Я и в самом деле не была уверена, что доберусь до квартирысама. Мы поехали ко мне, по дороге Артем заскочил в магазин и купил бутылкуконьяка.

– Операция раньше, чем в шесть, не кончится, –пояснил он. – Врачи ничего определенного не говорят.

– Они никогда ничего не говорят. У него позво­ночник задет?

– Говорю, они как партизаны, отмалчиваются. Или начнуттрещать по-своему, хрен поймешь.

Мы выпили, устроившись на диване в гостиной. Сашка, почуявнеладное, вел себя тихо, только по­глядывал с беспокойством на меня.

– Артем, – позвала я.

– Чего?

Я досадливо махнула рукой:

– Ничего.

– Если ты на тот предмет… я уже забыл. Ну, не хотелосьмне Тагаева трогать, я и не скрываю. И не из соображений собственнойбезопасности, о ней как раз я не очень-то думал, хотя можешь не верить.

– Я верю.

– Тагаев всех заставил играть по своим прави­лам.Установилось некое равновесие, соображаешь?

– Я сегодня не очень соображаю.

– Если равновесие будет нарушено… наш город славен тем,что братва не очень досаждает, по край­ней мере рядовым гражданам. Обделываютсвои делишки, с властью делятся, власть делится с ними. Что ж, пусть так, еслипо-другому нельзя. Если мес­то Тагаева займет другой, неизвестно, что будет. Ес­либ они только друг дружку мочили, так наплевать, но лес рубят, щепки летят. Насамом деле все гораз­до сложнее, так что вылиться может в большую бе­ду. К томуже я упорно не вижу, зачем Тагаеву… хотя после сегодняшней стрельбы уже ни вчем не уве­рен. Может, Лялин где его зацепил ненароком? Серьезно зацепил, оченьсерьезно. Он ведь как раз связями Тагаева занимался.

– Олег интересную мысль высказал, – вздохнула я иповедала о нашем разговоре. Артем махнул рукой.

– Какой псих? В центре города расстреляли ма­шину изавтомата. Выходка типично бандитская. Я с ребятами с его работы говорил, они внедоумении. Ничего у них сейчас такого нет, чтоб вот так с Оле­гом разделаться.Значит, покушение с его работой не связано. Надо было браться заТагаева, – вздохнул он. – Может, тогда… чувствую себя… – Он вновьмахнул рукой.

В шесть позвонила жена Лялина, оставшаяся в больнице.Операция прошла нормально, но врачи по-прежнему ничего не обещают. Артем решил,что домой смысла ехать уже нет, я постелила ему в гос­тиной, а сама перебраласьв спальню, но заснуть не смогла, и коньяк не помог. В девять позвонили, ябросилась к телефону, уронив по дороге стул, дума­ла, что это из больницы,сердце колотилось где-то в горле, а руки вспотели. Оказалось, звонит Дед, а янеожиданно разозлилась.

– Что там у вас происходит? – рявкнул он.

– У меня ничего, – съязвила я. – Я еще дажене проснулась.

– Что с Лялиным? – спросил он на полтона ниже.

– Пока не ясно. Во всех смыслах: ни кто стре­лял, ничем все это кончится.

– Я ведь просил тебя… что, так трудно понять? Воевать сбандитами не твое дело. Ты втравила в свои делишки Лялина, и теперь он вбольнице, неизвест­но, выкарабкается ли. А все твое неуемное желание до всегодокопаться самой.

Вместо того чтобы послать его к черту, я угрюмо промолчала,потому что критика была справедли­вой.

– Ты вернулся из Москвы? – спросила я, желаясменить тему, когда он немного поутих.

– Нет. Завтра. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, хотябы на время.

Я оставила последние слова без ответа. Пускать­ся врассуждения о наших отношениях мне не хоте­лось, да и в том, чтобы переехать кнему, я не видела смысла. И дело вовсе не в бандитах. Дед, как всегда,обыгрывает ситуацию, надеясь выжать из нее мак­симум полезного. Он предвидел,да я не поверила, кара обрушилась, он пригрел на груди и спас, и я в порывеблагодарности за отчую любовь забыла его былые прегрешения. Впрочем, теперьлюбовь отчей не назовешь, трахались мы вдохновенно.

– Чего ты молчишь? – спросил он. Теперь в го­лосевместо грозного рыка слышались ласка и не­поддельная забота.

– Давай поговорим, когда ты вернешься.

– Своему Вешнякову передай: если с тобой что-нибудь… яего участковым отправлю в Тьмутаракань.

– А где это? – поинтересовался Артем, когда яповесила трубку, он стоял за моей спиной и все от­лично слышал. Трусы,футболка, волосы всклокоче­ны, вскочил, звонок услышав, небось тоже думал, чтоиз больницы.

– Далеко, надо полагать, – вздохнула я.

– То подполковника сулят, то в участковые.

– Может, и дадут подполковника.

– Ага, догонят и еще наподдадут. А Дед, между прочим,прав. Чего ты вообще суешься? Только лю­дей волнуешь. Говорил же: изыди. Вот,начальство растревожила.

– Брось прикидываться. Чего-то я не замечала, чтобы тыначальства боялся.

– Боюсь. Мне, между прочим, положено. Лад­но, пойдуслужить народу и президенту. Хоть бы зар­плату добавили, никакого настроения.

Он удалился в ванную, а я бросилась в кухню готовить завтракслуживому. Пока он возился в ван­ной, зазвонил его мобильный, я схватила его,соби­раясь ответить, но вовремя обратила внимание на номер: звонили из домаВешнякова. Я бегом при­пустилась в ванную.

– Блин, – сказал Артем в досаде, увидев меня,потому что после душа был в чем мать родила. – Надо тебе замок на двериприсобачить.

– Жена, – почему-то шепотом сообщила я, су­нув емув руку мобильный. Телефон к тому времени уже умолк.

Когда Вешняков появился в кухне, завтрак был готов. Умею,когда хочу. Что ж замуж никто не бе­рет?

– Из дома меня скорее всего тоже выгонят, –задумчиво произнес Артем. – Гражданин Вешня­ков, с вещами на выход… Адень-то какой паршивый, должно быть, дождь будет.

Дождь и в самом деле начался, ближе к обеду. К тому моментуя съездила в больницу. Состояние Лялина было признано удовлетворительным, но кнему, конечно, не пустили. В коридоре, возле его палаты, дежурили двое ребят изего конторы. Я не­много поговорила с ними по поводу вчерашнего. Оба пребывали внедоумении и в два голоса тверди­ли, что ни у конторы, ни у самого Лялинаникаких проблем не было. Здравый смысл диктовал связать это покушение счетырьмя предыдущими убийствами. Поразмышлять над этим как следует мне не уда­лось,события посыпались как из рога изобилия.