- Окей. Давай. Зачем тебе все это Леш? – Голос Дилары прозвучал устало и даже как-то обреченно.

- Что – это?

- Зачем опять все эти звонки, встречи, цирк на курсах? Я не хочу снова с тобой связываться. И ты сам знаешь почему.

- Потому что я тебе изменил. Три года назад. Но даже не помню об этом, - ухмыльнулся он. – А ты сразу нашла другого. Замену.

- Что? – рассмеялась Дилара. – Ты в своем уме? Или где-то винтики открутились?

- Я вас видел. Тебя и парня, который подарил тебе цветы, - нахмурился Леша. – Да, это все по-детски, понимаю. Но просто хочу поговорить с тобой. Искренне. Один на один. Заедем куда-нибудь? Ты, наверное, голодная.

- Давай, - дернула плечиком Дилара и подумала, что он тоже голодный. Все это время был с ней.

- Куда? Знаешь какие-нибудь хорошие рестораны? Назови любой, заедем.

- Зачем тебе рестораны? – удивилась девушка, почему-то снова глядя на его руки, сжимающие руль.

- Ты, наверное, к ним привыкла. У тебя постоянно в инсте фотки из пафосных местечек, - хмыкнул Леша. – В простые ты не ходишь.

- Ага, ты за мной следил! – почему-то обрадовалась Дилара.

- Нет. Просто заходил пару раз. Видел несколько фоток.

Фотографий в аккаунте у Дилары было не так уж и много, и выставляла она те, которые были сделаны в дорогих местечках. Но это не значит, что она часто там бывала. Просто как и все, делала вид, что жизнь у нее чудесная.

Кто узнает, что дорогой номер отеля, в котором Дилара делала селфи, на самом деле снимала для девичника двоюродная сестра? Или что снимки из роскошного ресторана сделаны потому, что отец с размахом отмечал там свой юбилей? И что те сто алых роз вообще ей не принадлежат – их получила коллега, а они с девчонками по очереди делали фото с цветами. Просто ради веселья!

Чужая жизнь в инстаграме всегда кажется ярче и лучше, чем твоя собственная. Но чаще всего это не так. Порою за эффектными фотографиями столько боли и слез, что и поверить сложно.

- Отвези меня туда, где самая вкусная шаурма, - рассмеялась Дилара.

- Договор, - согласился Леша.

Он отвез ее в знакомое место неподалеку от школы, где они вместе учились. Со стороны глянешь – ничего и не изменилось. Но это иллюзия, ведь столько времени прошло… Изменились они – и это самое главное.

- Помнишь, мы сюда часто вчетвером забегали? – спросил Леша, припарковавшись перед небольшим заведением у дороги.

Столиков там было мало, но все свободные. Заказав шаурму и чай, они сели у окна. Как и в школе. Это было их место. Только ели в этот раз они молча. Без разговоров, шуточек и подколов.

- Раз ты так сильно хочешь говорить – говори, - сказала Дилара, когда они закончили. – Я выслушаю тебя.

Леша провел пятерней по голове.

- Мне тяжело говорить. Честно. Наверное, нужно было послать воспоминание далеко и надолго. Но я не могу. Увидел тебя, и понял, что снова думаю о тебе. Не могу перестать.

- Дальше, - нервно сказала Дилара. Эти слова ранили ее. Но почему, она и сама не понимала.

- Я был злой. Жесть какой злой. Не понимал, как это случилось на той вписке у Мэла. Злился на себя, на бывшую, на весь свет. Я реально ничего не помню. Хотя у меня такого никогда не было, Диль. Я никогда не бухал, как свинья. И я знал, что ты меня не простишь. Поэтому не видел смысла бороться. Да, глупо, не спорю. Но… У меня тогда в голове все перемешалось. А когда захотел поговорить с тобой, пришел к школе, приволок какую-то розу, а ты… - Парень рассмеялся, но в его смехе не было веселья. – А ты уже с каким-то другим типом на дорогой тачке. И с букетом цветов. А у меня одна эта дурацкая роза. И, короче, я все послал. У меня же башка горячая была. На раз-два загорался. Это я уже сейчас понимаю. А потом… Потом Димка… Ну, ты знаешь. И меня перекрыло. Даже не все дни помню.

Он резко повернулся к окну, и Дилара заметила, как в его глазах блеснули слезы. Слезы, которые он не хотел ей показывать. Гордый. Парни же не плачут.

Диларе захотелось коснуться его руки, но она сдержалась.

- Потом вы с Полиной не попросили у меня помощи, когда были траблы с Малиной. И я вообще ушел в себя. Типа, я ей совсем не нужен. И решил, что буду встречаться с другими. К черту эту любовь.

Любовь. Это слово было словно черная стрела, что вылетела из ниоткуда и попала в сердце Дилары. Стало невыносимо больно. Как тогда, три года назад, когда она узнала об измене.

- Любовь? Ты что, получается, меня любил? – улыбнулась она грустно.

- Может быть. Наверное. Не знаю. Знаю только то, что у нас ничего не получилось из-за меня. Я тебя обидел, Диля. Дважды. – Леша шумно выдохнул – эти слова давались ему нелегко. – Сначала изменил. Потом не стал бороться, послал все к черту. Мне до сих пор стремно. Но я эти мысли гнал. А потом тебя увидел и понеслась. Решил, что хочу поговорить с тобой.

Дилара завела за уши длинные черные пряди. Этот странный разговор тоже давался ей нелегко.

- Мне действительно было больно, Леш, - сказала она. – Предательство – это всегда тяжело. Наверное, я бы не простила тебя. А если бы простила – не доверяла бы. Только отношения без доверия – это как головой в воду. А я не хотела тонуть. И да… Я гордая. Мне такие вещи тяжело даются. Но, на минуточку, никаких парней у меня не было. Я всего-то один раз на свидание с сыном маминой знакомой сходила на свидание. Ты, наверное, тогда нас и увидел. У меня вообще долго никого не было, - зачем-то призналась она и тут же поняла, что зря сделала это.

Зачем Леше все это знать? Но сейчас Диларе хотелось быть максимально искренней. Девушке вдруг стало казаться, что этот разговор снимет груз прошлого с ее сердца. Ей ведь тоже было тяжело.

- Почему не было?

- Да как-то не клеилось. Казалось, что снова предадут.

Леша опустил взгляд. На его скулах заиграли желваки.

- Не знаю, как это произошло. Я никогда никому не изменял. Если встречаешься с кем-то – вычеркни всех остальных женщин. Я по-другому не умею, Диль.

Диля… Он снова называл ее так же, как и три года назад. С какой-то особенной и им двоим известной нежностью, от которой замирало раненное сердце.

- У тебя много девушек было? – зачем-то спросила Дилара.

- Ну так… Серьезные отношения только одни, но… Мы не сошлись характерами. Мне с ней было неинтересно. Я же всех с тобой сравнивал, - признался Леша. – Только не смейся.

Дилара и не смеялась. Потому что всех парней, с которыми встречалась, сравнивала с ним.

Они разговаривали долго – до самого вечера. Вышли на улицу, шагали по знакомым дорогам и говорили, говорили, говорили… И с каждым предложением, с каждым словом обоим становилось чуть лучше. И дышалось чуть легче.

Когда имеешь смелость говорить об обидах и боли, прошлое постепенно начинает отпускать.