В ночь Вспышки Марсель и Совенок летают на планере над Лабиринтом Ночи.

Идея, конечно же, принадлежит Совенку. Всем известно, что в каньонах лабиринта полно фобоев и предательских термальных течений. Кроме того, у Марселя недостаточно Времени, чтобы позволять себе прогулки на планере, но спорить с возлюбленным он не может.

— Ты превращаешься в старика, — говорит Совенок. — Ты никогда не станешь настоящим художником, если время от времени не будешь играть со смертью.

Намек на идею, над которой он так долго работал и которая была воплощена другим, все еще причиняет боль, и Марсель не может с этим смириться. В итоге он оказывается в небе, между темными ущельями и звездами, и, несмотря ни на что, испытывает от этого радость.

Над каньоном Ио Совенок внезапно направляет планер вниз до тех пор, пока они едва не задевают верхушки растущих там псевдодеревьев, а затем резко поднимает машину вверх. Они проносятся близко к краю каньона, и у Марселя душа уходит в пятки. Совенок, заметив выражение его лица, разражается хохотом.

— Ты сумасшедший, — говорит ему Марсель и целует его.

— Я думал, ты никогда на это не решишься, — с улыбкой отвечает Совенок.

— Это было здорово, — признает Марсель. — Но нельзя ли на некоторое время подняться повыше и полюбоваться звездами?

— Все, что угодно, любовь моя. У нас в запасе вся ночь для всевозможных трюков.

Марсель игнорирует его подмигиванье, откидывает спинку кресла и смотрит в небо. Время от времени он обращается к экзопамяти, чтобы получить информацию об отдельных созвездиях и планетах.

— Я подумывал о том, чтобы уехать, — говорит Марсель.

— Уехать? — переспрашивает Совенок. — И куда бы ты направился?

Марсель разводит руками.

— Не знаю. Куда-нибудь. — Он прижимает ладонь к гладкой, прозрачной стенке планера. Яркий Юпитер просвечивает между пальцами. — Тебе не кажется, что глупо придерживаться здешнего цикла? Здесь все какое-то нереальное.

— Разве не в этом заключается твоя работа? Ощущать нереальное?

В его голосе звенит гнев. Совенок — студент-инженер, и они никогда бы не сошлись, если бы не физическое влечение. Порой он говорит такие вещи, от которых сердце Марселя сжимается. За те два года, что длится их связь, Марсель не раз подумывал оставить приятеля, но такие моменты, как сегодня, заставляют его отбросить эти мысли.

— Нет, — отвечает Марсель. — Я делаю нереальные вещи реальными или реальные вещи более реальными. И там это было бы проще. У зоку имеются устройства, обращающие идеи в предметы. Соборность утверждает, что зоку намерены сохранять все когда-либо возникающие мысли. А здесь…

Юпитер под его пальцами взрывается. Контур ладони на мгновение становится красным на фоне ослепительной белизны. Марсель зажмуривается и ощущает, как трясется планер, его крылья изгибаются под невероятными углами, словно горящая бумага. Марсель чувствует в своей руке похолодевшие пальцы Совенка. Потом его возлюбленный начинает издавать бессмысленные крики. И затем они падают.

Только намного позже, после того, как Спокойные отыскали их тела в пустыне и Воскресители собрали их заново, Марсель слышит слово «Вспышка».

Пострадали города. Повреждения затронули даже экзопамять. А в небе дела обстоят еще хуже: Юпитер исчез, поглощенный черной дырой, — гравитационной или технологической, никто не может сказать. Соборность заявляет о космической угрозе и предлагает всем гражданам Ублиетта спасение с помощью перекачивания сознания. Среди оставшихся в живых зоку в городе Супра возникают волнения. Ходят разговоры о войне.

Марселю все это безразлично.

— Для меня это неожиданная радость, — говорит Поль Сернин, сидя в студии Марселя.

Возможно, Марселю это только кажется, но когда конкурент смотрит на модели из клейтроника, эскизы и законченные работы, в его гевулоте проскальзывает легкая зависть.

— В самом деле, после столь долгого отсутствия я не ожидал, что стану первым твоим посетителем. Как дела?

— Если хочешь, посмотри сам, — отвечает Марсель.

Совенок занимает лучшую комнату в доме Марселя, расположенном на Краю. Большую часть времени он с безразличным видом сидит в коконе из лечебной пены и молчит. Но время от времени из его горла вырывается продолжительная череда резких щелчков и металлический лязг.

— Воскресители не понимают, что с ним, — поясняет Марсель. — Его мозг остается в перманентном когерентном состоянии, как в одной из древних квантовых теорий сознания: забиты микроканальцы нейронов, связанных с экзопамятью. Если произойдет прорыв, он может очнуться, а может и нет.

— Мне очень жаль, — произносит Сернин. К удивлению Марселя, в его голосе звучит искреннее сочувствие. — Я хотел бы чем-нибудь помочь.

— Ты можешь помочь, — отвечает Марсель.

— Не понимаю.

— Я отступаю, — заявляет Марсель. — В прошлом ты находил мои идеи достойными подражания. И я хотел бы продать их тебе. — Он обводит рукой студию. — Все свои работы. Я знаю, что ты можешь себе позволить их купить.

Сернин изумленно моргает.

— Но почему?

— Все это напрасно, — говорит Марсель. — Там, наверху, обитают гиганты. Мы для них ничего не значим. Кто-то может раздавить нас и даже не заметить этого. Нет смысла рисовать красивые картинки. Все уже создано. Мы просто муравьи. Единственное, что стоит делать, — это заботиться друг о друге.

Некоторое время Сернин молча смотрит на него.

— Ты ошибаешься, — произносит он наконец. — Мы такие же значительные, как и они. И кто-то должен это им доказать.

— Строя игрушечные дома? Если хочешь, это все твое. — Марсель взмахивает рукой, предлагая Сернину мысленный контракт. — Ты победил.

— Спасибо, — тихо отвечает Сернин. Он встает и прислушивается к звукам, которые издает Совенок, затем откашливается. — Если мы заключим сделку, — медленно произносит он, — могу я время от времени его навещать?

— Если захочешь, — отзывается Марсель. — Мне все равно.

Они скрепляют соглашение рукопожатием. Марсель из вежливости предлагает коньяк, но они пьют молча, и Сернин сразу же уходит.

После того, как Марсель дает ему поесть, Совенок становится спокойнее. Марсель приказывает дому играть современную марсианскую музыку и долго сидит рядом с другом. Но когда в небе появляются звезды, Марсель задергивает шторы.

Мою смерть мы инсценируем на следующее утро в приюте Утраченного Времени. Это то самое место, куда испустить свой последний вздох приходят нищие Временем. Это агора, украшенная потемневшими бронзовыми статуями смерти и страдания. Здесь устраивается шоу, предназначенное для того, чтобы его участники получили еще несколько драгоценных секунд.