрела на меня. Она слабо улыбнулась.

— Это выход, — произнесла она наконец.

— Значит, вы тоже это сделали. Леди Мельбурн опустила голову.

— Когда? — спросил я.

— Десять лет назад. Это был мой старший сын.

— Хорошо, — холодно сказал я. Я обернулся посмотреть на луну, чувствуя, как ее свет будит во мне жестокость.

— Если вы сделали это, я поступлю так же. Я стану жить с Августой, но, чтобы оградить ее от клеветы, я женюсь.

Леди Мельбурн с удивлением посмотрела на меня.

— Женишься?

— Да, конечно. От кого же мне еще заполучить ребенка? Вы ведь не думаете, что я буду плодить ублюдков?

Я зло рассмеялся, чувствуя, как отчаяние и жестокость сжимают мое сердце. Я вырвался из объятий леди Мельбурн.

— Ты куда? — закричала она мне вслед.

Я не ответил и выбежал на улицу. Ужас кричал во мне, как ветер завывает в проводах. Той ночью я убивал с сумасшедшей яростью. Я перегрызал глотки своих жертв зубами, выпивал, кровь до последней капли, пьянея от запаха смерти. Когда солнце показалось на востоке, я был розовым от крови и разбухшим, как пиявка. Моя ярость начала стихать. Наступил день. Я прокрался в желанную темноту своей комнаты и притаился в ней, как ночная тень.

В тот же день я написал Аннабелле. Я знал, что наша переписка смягчит ее сердце. Мое первое предложение о женитьбе было отвергнуто, но во второй раз она сразу же приняла его.

Что по-настоящему беспокоит меня, так это его представления, состоящие в том, что он есть зло, должен нести зло, обречен волей какого-то невиданного инстинкта следовать своей судьбе, творя насилие над своими чувствами. Под влиянием этого выдуманного фатализма он наносит самые страшные раны тем, кого любит, страдая от этого не меньше своих жертв. Таким образом, он верит, что миром правит Злой Дух, и в то же время убежден в том, что сам он — падший ангел, хотя и стыдится этого, а после того, как я указала ему на все это, он стал более хитрым и скрытным… Несомненно, я в первую очередь являюсь предметом его раздражения, поскольку он мнит себя (как он выражается) злодеем, женившимся на мне, добавляя, что чем больше я люблю его, тем сильней его проклятье.

Леди Байрон. Заключение для врача о предполагаемом душевном расстройстве ее мужа

— Почему я женился на ней? — Лорд Байрон сделал паузу. — Чтобы стать отцом. Но почему на ней, почему на Аннабелле? Это, должно быть, стало неизбежным для меня. Именно это предсказывала леди Мельбурн, узнав имя моей избранницы. Она понимала меня, возможно, лучше, чем я сам. Она видела, как жестокие страдания отравляют мою душу, видела, как неистово она пылает глубоко внутри, скрытая ледяной оболочкой, видела, как это опасно.

— Ты ранен, — сказала она мне, — и поэтому обращаешься к Аннабелле в надежде, что она излечит тебя.

Я с презрением рассмеялся, но леди Мельбурн покачала головой.

— Я предупреждала тебя, Байрон. Остерегайся моей племянницы. Она обладает худшими из качеств моральной добродетели — силой и страстностью.

— Хорошо, — ответил я. — Это лишь усилит удовольствие, которое я получу, разрушив их.

Но я лгал самому себе, а леди Мельбурн была более проницательной, чем я мог предположить. Сумятица чувств по отношению к Августе, отвращение к самому себе, страх перед будущим — все это лишило меня покоя. Я не знал никого, кроме Аннабеллы, кто смог бы предложить мне покой, и, хотя это казалось пустой надеждой, у меня не было выбора. Я поехал на север, в дом ее родителей. Я ожидал ее в гостиной, у камина, совершенно один. Аннабелла вошла и остановилась на мгновение в дверях, поеживаясь от холода. Она пристально посмотрела мне в глаза. Тень легла на ее лицо, она увидела холодок смерти во мне — как мрачен я стал, как огрубел со дня нашей последней встречи. Я не отвел взгляда, но это было так ясно и красиво, что внутренне я сжался, как дух зла в присутствии добра. Затем она пересекла комнату, взяла мои руки в свои, и я почувствовал ее растущее сострадание ко мне, смешанное с любовью. Я склонил голову и нежно поцеловал ее. Все мои надежды сразу ожили, я не мог больше пренебрегать ими. И я решил, что обязательно женюсь на ней.

Я провел с Аннабеллой две недели и ни разу не пил крови, чувствуя себя все более истощенным. Дул ледяной ветер, еда была ужасной, родители холодны и скучны. «К черту, — думал я про себя, — я вампир, повелитель Смерти, и не обязан мириться с этим». Когда наконец я сбежал на юг, испытывая жажду крови, я смог почти полностью забыть о моем желании иметь ребенка. Дата свадьбы приближалась, затем миновала, я продолжал беспечно проводить время в лондонских притонах, и когда я наконец их оставил, мои планы, связанные с женитьбой казались столь же далекими, как и раньше. Каждый день я проходил по дороге, ведущей к дому Августы, меня тянуло туда; возвратившись домой, я написал письмо, отменяющее наше свидание. Я не смог быть этой ночью с Августой, она была со своим мужем; мои муки, связанные с разочарованием, были достаточно сильны, чтобы убедить меня порвать письмо. Вспомнив, что я собирался жениться, я выехал наконец из Лондона, встретился по дороге с Хобхаузом и затем медленно отправился на север к своей беспокоящейся невесте. Был конец зимы. Снег толстым слоем покрывал землю, весь мир, казалось, замерз. Моя душа тоже обратилась в лед.

Мы прибыли к месту назначения поздно вечером. Я остановился у ворот. Впереди брезжил мерцающий свет. В противоположность ему темнота и искрящийся снег знаменовали собой свободу. Я страстно желал убежать, как волк, дикий и свирепый. Я хотел убивать. Как красиво бы выглядела кровь, разбрызганная на снегу. Но со мной был Хобхауз, и мне было не убежать, мы выехали на дорогу. Аннабелла встретила меня с явным облегчением.

Мы поженились в гостиной дома ее родителей. Я отказался идти в церковь, этого оказалось достаточно для того, чтобы ее мать в тот момент, когда мы произносили клятвы, впала в истерику при мысли о том, что ее дочь может выйти замуж. Но сама Аннабелла, когда я надевал на ее палец кольцо, пристально глядела мне в глаза своим спокойным, печальным и величественным взглядом, и я почувствовал, как утихает мое беспокойство. Приема не было, вместо этого новая леди Байрон в один миг переменила свое платье на дорожный костюм, мы сели в экипаж и отправились в зимнее путешествие в отдаленный деревенский особняк под названием Холнеби-холл, находившийся в сорока милях от дома родителей. Там мы должны были провести наш медовый месяц.

По дороге я изучал мою жену. Она спокойно улыбалась в ответ. Внезапно я возненавидел ее. Я отвел взгляд, глядя на заснеженные поля. Я думал о Гайдэ, о голубом небе, жгучих удовольствиях, я думал о крови. Я мельком взглянул на Аннабеллу. И вдруг рассмеялся. Неужели эта девчонка может сковать меня, создание свободное и опасное, цепью слезливых обетов?