Клэр вздохнула. Тут Пит был прав.

— Сиена — просто ребенок, — твердо сказал он, заруливая на стоянку перед рестораном. — Глупый, упрямый ребенок, вот и все!

Парковщик открыл дверь со стороны Клэр, впуская в салон холодный вечерний воздух. Волоски на ее руках встали дыбом. Она поплотнее укуталась в пашмину и вышла из машины. Пит протянул парковщику ключи и пятидолларовый чек.

— Если она хочет, чтобы к ней относились как ко взрослой, — сказал он, беря жену под локоть и направляясь ко входу в ресторан, — тогда пусть ведет себя как взрослая. Сиена должна научиться отвечать за свои глупые поступки.

Полный швейцар в мексиканской шляпе открыл перед ними стеклянную дверь.

— Здравствуй, Сантьяго! — воскликнул Пит, расплываясь в улыбке и пожимая руку швейцара. — Ты помнишь мою жену Клэр?

— Si, сеньор Макмаон, помню. Да и как забыть такую красивую леди? — Сантьяго неловко поклонился, а затем поцеловал Клэр руку. — Ваши друзья уже здесь. Позвольте, я провожу вас к вашему любимому столику.

Пит кивнул и похлопал швейцара по плечу.

— Короче, Клэр, — прошипел он сквозь зубы, — если Сиена меня ослушается, последствия будут плачевными. На этот раз я говорю серьезно.

Сиена потянулась на постели, затем взяла с тумбочки «Житан». В пачке осталась последняя сигарета. Она поразмыслила, заказать ли новую пачку прямо в номер или послать за сигаретами Марио.

Затянувшись сладковатым, пряным дымом французского табака (ах, в этих сигаретах было что-то такое романтичное, в стиле Одри Хепберн!), Сиена довольным взглядом окинула обнаженную спину футболиста. Он спал, не укрывшись, и можно было вдоволь насладиться видом крепких ягодиц и икр.

Марио де Люка! Она только что трахнула Марио де Люка! Вернее, это Марио де Люка трахнул ее, и как! Господи, если бы десять минут назад ее видели девицы из школы Святого Хавьера!

После первого раза футболист сделал попытку уснуть, пожаловавшись на плотный режим тренировок, но Сиена настояла на повторении, так что он удовлетворил ее еще трижды, прежде чем заснул мертвецким сном. Должно быть, на завтрашнем матче бедняга будет не в лучшей форме!

Впрочем, Сиену тоже ждало важное событие: показ коллекции Маккуина. Она надеялась, что не будет ходить по подиуму враскоряку, а глаза не опухнут после бессонной ночи. Сейчас ей вообще казалось, что она не сможет встать целую неделю.

Переложив сигарету в левую руку, правой Сиена чуть толкнула спящего в бок, заставив перевернуться, а затем принялась гладить его член. Даже в вялом состоянии он был довольно большим, а уж в боевом казался крупным, словно торпеда подлодки. Сейчас член Марио принялся подрагивать в ее ладони, набухая прямо на глазах.

Марио тихо простонал и быстрым движением дернул Сиену на себя. Девушка свернулась в его объятиях, вдыхая запах одеколона и свежего пота. Эта смесь всегда напоминала ей о Дьюке, возвращая детское чувство защищенности и уверенности в себе.

Сиена тихо вздохнула и высвободилась из объятий футболиста. Стараясь не разбудить его, она сделала последнюю затяжку и укрылась простыней, собираясь поспать.

У нее была волшебная ночь.

Первая и последняя ночь с Марио де Люка. Она уже приняла решение, и дороги назад не было.

Сиена дала себе слово не привязываться к мужчинам.

Бедняга Марио! Он-то рассчитывал на продолжение.

Следующим утром, в одиннадцать часов, Сиена уже сидела на пластиковом табурете в здании бывшего вокзала, которое сняли для предстоящего показа мод. Девушка дрожала, так как из одежды на ней были лишь красный шелковый шарфик, прозрачные розовые трусики и кружевной лифчик с висящими завязочками. Самым броским элементом наряда были высоченные ботфорты на шпильке, голенище которых заканчивалось почти там же, где начинались трусы.

Сиену удивило то, что в начале октября во Франции может быть так пронизывающе холодно и туманно, тогда как в Лондоне ее провожало настоящее бабье лето. Она в очередной раз зябко поежилась и с тоской вспомнила о своем теплом голубом кардигане из мягкой ангорки, который был куплен с огромной скидкой сразу после съемки для Эльзы Моран.

Сиена встала с табурета, прошлась туда-сюда, но только еще сильнее замерзла. Соски торчали вперед, просвечивая сквозь прозрачное белье. Коллегия французских кутюрье решила, что заглавной темой предстоящего показа должен стать неоиндустриализм. Пока журналисты и наблюдатели спорили о том, что должен означать этот термин, подиумы были сооружены прямо на заброшенных фабриках и вокзалах, на которых давно не работали ни котельные, ни бойлерные и гуляли пронизывающие сквозняки. В итоге стилисты, визажисты и прочие работники сцены, а также приглашенная публика, прогуливались вдоль подиумов в длинных норковых шубах и модных теплых унтах, кутаясь в вязаные кофточки и шарфы, а несчастные модели были вынуждены целый день трястись от холода.

Парижское шоу должно было стать кульминацией десятков Недель мод, которые проходили в Лондоне, Нью-Йорке и Милане. Коллекции представляли с самого февраля, но лишь Париж — законодатель мод — был призван подвести черту под всеми показами, а потому предстоящее шоу считалось самым важным событием для каждого уважающего себя дизайнера. Во время парижской Недели мод сюда стекались самые высокооплачиваемые модели, приезжали гости со всего мира, дизайнеры готовили показы, привлекая к работе самых лучших стилистов, а представители женских журналов строчили статьи и делали миллионы фотографий.

Как правило, билеты на показы раскупались еще за месяц до торжественного события. Даже знаменитости были готовы на все, лишь бы заполучить места в первых рядах, у самого подиума.

Сиена, которая за восемнадцать лет жизни ни разу не пришла ни на одну встречу вовремя, принеслась на вокзал Сен-Мишель аж за два часа до назначенного срока. Она успела вылакать две чашки крепчайшего эспрессо в кафе через дорогу, прежде чем появилась Марша. На ее носу красовались огромные черные очки, волосы лежали в беспорядке, губы были бледными. Судя по всему, в Париже Марша не теряла времени даром. Впрочем, Сиена поначалу тоже выглядела бледной, даже зеленоватой (после бессонной ночи, проведенной в объятиях футболиста), однако счастливое сочетание юношеского волнения, парижского воздуха и горячего кофе вскоре вернуло румянец на ее щеки.

Проводив Сиену до места, Марша извинилась и торопливо испарилась, горя желанием скорее похмелиться. И уже через пять минут она с наслаждением попивала какой-то крепкий коктейль в ближайшем баре.

Сиена снова села и подтянула колени к подбородку. Рядом с ней возникла бледная худая женщина, представившаяся Флоренс. У нее в руках была стопка распечаток. Спросив фамилию Сиены, она полистала пачку и протянула девушке один лист.

На нем было указано, сколько именно выходов и в какое время будет у Сиены, а также перечислены те наряды, в которых она предстанет перед публикой. Собственно, каждый выход был расписан едва ли не до секунды. Сам показ должен был начаться только в четыре, так что еще оставалось время для репетиций. Можно было попробовать менять костюмы, засекая время по секундомеру. В два часа к работе должны приступить визажисты и парикмахеры.