Сейчас они решали, как преодолеть последнюю, самую трудную сотню метров. Свой камуфляж четверка разведчиков густо утыкала зелеными веточками (на этом категорически настоял склонный к романтике Ослик), но и с такой маскировкой скрытно подползти можно было лишь к слепому, глухому и слабому на голову охраннику.

Для успешного финального броска не хватало немногого, считанных метров и секунд, — но достаточных, чтобы часовой поднял тревогу и провалил всю операцию.

Первоначальный план, предложенный Михой — подобраться к палатке с тыла и незаметно для часового разрезать заднюю стенку — отнял у них полчаса времени и потерпел полное фиаско. По песчаному обрыву, спускающемуся к берегу Чашки, крутому и оползающему под ногами, подняться бесшумно и незаметно не стоило и пытаться.

И теперь Миха настаивал, чтобы Слон подкрался и «снял» часового.

Димка присоединился, безгранично уверенный в способностях Слона. Действительно, глядя на его бугрящиеся мышцами руки, можно было надеяться, что страж знамени не издаст в них ни звука. Но открытое пространство между лапами Слона и горлом противника по-прежнему оставалось нерешенной проблемой.

Слон долго высчитывал метры и секунды, следил за маневрами часового, шагавшего взад-вперед с регулярностью маятника; затем, после недолгого раздумья, подобрал валявшуюся рядом большую консервную банку и стал наполнять ее песком под недоуменными взглядами компаньонов. Извлек из кармана толстый черный маркер и крупными печатными буквами написал на тронутой ржавчиной жести «БОМБА». Подумал еще немного, приписал сверху: «ЯДЕРНАЯ».

И сказал коротко:

— Я его уделаю.

10 августа, 10:12, Солнечноборск, ЦРБ (центральная районная больница)

— Вы родственница? — подозрительно спросила медсестра, толстая рыжая тетка в небесно-голубом халате.

— Нет... — Света на мгновение замялась, не зная, как определить их с СВ отношения. Назваться коллегой язык не поворачивался. И она сказала обтекаемо:

— Мы вместе работали.

— Умерла. Утром, в шесть часов, — проинформировала медсестра.

В ее голосе чувствовались нотки облегчения — не родственница, значит не будет слез-охов-стонов. Тетка изобразила приличествующее случаю скорбное лицо (получилось плохо) и равнодушно прибавила:

— Сочувствую.

Света не ощущала ничего. Пустота, вакуум эмоций. Лишь легкое удивление от собственной бесчувственности. Ей казалось, что умер не человек, которого она знала. Просто перестал быть некий механизм. Выработал ресурс и сломался. Ремонту не подлежит...

«Надо сообщить родственникам, — подумала она. — Есть ли они у СВ? Горловой, наверное, знает...» Сама Света подозревала, что никаких родственников устаршей вожатой нет и быть не может.

Не бывает родни у абстрактных символов. У отвлеченных понятий тоже.

Света спросила:

— Я могу увидеть поступившего вчера с травмой ноги Сергея Пр.. — Она осеклась, чуть не сказав «Пробиркина», и быстро поправилась: — ...Сергея Смирнова?

Толстая рыжая тетка снова начала рыться в бумагах — компьютерами, регистрирующими поступление и текущее состояние больных, Солнечноборская ЦРБ не обзавелась.

10 августа, 10:12, штаб «Варяга»

Вожатый Денис Цветков вернулся кштабу быстро. Довел подопечных до вершины холма, с которой виднелись ворота лагеря, и поехал на велосипеде обратно, рассудив, что оставшихся четыреста метров они как-нибудь уж преодолеют самостоятельно.

Катить под горку оказалось легко и приятно, но настроение у Дениса было пакостное. Сидеть одному в палатке посреди леса, когда вокруг ловят вооруженных преступников? Бр-р-р... Закревскому-то что, он к таким делам привычный, небось рад вспомнить молодость. А Денис человек мягкий, домашний, от институтской военной кафедры и то освобожден по состоянию здоровья...

В душе нарастала тревога. Ехать не хотелось. Каждый куст на обочине лесной дорожки казался опасным и подозрительным.

Но Денис крутил и крутил педали — мысль, что можно просто-напросто не выполнить приказ Закревского, в голову ему не приходила. Хотя физрук никоим образом для вожатого начальством не являлся...

Денис Цветков был человеком ответственным. И понимал, что кто-то должен остаться при покинутом штабе — встречать выходящих из леса. Но...

Но у него появилось подспудное желание, чтобы что-то произошло, чтобы нашлась объективная и уважительная причина, которая позволит ему не заниматься этим делом...

Он свернул с наезженной дороги на едва заметную тропинку. Велосипед запрыгал на кочках, на выступающих из земли корнях. Денису чудилось, что раздающееся дребезжание слышно на весь лес — мрачный, надвинувшийся, сомкнувший кроны над головой вожатого. И шум от его езды слышат чужие уши, и недобрые взгляды пристально следят за ним из зарослей.

Он поехал быстрее, насколько позволяла тропа, что еще больше усилило звуки, издаваемые велосипедом, — и заставило Дениса еще сильнее налечь на педали... В общем, на штабную полянку вожатый вылетел со скоростью, не заставившей бы краснеть даже гонщика-профессионала.

Слез с велосипеда, долго не мог отдышаться. Седалище ныло, отбитое о жесткое седло на ухабах. Вокруг стояла тишина — подозрительная. Денис опасливо огляделся. Полог штабной палатки расшнурован и поднят, внутри никого. А вот санитарная... Цветкову показалось, что брезентовое полотнище ее полога шевельнулось. И — что изнутри кто-то его внимательно разглядывает.

— Кто здесь? — спросил Денис слабым голосом, не подходя к палатке и не выпуская руль велосипеда из рук.

Он был готов в любую секунду вскочить в седло и продемонстрировать достойный Тур-де-Франс старт.

В щель полога проскользнула фигура, и Цветков перевел дух, узнав парня из четвертого отряда — фамилию и имя не вспомнил, но знал, что сверстники именуют его Дронтом.

Парень сделал пару шагов в сторону вожатого и остановился, молча на него уставившись. Денис почувствовал себя как-то неловко. Невысокий, щуплый, он, говоря начистоту, в глубине души побаивался юных и накачанных представителей поколения next. С пяти— и шестиклассниками из своего отряда общий язык он находил гораздо лучше.

Пауза затягивалась, и Денис наконец ее нарушил:

— Ты... это... в общем, немедленно отправляйся в лагерь. Игра отменяется, в лесу ловят беглых уголовников... Ты один?

Дронт молчал. И не шевелился. Неловкость Дениса усилилась, он понятия не имел, что делать и говорить, если этот верзила сейчас возьмет да и пошлет его подальше...

И тут Дронт заговорил:

— Знаю. Встретил физрука. Приказал здесь быть. Палатки сторожить. И всех в лагерь заворачивать.

Короткие фразы парня звучали монотонно, без всякого выражения, но Денис не обратил внимания, обрадованный: ну слава богу, не надо будет сидеть тут в одиночестве, компания несамая приятная, но всё же... На всякий случай он уточнил.